Подсолнухи зимой. Крутая дамочка - 2 - Екатерина Вильмонт

– Он сломал тебе жизнь, Нуца!

– Разве только мне? И потом, если человек дает сломатьсебе жизнь, значит, он этого заслуживает… Ты вот тоже позволила ему…

– Но моя жизнь не сломана…

– Ты в этом абсолютно убеждена? Зачем же ты носишьДимино кольцо? И выходит, самым умным оказался твой Ураган…

– Нуца, я люблю тебя, ты…

– Ты не сердишься на меня, не винишь в смерти мамы?

– Как я могу? Я любила отца беззаветно, но после тойистории многое поняла, поняла и то, что он без меня может пропасть. Ну и Дима…Он тоже повел себя не лучшим образом. Видно, не судьба… – грустнопроговорила Марго. – А кольцо я ношу потому, что оно очень красивое. Мояжизнь не сломана, она надломилась тогда, но я смогла… У меня свое дело, у менядочь, чудесная умная девочка, у меня муж, вы с Эличкой… Нет, моя жизнь несломана, а вот твоя…

– Я не люблю думать об этом, жалеть о чем-то… Поверь,если бы я встретила человека, которого полюбила бы сильнее, чем Сашу, то нашлабы в себе силы что-то изменить… Самое грустное в этой истории то, что с Сашей яне спала, а тех, с кем спала, не любила…Но это все давно уже неактуально…

Марго обняла тетку, прижала ее голову к своей груди.

– Нуца, я… я даже не знаю, что сказать…

– А не нужно ничего говорить. Давай просто сожжемдневники, пока до них не добралась Тошка или кто-то другой… Мало ли…

– Хорошо. Мы сожжем их.

– Но как? Как это осуществить физически?

– Я заберу из города вторую коробку, эту тоже положим вбагажник, увезем куда-нибудь подальше в лес… И сожжем.

– Нельзя в такую жару жечь что-то в лесу!

– Ты права. Ну я подумаю, как это сделать.

– А может быть, не сжигать все разом, а жечьпотихоньку, по одной тетрадке, а? Никто и внимания не обратит?

– Да, пожалуй…

– Вот и хорошо. Спасибо тебе.

– Хочешь, я прямо сейчас заберу у тебя эту коробку,поставлю в багажник и… Я знаю, я утоплю ее. Она довольно тяжелая, я суну тудаеще камень и сброшу где-нибудь в реку.

– Да!

– Есть еще способ. Я возьму это на работу, там у менямашинка для уничтожения бумаг…

– Да нет, – улыбнулась Нуцико, – лучше ужутопить, как говорится, концы в воду.

– Прекрасно, завтра же и утоплю.

Тошка в окно увидела, как мама ставит в багажник знакомуюкоробку. Интересно, куда она ее повезет? Неужто обратно на городскую квартиру?С другой стороны, зачем таскать дневники в коробке с места на место? К тому жеиз этой коробки я не прочла еще ни одной тетрадки… А любопытство всеразгоралось… Тошка улучила момент, когда мама ушла в дом, подбежала к машине,открыла багажник. Коробка была вскрыта. Тошка сунула туда руку и вытащиланесколько тетрадей. С гулко бьющимся сердцем она бросилась к себе наверх. Но вкомнате сидела Тася.

– Что это у тебя? – спросила Тася.

– А, старые тетрадки, мне надо там кое-что посмотреть.

– Где ты их взяла?

– На чердаке.

– А что там такое у тебя?

– Ранние пробы пера. Неинтересно. Скажи лучше, твой незвонил?

– Нет, только эсэмэску прислал. Показать?

– Чужие письма не читаю!

– Ты даешь!

Тошка сунула тетради в ящик стола и, когда Таська вышла,заперла ящик. Завтра утром Таська поедет на урок музыки, и тогда можно будетзаглянуть в тетради.

