Урброс-1 - Александр Кронос

обнаружив присутствия чёрных птиц, быстро шагаю к трупу Брета.

На ходу вытаскиваю топор, готовясь пустить его в ход, но когда подхожу, понимаю, что работа уже сделана до меня. Кто-то отсёк ему голову, бросив её валяться на берегу. Либо тот лучник, что уходил на разведку, либо копейщик, который появился после всех остальных. Забрать они её правда, не забрали. Видимо решили дождаться общего решения — возвращаться назад или продолжить охоту.

Судя по тому, что пятёрка местных, в итоге решила возвращаться в лагерь, голова убитого мутанта представляет ценность. Так почему бы не сдать её в приёмник?

Вернув топор на место, вцепляюсь в волосы и вместе с добычей бегу назад. Нести её не слишком удобно — постоянно норовит выскользнуть и бьётся окровавленной щекой мне об ногу. Но, к счастью, мне предстоит преодолеть весьма короткое расстояние.

Добравшись до остальных, опускаюсь на землю рядом с деревом. Бросаю взгляд на Аннет, которую мы нагрузили трофейной одеждой.

— Одну куртку сюда. Быстро.

Та расширенными глазами пялится на отрубленную голову мутанта, но через пару мгновений приходит в себя и вытаскивает одну куртку из импровизированного тюка, в который сложила все предметы одежды. Протягивает её мне .

— Бордель дэ мэрде! Надуть и растянуть.

Первая фраза машинально вызывает желание вернуться к языковому вопросу, но учитывая обстановку, это лучше отложить на потом. Пока же расстилаю куртку и уложив внутрь голову, связываю рукава, фиксируя груз.

Держа её в левой руке, правой беру копье и ещё раз оглянувшись по сторонам, поднимаюсь.

— Уходим отсюда. Давайте, в темпе. Пошли!

Громкий шёпот и приказной тон срабатывают — остальные отрываются от земли. Карлик снова достаётся Диане — остальные и так серьёзно нагружены. Андрей шагает с сумкой за плечами, Аннет тащит одежду, у меня отрубленная голова Брета. А времени на то, чтобы связать ноги Толба иначе, дав ему возможность семенить мелкими шагами, сейчас нет.

Перед тем, как начинаем двигаться, уточняю у пленного направление и веду группу туда, куда он указывает своим острым подбородком.

Первые пару сотен метров проходим в крайне быстром темпе, стараясь разорвать дистанцию между нами и поляной. Потом я замедляюсь, крутя головой по сторонам. Сложно сказать, на каком удалении друг от друга работают пятёрки охотников. Да и на кого-то вроде Брета в этом лесу тоже можно запросто наткнуться.

Пока нам везёт — лишь один раз слышим чей-то раздавшийся совсем далеко крик, который едва доносится до ушей. А спустя двадцать минут пешего ходу, я даю команду остановиться на привал. В качестве дозорных выставляю Андрея с Дианой, которые пусть и реагируют на приказы с лёгким недоумением, но все же их исполняют.

Сам приваливаюсь спиной к дереву и на момент закрываю глаза. Снова накатывают воспоминания. Горящая бронетехника, вид из вертолёта на приближающийся и наполовину разрушенный город, большое офисное помещение, заваленное трупами. Последнее быстро сменяется видом больничной палаты, куда я заявился, чтобы навестить пациента. А следом я вижу себя на большой кровати, сразу с двумя девушками.

Картинки проносятся одна за другой, быстро набирая темп. Остаётся только сидеть на месте, пытаясь сконцентрироваться на своей настоящей памяти. Наконец отпускает — если начинался приступ постепенно, то вот заканчивается он одномоментно. Как будто что-то перекрывает бурный поток воспоминаний.

Стреляет болью челюсть — я так её стиснул, что похоже свело лицевые мышцы. Разжав зубы, оглядываюсь по сторонам, убеждаясь, что всё спокойно. Потом снова прижимаю затылок к древесной коре.

На то, чтобы разум успокоился, уходит добрых секунд двадцать. Радует, что приступы не накатывают во время боя. В критических ситуациях, память наоборот старается выталкивать на поверхность что-то полезное. Видимо срабатывает инстинкт самосохранения. Надеюсь, так будет и дальше. Потому как, если я впаду в такое состояние прямо во время схватки, закончится это вполне предсказуемо.

Придя в себя, стараюсь структурировать бушующий в голове информационный хаос. Начинаю с самого базового — мы заперты в изолированной локации, откуда нет свободного выхода. Каждый попал сюда с чужими воспоминаниями и все одеты в идентичные комбинезоны. А среди местных, присутствует деление на стёртых и отбракованных. Как я понимаю, первые это мутанты, а вторые люди. Хотя, сложно сказать, есть ли между ними разница? Копейщик говорил, что они захватывают новоприбывших в том числе и с целью питания. А если вспомнить его же слова про убийство двенадцатилетних детей, то сородичи и вовсе кажутся бесчеловечными.

Второй момент — пси-матрица и интерфейс, который у нас появился. А ещё то сообщение о поглощении пси-энергии после убийства Брета. Если я собираюсь не просто выжить, а выбраться отсюда, активации этой самой матрицы не избежать.

Хотя бы по той простой причине, что единственный контакт с внешним миром имеется в Городе. Где, по словам карлика, в том числе живут местные с активной матрицей. Что-то мне подсказывает, боевые возможности этих парней должны сильно отличаться от всех остальных.

Это всё относительно понятно и даже в какой-то степени логично. Особенно, если забыть весь предыдущий жизненный опыт и отталкиваться только от новых фактов. Но есть и другие моменты — Диана, которую назвали падшим Ангелом, непонятные игроки, что каким-то образом иногда посещают это место и странная система приёмников, куда можно сдать голову или сердце.

Плюс, остаётся глобальный вопрос — где мы на самом деле находимся и кто всё это устроил? А главное, зачем?

Поднимаю взгляд в затянутое тучами небо. Спустя секунду опускаю его на карлика и озвучиваю вопрос.

— Тут вообще бывает солнце?

Тот выворачивает голову и непонимающе хлопает глазами.

— Солнце? Н-нет, Толб не помнит. Всегда хмуро, всегда темно. А Толб хочет света. Как раньше…

На момент зависает, после чего печально кривит зелёное лицо.

— Толб точно не помнит, как это, но знает, что это хорошо. Когда солнце, песок, женщины. И все трогают тебя сами. Не надо заставлять. Р-раз и сами. Хорошо…

Тянет последнее слово, а до меня доходит очевидная разница между двумя категориями местных, которую можно было понять ещё по названию. Стёртые лишены памяти. Если у нас её избыток, то их мозги полностью зачищены. Что наталкивает на логичный вопрос — чьи на самом деле воспоминания хранятся внутри моего мозга? Сразу за которым следует второй — какого уровня должна достичь цивилизация, чтобы так свободно управляться с человеческой памятью?

Едва не ухожу в построение гипотез, но быстро себя останавливаю. Не время, Кельт. Ты сейчас не на совещании и не в своём кабинете. Вокруг лес, наполненный потенциальными врагами. Считай, что