Сердцеедка - Софи Кинселла

– А, понятно. Привет, Энтони. Эй, вы, – крикнула она кому-то, – тут Энтони звонит!

Ему показалось, что он слышит смешки.

– Я думал, что вечером буду занят, – проговорил он, запинаясь, – а получилось, что свободен. Так что могу, типа, зайти. Занфи говорила, у тебя там народ собирается.

– А-а… Ну да. – Наступила пауза. – Вообще-то мы как раз надумали поехать в клуб.

– Отлично, я с вами.

Как звучит его голос – дружелюбно-раскованно или жалобно и тревожно?

– Понимаешь, дело в том, что машина уже полная.

– Ага, ясно.

Энтони посмотрел на телефонную трубку. Не совсем понятно, что Фифи имеет в виду…

– Ты уж извини. Так, именно это она и имеет в виду.

– Да ладно. – Он очень старался говорить небрежным тоном. Даже веселым. – Как-нибудь в другой раз.

– Да-да, конечно.

Фифи его уже не слушала.

– Тогда пока, – сказал Энтони.

– Пока, Энтони. До встречи.

Он положил трубку, умирая от унижения. Уж нашлось бы в машине место; могли бы потесниться, если бы захотели.

Энтони посмотрел на свои руки и увидел, что они дрожат. Его бросило в жар, хотя в комнате больше никого не было.

А все папочка виноват – приехал бы вовремя, не было бы этого позорного звонка. Недобрая мысль принесла облегчение. Джиллиан тоже виновата. Что на нее нашло? Не могла просто вы дать отцу пару ласковых, чтобы он немедленно вернулся домой?

Несколько минут Энтони сидел, рассматривал обеденный стол, накрытый с таким старанием, вертел в руках салфетку и думал о том, как они его достали. Суетились, готовились, а все зря. Ладно, пусть так и остается, он не будет здесь убирать.

Тут ему пришло в голову, что Джиллиан может в любую минуту заглянуть и велеть ему именно этим и заняться. Он вскочил и направился в кухню. Жаркое еще скворчало в духовке, на столе гордо возвышался торт, украшенный кусочками киви и взбитыми сливками. Энтони посмотрел на торт. Если нормального ужина все равно не будет, он имеет право взять шматочек, верно?

Он подвинул стул на середину комнаты и щелкнул пультом от телевизора. Загремели бодрые звуки какой-то викторины. Энтони взял ложку и набросился на фруктовый торт.

Завтрак был накрыт в зимнем саду.

– Какая чудесная комната, – вежливо сказала Флер, стараясь поймать взгляд Джиллиан.

Джиллиан упорно глядела в тарелку. Она ни разу не посмотрела Флер в глаза с той минуты, как та приехала накануне вместе с Ричардом.

– Нам нравится, – весело откликнулся Ричард. – Особенно весной. Летом здесь бывает жарковато.

Снова наступила пауза. Энтони поставил чашку. Все внимательно слушали, как она звякнула.

– Мы пристроили ее лет… десять назад, – продолжил Ричард. – Правильно я говорю, Джиллиан?

– Вероятно, – ответила Джиллиан. – Еще чаю?

– Да, пожалуйста, – сказала Флер.

– Хорошо, тогда я заварю новый чайник.

Джиллиан скрылась в кухне.

Флер откусила кусочек гренка. Пока все идет неплохо, даже, несмотря на несъеденный торт и жаркое. Накануне вечером их встретил мальчишка, как его… Энтони. Они не успели войти в дверь, как он сообщил, что Джиллиан целый день готовила праздничный ужин. Ричард пришел в ужас, Флер тоже весьма убедительно разыграла огорчение. К счастью, ее как будто никто не винил. Удачно также, что утром вчерашнего не поминали.

– Вот, прошу.

Джиллиан вернулась со свежезаваренным чаем.

– Чудесно!

Флер улыбнулась прямо в замкнутое лицо Джиллиан.

