Исцеление наших самых глубоких ран. Холотропный сдвиг парадигмы - Станислав Гроф

Наиболее характерные черты БПМ-2 могут быть проиллюстрированы в следующем отчете

Атмосфера казалась все более и более зловещей и чреватой скрытой опасностью. Казалось, вся комната начала поворачиваться, и я почувствовал, как падаю в самую середину пугающего водоворота. Мне тут же пришлось вспомнить о бросающем в дрожь описании подобного случая в «Погружении в Гольфстрим» Эдгара Аллана По. Мне чудилось, что вещи в комнате, кружась, летают вокруг меня, и в моем уме всплыл другой литературный образ – торнадо из романа «Волшебник из страны Оз» Фрэнка Бома, вырвавшего Доротею из ее однообразной жизни в Канзасе и бросившего ее в странствие, странное и полное приключений. Мое переживание чем-то напоминало вход в кроличью нору из повести-сказки «Алиса в стране чудес» Льюиса Кэрролла, и я с величайшим трепетом ожидал, что мир вот-вот окажется по другую сторону зеркала. Казалось, вся Вселенная надо мною захлопывается, и я ничего не могу поделать, чтобы остановить это апокалиптическое поглощение.

Я все глубже и глубже погружался в лабиринт своего бессознательного и ощущал приступ страха, переходящего в панику. Все вокруг становилось темным, гнетущим, ужасающим. Это было, как если бы вся тяжесть мира мало-помалу наваливалась на меня, и невероятное водяное давление угрожало расколоть мой череп, а тело сжать в крошечный твердый мячик. Стремительная вереница воспоминаний из прошлого низвергалась через мой мозг, показывая крайнюю тщетность и бессмысленность моей жизни и существования вообще. Мы рождаемся голыми, напуганными, в муках, и такими же мы покинем этот мир. Экзистенциалист был прав! Все непостоянно, жизнь не что иное, как ожидание Годо! Суета сует, все суета!

Стеснение, что я чувствовал, перерастало в боль, а боль – в мучения. Мука, доходящая до точки, когда каждая клетка моего тела ощущает, что ее высверливает бормашина дьявольского дантиста. Видения адских картин и чертей, истязающих свои жертвы, внезапно навели меня на догадку: я же в аду. И я подумал: Данте, «Божественная комедия», «Оставь надежду, всяк сюда входящий!». Казалось: из этого адского состояния никакого исхода нет; я проклят навеки без малейшей надежды на искупление.

БПМ-3 (борьба смерти и возрождения)

Многие стороны этого яркого и многоцветного переживания могут быть поняты через его связанность со второй стадией биологических родов – проталкиванием плода через родовой канал уже после раскрытия шейки матки и нисхождения головы в малый таз. Помимо этих составляющих, легко понимаемых как естественные следствия из самого состояния родов, такие приступы титанических борений, включающих в себя сильнейшие сдавливания и противоборство сил либо картины кровавого насилия и пыток, есть еще и другие, требующие особого объяснения. В частности, сюда относится воображение, рисующее образы сексуальных сношений, сатанинского шабаша и столкновение с огнем; все эти мотивы, как правило, связаны именно с этой матрицей.

Представляется, что в человеческом организме есть некий механизм, который преобразует непомерное страдание, в особенности когда оно связано с асфиксией, в странную форму сексуального возбуждения. Это объясняет, почему огромное количество разнообразных сексуальных переживаний и видений часто случается в связи с вспоминанием рождения. Мы можем ощущать сочетание сексуального возбуждения с болью, агрессией или боязнью, проходить сквозь череду различных садомазохистских переживаний, насилия и надругательств в половой сфере или же видеть различные порнографические образы. То обстоятельство, что на заключительных стадиях рождения плод может сталкиваться с различными видами биологических выделений: кровью, слизью, мочой и даже калом, – кажется ответственным за то, что эти вещества также выходят на сцену в веренице смерти и возрождения.

