Огненное евангелие - Мишель Фейбер

— Извините, — раздался голос откуда-то снизу. — Вы ведь Тео Гриппин?

Он опустил взгляд. Ему улыбалась темнокожая женщина в инвалидном кресле. Она была толстая и уродливая, в ярко-желтом спортивном костюме, с коротенькими ножками в кожаных ботинках. Белки глаз у нее тоже были ярко-желтыми.

— Вчера у вас было публичное чтение, — она мотнула головой в сторону «Барнс и Нобл».

— Совершенно верно, — сказал Тео. — Вы там были, мэм? Я вас не видел.

— Нет, — ответила она. — Собиралась, но в этом кресле разве заберошься? — Последнее слово она произнесла так, как его часто произносят люди низшего сословия.

— Очень жаль, — посокрушался Тео.

— Мы можем вам чем-то помочь, мэм? — спросила Дженнифер.

— Я прочитала вашу книгу, мистер Гриппин, — сказала темнокожая, не сводя глаз с Тео. — «Пятое евангелие».

— О, спасибо.

— Благодарите не меня, мистер Гриппин, — сказала она. — Господь велел, чтобы я ее прочитала. Антиресная книга.

— Э… рад это слышать.

— Я бы хотела получить ваш автограф. У меня есть специальный блокнот для автографов.

— Я… э… с удовольствием.

Ее короткие пальцы зашевелились в складках спортивного костюма из полиэстера. Тео инстинктивно наклонился к ней, чтобы расписаться в блокноте для знаменитостей.

Но вместо блокнота она вынула пистолет. Черное дуло уставилось Тео точно в лоб, и это было так мощно, так устрашающе, как если бы выстрел уже прогремел.

— Вы сотворили зло, мистер Гриппин, — она произнесла это скорее печально, чем гневно. — И отправитесь прямиком в ад.

У Тео все поплыло в глазах. При том как бешено колотилось его сердце, видимо, не осталось крови для поступления в мозг. Я не готов, хотелось ему сказать, но времени на это уже не было.

— Опустите пистолет, мэм. — В пустоте, как эхо, прозвучал голос Дженнифер.

Тео качнулся на ногах, и лицо темнокожей женщины снова сфокусировалось. А тем временем между ними материализовался второй пистолет. Один, гуляющий, теперь смотрел ему в грудь. Другой уткнулся женщине в переносицу, рядом с глазной впадиной. Этот новый ствол был неподвижен; его сжимала изящная белая ручка с тонким запястьем; на спусковом крючке лежал безукоризненно наманикюренный пальчик.

— Спрячьте его, мэм.

Темнокожая подчинилась приказу.

— А теперь уезжайте.

Женщина бросила на Тео прощальный испепеляющий взгляд. А затем молча вцепилась в шины инвалидного кресла, резко развернулась и покатила прочь. Колеса заскрипели по береговой линии.

Тео, рухнув на колени, издал несколько гортанных звуков и выпустил мутную струю, смесь «Пепси» и шоколадного мороженого. На спину ему легла рука Дженнифер.

— Извини, извини, — простонал он.

— Тебе не за что извиняться.

Он поднял глаза. Ее лицо было поразительно, пугающе спокойным.

— Я… кажется, я не привык к пистолетам.

— Это Мэриленд. Здесь у каждого есть пистолет.

Она уже убрала оружие туда, где прятала его раньше. Тео тщетно пытался представить полость в ее плотно прилегающей, сшитой на заказ одежде, где могла бы поместиться железная игрушка и при этом не выпирала бы, но факт, что смогла.

Он еще раз содрогнулся всем телом и стравил. Поразительно, такая животная реакция на простую штуковину, миллион раз виденную в развлекательном формате. В кино герои при виде оружия, как правило, становятся такими живчиками, принимаются скакать, как кузнечики, или же, наоборот, застывают наподобие скалы, от которой пули должны отскакивать, точно теннисные мячики, и поэтому их можно игнорировать. У Тео было такое чувство, будто его внутренности разворотило снарядом. Следы блевотины на груди казались пятнами крови. Он неуклюже попытался их отчистить.

