Дочери страха - Елена Донцова

Про Нотку она иногда слышала от матери. Так, она узнала, что отец бывшей подружки не смог найти работу, начал с горя выпивать и через несколько лет бесследно исчез. Что живут Нотка с матерью очень бедно, но помощь не принимают и с прошлыми знакомыми категорически не общаются. Что Нотка после окончания школы решила сделаться монашкой, поступила послушницей в какой-то затрапезный монастырь в Подмосковье, пела там в хоре и была вроде бы вполне довольна своей участью. Но потом тяжело заболела ее мать, и Нотка вернулась в мир, чтобы ухаживать за ней.

А потом они неожиданно встретились, прямо на улице, только Ульяна ехала в машине, вернее, торчала в пробке, а Нотка переходила улицу как раз перед самым носом ее машины. И Уля окликнула ее через окно, предложила посидеть в салоне, немного поболтать. Впрочем, болтовни особой не получилось, видно, дела у Нотки шли совсем неважно, и это заставляло ее держать рот на замке. Единственное, что поняла Уля: Нотка пытается вернуться к певческой карьере, но пока ничего из этого не выходит. Никто из солидных продюсеров не хочет с ней возиться. И жить ей тоже негде, потому что после исчезновения отца пришлось продать квартиру в центре и перебраться в отдаленный пригород. Чтобы не мотаться домой каждый день, Нотка снимала угол у какой-то старухи, но появляться там можно было только поздно вечером, уходить – на заре.

– Слушай, – встрепенулась Уля. – У меня отец дурью мается, типа, поддерживает молодые таланты. Может, рассказать ему про тебя? Все-таки ты нам не совсем чужая.

Нотка улыбнулась ей ласково, как в детстве, и тихо сказала:

– Не стоит, Рэм Григорьевич не станет мне помогать.

– Почему? – удивилась Уля. – Думаешь, из-за твоего отца, что он его кинул? Да ерунда, твой папка плохо кончил, значит, они в расчете. Ты с матерью сейчас живешь?

– Мама умерла, – без эмоций проговорила Нотка.

– Ну, тем более. Отца хлебом не корми, дай какого-нибудь несчастненького пожалеть.

А сама подумала об одном немаловажном обстоятельстве. Ее приходящая домработница ушла два дня назад, объявив на пороге, что крепостничество, слава богу, отменили полтора века назад. Домработниц Уле поставляла мать, а потом всякий раз наивно удивлялась, почему такие тихие и приличные женщины не смогли ужиться с ее дочерью. Насчет последней она сразу предупредила, что если они с Ульяной не сойдутся характерами, то в дальнейшем она умывает руки и больше присылать никого не будет. Они, конечно, не сошлись, и теперь квартира Ули медленно зарастала грязью, и уже сегодня она столкнулась с проблемой отсутствия еды и выглаженной одежды.

– Хочешь, поживи пока у меня, – предложила Ульяна. – Заодно могла бы мне немного помочь, ну, приготовить там, убраться, туда-сюда. Тебе же это не трудно, правда? А я найду подходящий случай и напомню о тебе отцу. Ну, что скажешь?

С тех пор так все и устроилось. Уля получила в свое распоряжение почти бесплатную рабочую силу, Нотка полностью взвалила на себя заботу об ее быте. За это Ульяна иногда брала ее с собой на всякие светские мероприятия и искренне полагала, что за такую раскрутку Нотка должна быть ей по гроб жизни благодарна. Однажды она вспомнила о своем обещании поговорить с отцом и, вздыхая, сообщила Нотке:

– Я тут поболтала о тебе с отцом, но он, понимаешь ли, уперся рогом, типа, твой папка ему такую гадость сделал, что он лучше деньги закопает, чем станет тебе помогать. Но ты не переживай, держись меня, рано или поздно познакомишься с каким-нибудь нужным человеком.

Нотка тогда молча выслушала эту новость, кивнула так невозмутимо, будто и не ожидала ничего другого. И удалилась на кухню доваривать суп.

Лиза вышла из кафе, жадно втянула свежий влажный воздух и почувствовала: сегодня что-то произойдет. Ей стало страшно. Хорошего от жизни девушка не ждала, значит, случится что-нибудь плохое, ужасное.

Она медленно пошла по дорожке. По сторонам не смотрела. Какое ей дело, преследуют ли ее сегодня? Ведь она просто возвращается к себе домой. Что-то там ее ждет? Автобуса не было, и Лиза решила пройти остановку пешком.

Самое страшное в ее положении – неизвестность. Если бы точно знать, что Генка уже в квартире, она придумала бы какой-то выход, может, умолила бы хозяина разрешить ей ночевать в кафе. Но она ничего не знала наверняка и чувствовала себя слишком усталой и измотанной, чтобы предпринимать какие-то действия. Просто брела по тротуару.

Но едва прошла с десяток шагов, как рядом шумно затормозила машина. Конечно, одна из тех, что преследовали ее в последние дни. Опустилось до черноты тонированное окно, оттуда выглянул мужчина – не альбинос, другой.

– Садитесь, – коротко приказал он Лизе.

Девушка шарахнулась прочь, ударилась плечом о фонарный столб. И замерла, уставившись мужчине в лицо остановившимся взглядом.

– Ну, что же вы? – поторопил тот. – Залезайте, автобус на ближнем подступе.

– Я не сяду, – пробормотала Лиза.

– Да, все правильно, – произнес мужчина и одобрительно кивнул оцепеневшей девушке. – Садиться в чужие машины нельзя, я это дочке своей каждый день внушаю. Но только на девяносто девять дурных случаев бывает один золотой. Так что садитесь – не пожалеете. Чего вам терять?

Терять ей было, в общем, нечего, и Лиза пошла к машине. Это был единственный шанс поставить точку в том кошмаре, что преследовал ее уже несколько дней. Правда, от маршрута автобуса они вскоре отклонились.

Дорога оказалась недолгой, заняла около четверти часа. Возле большого темного здания водитель вылез сам и галантно распахнул дверь перед девушкой. Только Лиза, не привыкшая разъезжать на машинах, все равно ухитрилась зацепиться рукавом о дверцу и кулем вывалилась на дорогу. Сопровождающий молча поставил ее на ноги и, придерживая за локоть, повел к зданию.

В один миг лифт взлетел куда-то очень высоко, в поднебесье. Потом долго еще шли по коридору, пока не притормозили перед высоченной полупрозрачной дверью. Тут мужчина оценивающе глянул на Лизу и спросил:

– Чего молчишь, девушка? Сомлела, что ли?

– А что мне, кричать, что ли? – вяло полюбопытствовала Лиза, которая и впрямь чувствовала себя словно в тумане. Голова сделалась тяжелой, и происходящее вокруг не вызывало у нее ни малейшего любопытства.

– Нет, конечно, кричать – это лишнее, – рассудил мужчина, не отрывая от нее настороженного взгляда. – Ты вот что, заходи в этот кабинет, только нигде там не шастай, просто сядь к столу и жди. Я, если успею, принесу тебе кофейку, а то ты совсем квелая. Договорились?

Лиза кивнула, даже не спросив, до чего именно он собирается успеть.

Кабинет оказался таким большим, что в нем и впрямь можно было пошастать. Но Лиза послушно присела к столу и подперла голову руками. Медленно переводя глаза с предмета на предмет, осмотрела она всю окружающую ее роскошь и окончательно поняла, что к Генке это не может иметь никакого отношения. А если так – то и волноваться нечего. Лиза вдруг поняла причину своей слабости: ведь она не спала всю прошлую ночь. И успокоенно прикрыла глаза.