Другая категория мотивов, связанных с БПМ-3, включает типичные элементы из общественного подсознания, особенно связанные с героическими числами и божеством, представляющим смерть и возрождение. На этой стадии у многих людей возникают видения Иисуса, его страданий и скорби, крестного пути и распятия, или они даже на самом деле испытывают полное отождествление с его страданиями. Другие же соединяются с такими мифологическими темами и образами, как египетская божественная пара Изида и Осирис, греческие боги Дионис, Аттис и Адонис, шумерская богиня Инанна и ее нисхождение в Нижний мир, ацтекский бог Кецалькоатль или герои-близнецы майя из эпоса Пополь-Вух.

Частое появление мотивов, связанных с различными сатанинскими ритуалами и шабашем ведьм, кажется, связано с тем, что переживание этой стадии родов включает в себя то же странное сочетание эмоций, ощущений и веществ, которое характеризует архетипические картины черной мессы и Вальпургиевой ночи: сексуальное возбуждение, агрессия, боль, жертва и связь с обычно отвратительными биологическими веществами, – все это увязывается с каким-то особым ощущением святости или нуминозности.

Как раз перед переживанием рождения (или возрождения) люди часто сталкиваются с темой огня. Это в чем-то загадочный символ. Его связь с биологическим рождением не является столь же прямой и очевидной, как у многих иных символических составляющих. Мы можем переживать огонь либо в его обыкновенном виде, либо в виде самых разнообразных архетипических очищающих огней. В этой стадии у человека может появиться ощущение, что он или его тело в огне, могут появиться видения горящих городов и лесов или отождествление с жертвой при жертвоприношении. В архетипической версии горение, по-видимому, имеет свойство полного очищения. Оно в корне уничтожает все, что испорчено, и подготавливает человека к духовному возрождению.

Многие из символических тем, связанных с БПМ-3, описаны в следующем отчете

Хотя я на самом деле родовых путей никогда четко не видел, своей головой и всем телом их сокрушительное сдавливание я ощущал и каждой клеточкой своего тела осознавал, что я вовлечен в процесс рождения. Напряжение достигло такой силы, выдержать каковую для человека мне не представлялись возможным. Лбом, висками и затылком я ощущал неослабное давление, как будто был схвачен в стальные челюсти тисков. И все напряжение в моем теле по своему характеру было жестким и механическим. Я представлял, что пробираюсь через чудовищную мясорубку или исполинский пресс, полный валиков и зубцов. И на мгновение в моем сознании всплыл образ Чарли Чаплина, превратившегося в «Новых временах» в жертву мира технологии.

Казалось, невероятная масса энергии протекает сквозь все мое тело, скапливаясь и высвобождаясь во взрывоподобных разрядах. Я испытывал поразительную смесь ощущений: удушье, испуг, беспомощность, но также ярость и странное сексуальное возбуждение. Другой важной стороной моего состояния было чувство крайнего замешательства. В то же время, как я ощущал себя ребенком, вовлеченным в жестокую борьбу за выживание, и понимал: то, что вот-вот случится, станет моим рождением, я также переживал себя и в качестве моей рожающей матери. Рассудком я сознавал, что, как мужчина, я никогда не смогу родить, и все же чувствовал, что каким-то образом пересекаю эту преграду и невозможное становится действительностью.

Не было никаких сомнений, что я связываюсь с чем-то первоначальным – древним женским архетипом, архетипом матери-роженицы. Мой телесный образ включал огромный беременный живот и женские гениталии, вместе со всеми тонкостями биологических ощущений. Я чувствовал разочарование, что оказался не способен предаться этому стихийному течению, родить и родиться, прорваться и дать выйти ребенку. Невероятный запас убийственной агрессии поднялся из подземелья моей души. Как будто нарывающее зло внезапно проколол скальпель космического хирурга. И вместо меня уже возникал оборотень или берсерк, доктор Джекилл превращался в мистера Хайда. Множество образов убийц и жертв сменялись как одно лицо, в точности так же, как раньше я не мог различить рождающегося ребенка и родящую мать.