Коллекционер душ. Книга 4 - Михаил Липарк

сильнее. Как мне и было нужно. Именно после него я не смог устоять на ногах. Упал и замер, задержав дыхание.

План заключался именно в этом. Сделать вид, что они перестарались. Любой подросток включит голову, если поймет, что перегнул палку и, возможно, убил ребенка.

Я не мог видеть, что происходит, потому что лежал лицом вниз, но чувствовал, как напряжение в воздухе можно ножом резать. Еще через несколько секунд снег под ногами хулиганов захрустел. Кто-то из незнакомцев подошел ближе и положил руку мне на плечо. Перевернул.

Как только он снял перчатку и прикоснулся к моей шее, чтобы прощупать пульс, я открыл глаза, схватил его за балаклаву и сдернул маску с лица.

Глава 6

Лицо под маской

— Ты кто, черт возьми, такой? — процедил я, вглядываясь в лицо незнакомца.

Бритый под три миллиметра паренек с вытянутым лицом и массивным подбородком не растерялся. Его кулак тут же настиг меня в очередной раз. И теперь я отключился по-настоящему.

Темнота и тишина.

— Наконец-то ты очнулся, — Машка приложила руку к моему лбу. — Кажется, у тебя температура.

Она поднялась со стула и принялась стряхивать ртутный градусник.

Я огляделся. Это наша детская комната. Лежу на своей кровати. Все тело жутко болит.

— Как я здесь оказался? — мои губы еле шевелились.

Не похоже, что меня били еще после того, как я потерял сознание. Просто все те побои, которым я подвергся, не почувствовал с адреналином в крови.

— Баба Галя тебя нашла, — Машка повернулась к люстре, чтобы посмотреть опустилась ли красная полоса ниже тридцать шесть и шесть.

— Баба Галя? — нахмурился я. — Она ж только до магазина ходит и обратно.

— Ну да. Как раз у подъезда перед самым комендантским часом тебя и обнаружила.

— У подъезда? — произнес вслух я и задумался.

Значит подонки знают, где я живу. Чтобы не околел до смерти дотащили до дома. Хех. Еще бы в квартиру занесли. Но главное не это. Выходит, они либо следили за мной до этого — во что мне верится с трудом, либо это кто-то из моего ближайшего окружения. Тот, кто знает где я живу.

— С кем ты опять и что не поделил? — сестра раздраженно сунула градусник мне под мышку и уткнула руки в бока, изображая мамочку.

— А вот это вопрос, — задумался я. — Их было пятеро. Твоего возраста. Учатся в моей школе. Но разглядеть смог только одного.

— Кто это был?

— Я его не знаю. Короткостриженый. Родинка прямо под глазом. Левым. Вот тут.

— И все?

— Ага. Они были в масках, перчатках и темной одежде. Да и свет на улице не самый подходящий в это время. Для более точных описаний. Как фотограф, ты должна меня понять, — улыбнулся я.

Но Машка была сама серьезность.

— Значит ты не знаешь, что они от тебя хотели?

— Знаю. Чтобы я начал лизать зад аристократам.

— И все?

— Что значит «и все»? — возмутился я. — Они потребовали слишком многого.

— Костя, — моя сестра снова села на стул рядом и взяла меня за руку. — Скажи, что ты послушаешься.

— Я похож на самоубийцу? — поднял брови я. И когда Машка облегченно выдохнула, добавил: — Сперва нужно узнать, кто это такие. Рассказать, что детей обижать — это плохо.

— Костя, послушай…

— Маша, — перебил я ее, пока ушат нравоучений не полился мне в уши. — Они будут считать, что могут запугивать кого угодно, избивать детей на улице, пока кто-то не расскажет им, что так нельзя. Этим «кто-то» могу быть я. Но, как я уже сказал, я не самоубийца. Сперва нужно найти и наказать подонков. В конфликты с аристократами до того момента постараюсь не лезть. И печаткой электроников буду светить. Чтобы и на меня никто не покушался. Это тебя успокоит?

Моя сестра ничего не ответила. Лишь помотала головой и достала градусник. Посмотрела на температуру и дала таблетку анальгина.

— Встать можешь? — спросила она. — Или тебе еду сюда принести?

Ужин в постель? Неплохо. Даже если могу, не откажусь проваляться весь вечер в кровати.

— Лучше сюда, — ответил я. — И принеси, пожалуйста, телефон. Мне надо позвонить Жендосу.

Пока Машка гремела посудой на кухне, я набрал Жендоса и выяснил истинную причину ненависти Барт ко мне.

Оказывается этот ребенок поссорился с Юлей. Она обидела его какой-то детской фигней, а он не придумал ничего лучше, чем рассказать всю правду. Он признался, что никакой бизнес не принадлежит ему, а Костя Ракицкий все выдумал, чтобы девочка, которая втюрилась в него, отстала. Это была его детская попытка задеть за живое подружку, которая назвала его скупердяем, не желающим купить ей что-то там. Мол, он может и не обладает деньгами, но зато никто не пытается от него отделаться как от навязчивого репья.

И за живое задеть девочку ему удалось. Но, как истинный друг, он не сдал меня, оглядываясь на разговор, который не так давно состоялся у нас с Серым. Жендос сказал, что клининговой компанией на самом деле заведует моя мама. И вот как-то так срослось, что теперь я маменькин сынок и человек, который отказал одной из самых красивых девчонок в школе. От этого и лживые заявления в моей ориентации. Ну, конечно. Что могло обидеть девочку, считающую себя богиней красоты больше, чем попытка слить ее другу?

— В следующий раз было бы неплохо предупреждать меня о таких вещах, — сказал я, принимая на кровати сидячее положение.

Машка уже принесла тарелку с кашей и поставила мне ее на колени.

— Я хотел, — ответил Жендос. — Просто… Мы поговорили с ней вчера перед твоей днюхой. И мне как-то не захотелось поднимать эту тему при всех.

— Понимаю. Ладно, Жендос. На связи. Я есть пошел.

— Давай, — донеслось из трубки, а следом послышались короткие гудки.

Вот так рокировка. Теперь вместо Клаус, на которую сыпались все шишки, козлом опущения оказался я. И ладно бы Барт просто считала меня уродом. Но ведь ее самолюбие задето. Теперь она так просто не успокоится. Будет вымещать свою обиду при любом удобном случае. Сейчас стены в туалете, потом послания на партах. Нет. Это не дело. Нужно решить вопрос с Барт. Раз и навсегда.

На следующее утро я встал гораздо раньше. На десять назначено занятие у репетитора по родовой магии. Но к восьми утра нужно успеть в школу. Найти парнишку с родинкой под глазом проще всего у гардероба. Когда сонные школьники тащатся на уроки и обязательно сдают свои куртки, перед тем как подняться в класс.

— Что с тобой случилось? —