Маленькие женские тайны - Мэри Каммингс

Вывертываться и уклоняться она не стала, просто из любопытства: а каково это, когда тебя целует человек с репутацией завзятого ловеласа?

Пришла к выводу, что ничего особенного. То есть не сказать, чтобы поцелуй Ришара был так уж неприятен — но в нем не хватало чего-то очень важного: той искорки страсти, которая вспыхивала в ней, когда ее целовал Томми.

Отстранившись, Ришар взглянул ей в глаза; кажется, намеревался поцеловать еще раз, но Клодин, вывернувшись из его объятий, решительно встала. Он остался сидеть, глядя на нее снизу вверх и удерживая за руку.

— Эй, — рассмеялась она, — вроде мы с тобой договорились, что «третий вариант» здесь не проходит?

— А может, мне усы отрастить, как у твоего мужа?

— Зачем?

— Чтобы ты в меня влюбилась! — ухмыльнулся Ришар.

— Нет! — покачала она головой. — Не выйдет!

— А жаль!

Провожать он ее действительно пошел. И, когда Клодин попросила швейцара, чтобы тот вызвал такси, с комическим ужасом переспросил:

— Неужели — до сих пор?!

— Ну да, — смущенно кивнула она.

Конечно, он за рулем чуть ли не родился, ему не понять, как это можно, год прожив в Англии, так и не привыкнуть к правостороннему движению! Но что поделать, стоило Клодин сесть на водительское место — и мгновенно возникало паническое ощущение, что она едет не по той стороне и сейчас в кого-нибудь врежется, руки сами тянулись вывернуть руль и — скорее, пока не поздно! — переехать на противоположную полосу. Так что Клодин предпочитала не мучаться, а спокойненько ездить в такси — или, как их называли, кэбе. Тем более что в Лондоне такси эти были на каждом шагу — вот и сейчас черная машина подъехала почти сразу.

Целоваться в вестибюле они действительно не стали. Просто переглянулись на прощание.

— Пока, — улыбнулся Ришар.

Она кивнула и пошла к машине.

Домой Клодин ехала в самом радужном настроении: сейчас она приедет и помирится с Томми. Он, наверное, волнуется, что она так поздно задержалась… и ревнует — наверняка не без этого.

Но при сослуживцах он, конечно, ничего говорить не будет — встретит ее с невозмутимым видом, будто так и надо.

Может быть, стоит подождать, пока он придет в спальню, ляжет рядом — и тогда повернуться и обнять его? Даже ничего не говорить, просто обнять — он сам все поймет!

До дома она добралась быстро, вылезла из такси и взглянула наверх, на окна. В гостиной горел свет — телевизор, небось, смотрят; в библиотеке и в спальне было темно.

Перед тем как перейти улицу, Клодин по привычке оглянулась, шагнула на мостовую — и отшатнулась, когда раздался визг тормозов и буквально в нескольких дюймах от нее пронеслась большая светлая машина.

Господи, опять она посмотрела налево, а не направо!

Машина — мини-фургон с какими-то пестрыми надписями — проехала чуть дальше и остановилась. Клодин шагнула туда, готовая извиниться — наверняка водитель перепугался не меньше, чем она!

— Прошу прощения! — нагнулась, вглядываясь сквозь закрытое окно — может, человеку плохо стало?!

Дверцы фургона с лязгом открылись, она обернулась и увидела спешившего к ней плотного усатого мужчину в куртке и берете.

— Простите, мисс, — начал он. — Вы не подскажете…

Внезапный удар сзади швырнул Клодин в его объятия. Вырвавшийся у нее крик перехватила прижатая к лицу шершавая ладонь, еще несколько рук — много, много! — схватили ее с разных сторон. В следующий миг она оказалась внутри фургона, двери захлопнулись и машина тронулась с места.

Из дневника Клодин Конвей: «…Не иначе как сам дьявол принес в наш дом эту проклятую девчонку!..»

Первые несколько секунд Клодин бешено отбивалась, но силы были неравны. Над ухом раздался злобный рык: «Стоять спокойно!», и заломленные за спину руки пронзило такой невыносимой болью, что она, взвыв, согнулась вперед. В ту же секунду на голову ей накинули что-то вроде пахнущего пылью и резиной мешка.

Шею перехватила веревка, стала затягиваться, душить — Клодин испуганно дернулась…

— Стоять спокойно! — за руки рванули так, что, казалось, они сейчас выломаются из суставов.

От бессилия и боли Клодин вскрикнула.

— Тихо! — последовал сильный удар по пояснице, но зато — о облегчение! — рукам стало чуть посвободнее.

Она по-прежнему стояла согнувшись и боясь шевельнуться, чувствуя, как из глаз текут слезы. Похитители возились с ее запястьями — связали их сзади, больно стянув веревкой — но боль эта не шла ни в какое сравнение с той, предыдущей, когда руки чуть ли не выворачивались из плеч.

Держа с двух сторон за локти, ее потянули в сторону.

— Садись! — почувствовав что-то под коленками, она покорно опустилась на узкое жесткое сидение. — Будешь орать — врежу так, что мало не покажется!

К этому времени Клодин и сама уже поняла, что кричать бесполезно.

Они ехали, и ехали, и ехали — казалось, бесконечно. Повороты, короткие остановки, какие-то ухабы… несколько раз машину качнуло так, что если бы по обе стороны от Клодин, зажав ее между собой, не сидели люди, она бы, наверное, упала.

Поначалу от ужаса ее буквально колотило, но прошла минута, другая — дрожь постепенно отпустила, сердце стало биться ровнее и сквозь ужас и растерянность начали понемногу пробиваться более-менее связные мысли, выстраиваясь в логичную цепочку.

Ее не убьют… По крайней мере, пока не собираются: хотели бы убить, убили бы сразу.

Похитители надели ей на голову мешок, потому что не хотят, чтобы она потом могла опознать их лица и место, куда ее везут, другого объяснения нет. Значит, опять же, убивать не собираются, более того, при определенных обстоятельствах готовы отпустить. Еще бы знать, что им нужно… Выкуп? Некоторые люди считают, что фотомодели просто купаются в деньгах!..

Или это все из-за Томми, как-то связано с его работой? С Арлетт?.. Почему-то это имя упорно крутилось в голове, хотя было непонятно, как можно увязать француженку с похищением.

Машина свернула вправо, ее стало потряхивать и мотать из стороны в сторону — похоже, они ехали уже не по шоссе… наверное, скоро приедут. Куда?

К месту назначения — ничего более определенного сказать было нельзя…

По тряской дороге они ехали недолго, потом фургон остановился, двери распахнулись и пассажиры начали выходить — судя по топоту и возне, их было человека три, не меньше.

Сидевшие по обе стороны от Клодин люди тоже встали, один из них — левый — потянул ее за плечо:

— Пошли!

«Как сейчас вылезать из фургона — вслепую, со связанными руками?! Да еще на высоких каблуках!» — судорожно подумала она.