— Эй! — Дженнифер помахала в воздухе его пакетом. — Ты купил новую рубашку, очень кстати.

Он понурился. Ее самообладание, вместо того чтобы его ободрить, подействовало лишь еще более угнетающе. Это она должна была рыдать на коленях, биться в истерике, а он бы ее успокаивал или отвешивал ей оплеухи.

— Неужели тебя ничто не может ошарашить? — спросил он.

— Еще как ошарашило, — ответила она. — Я тоже человек. Но всем нам приходится действовать, не так ли? — Она провела по волосам чуть дрожащей рукой, что можно было бы назвать реакцией на стресс, если бы при этом она не бросила мимолетный взгляд на часы. — Мы оба пережили шок. Я предлагаю вернуться в отель и там вместе отойти от случившегося.

Он кивнул. Но это было не столько согласие, сколько просто рефлекс. Он не хотел быть в номере отеля вместе с Дженнифер. Ни сейчас, ни в будущем. У него было одно желание — поскорей убраться из Балтимора, жуткого места, по которому разгуливают жуткие люди. Ему хотелось сидеть в поезде, в пустом купе, чтобы за окном пейзаж смазывался в такое расплывчатое пятно, а само путешествие приятно растянулось во времени, на многие дни и недели, и чтобы поезд так никогда и не добрался до места назначения.

— Вот что. Давай-ка поскорей отправим тебя в Филадельфию, — заявила Дженнифер. — Я сделаю один звонок, и ты полетишь самолетом.

— Я надеюсь, Дженнифер о вас хорошо позаботилась, — сказала Томоко Стайнберг с едва заметной улыбкой, сопровождая его из зала для встречающих к выходу, за которым начиналась многоуровневая парковка аэропорта Джона Кеннеди. Эта миниатюрная японка была воплощением пародийного шика в своей футболке восьмидесятых с надписью «ФРЭНКИ ГОВОРИТ: РАССЛАБЬСЯ». Будучи больше размера на четыре, футболка выполняла роль платья, а белый хлопок эффектно контрастировал с красными парчовыми колготками. Ее сапожки до икр, при всей своей белоснежности, были такими потертыми и сморщенными, словно она носила их много лет подряд, не снимая. Ей было под пятьдесят, а выглядела она на двадцать пять. Поисковая система, куда Тео вчера зашел, сообщила, что она вдова знаменитого скульптора.

— Да, пожалуйста, — сказал Тео. — То есть… да, спасибо.

Он вымученно засмеялся, бредя рядом с ней через зал ожидания. Он бесконечно устал.

— Вы, наверно, бесконечно устали, — сказала она, осторожно уводя Тео в сторону, пока его не зашибла ватага бразильских туристов, разогнавших свои тележки с чемоданами.

— Я готов проспать неделю.

— Думаю, одной ночи вам вполне хватит, — сказала она. — Удобную кровать, во всяком случае, я вам обещаю.

— А, так Дженнифер вам рассказала про этот кошмарный отель в Филадельфии?

Его номер в Филли оказался на втором этаже богатого и престижного заведения с видом на главную улицу. Под его окном небольшая группа протестантов решила его порадовать христианскими серенадами и оскорбительными выкриками. Все попытки Дженнифер его отвлечь с помощью плотских утех успеха не имели, и на очередную презентацию книги он отправился в подавленном настроении. Когда же он вернулся в отель, Дженнифер вдруг объявила, что должна срочно улететь назад в Балтимор («Возникли кое-какие обстоятельства») и что, возможно, она присоединится к нему в Бостоне. Он лежал один в постели, среди маленьких бутылочек из-под спиртного, тупо глядя на клубящийся над ним сигаретный дым и слушая вопли протестантов. Этих религиозных фанатиков не остановить.