«Не могу сейчас видеть Марго. Все кажется, она вот-вотскажет: „Папа, ты сломал мне жизнь!“ Я сперва даже раскаивался, что устроил тусцену, но, с другой стороны, зачем ей этот журналистишка? И он же бросил ее…Мерзавец! Она еще слишком юна, чтобы жить с таким… Да, наверное, еще не вошлаво вкус, молоденькие редко что-то понимают в плотской любви, правда, аргументыу него уж больно убедительные… тьфу, как подумаю, что он мою Марго… А онахороша, ах как она хороша была, когда сидела, прикрывшись руками… Эти мыслинадо гнать от себя, это грех уже непростительный… И все-таки я слишкомимпульсивен, нельзя было так… В конце концов, Марго уже совершеннолетняя…»

Тошка задумалась. Что же такое там произошло? По-видимому,дед застал маму в постели с каким-то журналистом. Девочку затошнило. Онаперелистала тетрадь назад, но об этом случае ничего не говорилось. Там былирассуждения о том, как странно, что женщину, благодаря которой он опять началсочинять музыку после смерти жены, зовут Музой. И еще о том, что Руза и Музарифмуются…

Тошка открыла другую тетрадь.

«Марго вчера заявила мне, что ждет ребенка. И так на меняпосмотрела, что все возражения застряли у меня в глотке. Она не простила мнетой истории, хотя прошло столько лет. И я не посмел ничего возразить. Напротив,залепетал, что, слава богу, теперь я смогу ей помочь материально. А когда онасказала, что хочет забрать из Тбилиси теток, я даже обрадовался. И подумал, чтомоя любовь к Н. давно умерла».

Да, конечно, Н. – это Нуцико! Ничего себе! Тошкаперевернула еще несколько страниц.

«Я боялся встречи с Н. здесь, в моем доме. И не зря боялся.Приехала старая, высохшая женщина, прокуренная, вся воплощенный укор. Хотя онаникогда ничем меня не укоряла, у нее слишком развито чувство юмора. Но мысль отом, что я буду постоянно видеть ее здесь, показалась мне ужасной. Слава богу,вчера она объявила, что уезжает во Францию преподавать. Конечно, она поняла моичувства. Или я ей стал неприятен, я ведь тоже уже старею, я старше нее, но яеще полон сил, я еще мужчина, а она уже… старуха. Какую жестокую шутку сыгралас нами жизнь. Но я сейчас добираю то, чего был лишен в молодые и зрелые годы, аона… Ей уже ничего не добрать. Хотя как посмотреть: в профессиональном смыследля нее приглашение во Францию, вероятно, очень существенно. И слава богу! Я,правда, теперь редко бываю в Москве, но все равно… Я рад, что она уедет, а вотЭличка, чистая душа, чудесное существо, она так счастлива, что у Марго ребенок,что она будет его растить, что опять у нее семья. Хорошо, хоть кто-то рядомсчастлив. Марго даже не ответила мне, кто отец ребенка. Вообще с тех пор, какона вытащила меня из нескольких депрессий, она забрала надо мной большуювласть, но я так люблю ее, что с радостью покоряюсь. Она добра, бесконечнодобра… Я побаивался говорить ей о том, что хочу купить домик в Финляндии, ноона поддержала меня всецело! И даже помогла с оформлением, меня ведь легконадуть. Эта красота природы, сказочный голос Асты, поющей мою музыку, позднеепризнание… Могу сказать, что я почти счастлив… Почему почти? Вероятно, потому,что бóльшая часть жизни прошла в изоляции от мира и я как музыкантмногого по этой причине просто не успел… Кстати, это Марго объяснила мне, чтолучше поздно, чем никогда, что надо полной мерой наслаждаться тем, что дано, ане лить бессмысленные слезы над загубленным прошлым. Наверное, лучшее, что ясоздал, это Марго! Но я виноват перед ней безмерно. Как-то я рассказал о тойсцене Асте. Она спросила: неужели дочь простила тебя? И я с легкой душойответил: да, простила, она любит меня не меньше, чем я ее. И тогда Аста сказалаэту фразу: „Значит, лучшее, что ты создал, – твоя дочь…“»