Если впереди не встретится более серьезных препятствий, чем неловкие паузы в разговоре да обиженные взгляды, можно считать, ей повезло. Взгляды Флер нисколько не беспокоили, как и поднятые брови, и комментарии исподтишка. Да здравствует прославленная сдержанность британского среднего класса, думала Флер, прихлебывая чай. Они не занимаются выяснением отношений, не раскачивают лодку; лучше потерять деньги, лишь бы не пришлось, упаси господи, с кем-то поговорить напрямик! Все это делает их легкой добычей для таких, как она.

Флер с любопытством смотрела на Джиллиан. Для женщины, имеющей доступ к весьма неплохим источникам денежных средств, та одевалась безобразно. Темно-зеленые брюки – кажется, они называются слаксы – и голубая вы шитая хлопчатобумажная рубашка с короткими рукавами, как у рабочего. Джиллиан наклонилась налить чаю в чашку, и Флер увидела вблизи ее руки выше локтя: мясистые, шершавые, мертвенно-белые.

Энтони одет малость получше – стандартные джинсы и довольно симпатичная красная рубашечка. Жаль, родимое пятно его уродует. Не ужели родители не могли удалить? Видимо, нет, оно ведь идет через глаз. Будь он девочкой, можно бы хоть косметикой замазать… Так-то мальчик красивый, в отца.

Флер не спеша перевела взгляд на Ричарда. Он раскинулся в кресле, глядя в сад с рассеянно-довольным видом, как бывает в начале отпуска. Почувствовал ее взгляд, поднял глаза и улыбнулся. Флер улыбнулась в ответ. Ричарду легко улыбаться, мелькнула мысль. Он хороший человек – добрый, заботливый и совсем не такой скучный, как сперва показалось. С ним весело.

Да только ей не веселье нужно, а деньги. Не для того она так долго трудилась, чтобы в итоге получить строго ограниченный доход и летние поездки на Майорку!.. Флер беззвучно вздохнула и отпила еще чаю. До чего же иногда надоедает вечная погоня за деньгами. Как подумаешь, а чем Майорка плоха?.. Нет, это слабость. Такой долгий путь проделан, нельзя останавливаться на достигнутом. Она добьется своего. Должна добиться! В конце концов, других целей в ее жизни просто нет.

Флер подняла голову и улыбнулась Ричарду.

– Ваш дом – самый большой в Грейворте?

– Да нет, вряд ли. Я думаю, один из самых больших.

– У Тиллингов восемь спален, – подал голос Энтони. – И еще бильярдная.

– Ну конечно, – улыбнулся Ричард. – Энтони у нас самый осведомленный.

Энтони промолчал. Флер, сидящая напротив, выбивала его из колеи. Неужели эта женщина действительно встречается с его отцом? Она такая красивая, просто потрясающая! С ней и отец иначе смотрится. Вчера они приехали, оба такие шикарные, ослепительные, как будто из какого-то другого мира. Папа выглядел совсем не как его папа. А уж Флер, конечно, не выглядит мамой! Но она и не шлюшка. И не какая-нибудь там куколка. Она… Она прекрасна, вот и все.

Потянувшись за чашкой, Ричард заметил, что Энтони уставился на Флер с неприкрытым восхищением, и невольно ощутил гордость. Вот так, сынок, хотелось ему сказать. Моя жизнь еще не кончена. А в глубине сознания неслись по рельсам виноватые мысли: образ Эмили, сидящей на том самом месте, где сейчас Флер, воспоминания о том, как они завтракали всей семьей и смех Эмили звенел над общим разговором. Ричард да вил в себе эти мысли, не давая им вырваться на поверхность. Нельзя поддаваться сантиментам. Живой думает о живом, счастье нужно ловить обеими руками. Флер – чудесная женщина. Сейчас, в этой залитой солнечным светом комнате, все казалось ясным и простым.