Вот тебе и сказка, Наташ - Татьяна Гуркало

Мышь, словно для того, чтобы подтвердить, что могла, опять вышла из тумана и стала столбиком. И усами так с намеком пошевелила.

— Ты издеваешься, — поняла девушка.

Мышь жизнерадостно кивнула.

— А если я тебя тапком? — спросила девушка.

Мышь отрицательно повертела головой.

— А где Осатин, ты случайно не знаешь?

Мышь стала на четвереньки, изобразила хвостом явно оскорбительный символ и стала медленно уходить в туман.

— Знаешь, но не скажешь, — поняла Наташа. — А ну, стоять!

И сделала самую большую глупость в своей жизни — побежала за улепетывающей мышью.

Погоня проходила весело. Туман то густел, то светлел. Под ноги лезли то ли пороги, то ли камни, но Наташа умудрялась их перепрыгивать, как динозаврик кактусы. Мышь почему-то не уставала, хотя ей приходилось через препятствия перелезать. Она еще и хвостом вертела, как пропеллером. В общем, первой устала именно Наташа и села на очередной камень отдохнуть и послушать, как сердце пытается вырваться на волю из грудной клетки.

Мышь тут же вернулась и на расстоянии вытянутой руки опять стала столбиком.

— Ну, вот зачем тебе этот Осатин?  — душевно спросила Наташа, сама не понимающая зачем этот Осатин понадобился ей. — От него же никакой пользы, давай ты его отдашь мне.

Мышь шевельнула ухом и отвернулась.

— Хочешь, я тебя кормить буду? Хомячьим витаминизированным кормом из моего мира. И ты будешь здоровая, шерсть будет шелковистая, блестящая, прямо как волосы в рекламе шампуня, — отчаянно предложила Наташа.

Мышь заинтересованно повернулась, но ей явно было мало.

— И мел тебе куплю. И пластмассовое колесо, чтобы было где фитнесом заниматься. И красивую поилочку. О, и сыра еще разных сортов.

И мышь величественно кивнула.

— Сегодня же позвоню Аленке, а потом сбегаю, заберу. Ее, в отличие от мамы, не смутит, что я обзавелась грызуном.

Мышь издала невнятный звук, а потом неспеша пошла в туман. И оглянулась еще так, мол, чего расселась, ведьма, ноги в руки и на поиски прекрасного принца.

Мышь в заколдованных прекрасных принцах разбиралась и легко находила нужного. И явно умела проводить к ним короткой дорогой. Так что спустя каких-то пять минут похода сквозь густой туман, Наташа вдруг оказалась на козырьке, нависавшем над чем-то средним между стадионом для гладиаторских боев и студией, в которой снимают разные странные передачи, в которых толпа народа по тем или иным причинам стоит на своеобразной лестнице.

Сейчас в центре этого безобразия стоял Осатин, которого Наташа узнала по голосу. Больше узнавать было не по чему. Существо, которое вжималось спиной в огромный металлический щит с нарисованной на нем клыкастой кошачьей головой, больше всего было похоже на помесь гоблина и инопланетянина из «Звездных войн». Наташа даже рассмотрела в глазах этого существа ужас, хотя по идее не могла, далековато находилась. И некоторое время пыталась понять, что же его так напугало. Потому что на выстроенной полумесяцем лестнице стояли вовсе не чудовища один страшнее другого. Там были обыкновенные женщины. Разного возраста. Разной привлекательности. Но все, как одна, блондинки. Причем, наверняка натуральные.

Потом Наташа догадалась, что все эти женщины — родственницы Осатина. Они по очереди задавали ему провокационные вопросы о том, хорошо ли он кушал, не дружит ли с нехорошими мальчиками, не забывает ли менять исподнее, не поранил ли пальчик, не испачкал ли носик.  А что делал Осатин в ответ? А он пытался просочиться сквозь щит и время от времени голосом потерявшегося теленка тянул:

— Ну, мама-а-а-а… Ну, Сети-и-и-и… Ну, тетя-а-а-а… Ну, бабушка-а-а-а…

Больше ему сказать, видимо, было нечего.

— Дела, — сказала Наташа, не ожидавшая ничего подобного от взрослого вроде бы мужика. Даже если он по местным законам несовершеннолетний, ему же даже не пятнадцать лет! Ему двадцать три!

— Пфы, — высказалась по этому поводу сидевшая рядом с девушкой мышь.

Наташа на нее посмотрела и каким-то чудесным образом поняла все что мышка хотела ей сказать.

Ну, и как ты могла с ним связаться? Где твои глазоньки были? Какой же это принц? Это же младенец-переросток!

— Может на него так лабиринт повлиял. Он же, вроде, что-то страшное мужчинам показывает, — с сомнением произнесла Наташа.

— Пфы! — повторилась мышка, и Наташа опять отлично ее поняла.

Что это за принц, для которого главный страх — мама, интересующаяся свежестью исподнего? Ладно бы еще боялся попасться им на глаза из-за своего нового облика, это было бы хотя бы понятно.

Девушка пожала плечами. Ну, мало ли какая там мама на самом деле. Некоторые мамочки умудряются так затюкать собственного ребенка, что он боится шаг ступить без их одобрения. А тут целая толпа родственниц. Толпой вообще можно затюкать кого угодно.

Да, а потом этот затюканный принц идет и мстит попавшимся на пути девушкам, потому что мстить своим блондинкам страшно. Ну, или убитое морально эго лечить пытается.

Наташе даже стало его немного жалко, хотя злиться она не перестала. Почему кто-то должен лечить свое эго за ее счет?

— Ладно, давай его оттуда выведем, — со вздохом предложила девушка. — Ты случайно не знаешь, как?

Мышь, конечно же, знала. Но выводить не хотела. Так что пришлось пообещать ей чищенный фундук и коричные палочки. И что странно, после этого мышь согласилась. Возможно, просто не желала работать задаром.

Наташа, следом за мышкой, шла через туман. И к своему восторгу и удивлению понимала, что идет сейчас прямо через стену помеси стадиона и павильона для съемок телешоу. С каждым шагом все четче слышалось полное страдания очередное «Ну, мама-а-а-а…». А женщин в тумане слышно не было. Наверное, они тоже часть тумана. И весь лабиринт со всеми его страшилками для мужчин — просто сосуд, наполненный туманом, умеющим создавать иллюзии. Логично же.

— Ну, бабушка-а-а-а… — сменил репертуар Осатин, и Наташа оказалась рядом с ним. Вокруг больше никого не было, только туман. А Осатин с ужасом таращился перед собой и стоял в такой напряженной позе, что Наташа не рискнула его трогать. Вместо этого она как какое-то заклинание стала шептать:

— Тише-тише, ша-ша, все хорошо. Тише-тише, ша-ша, все хорошо.

И как ни странно, Осатин сначала заморгал, потом отмер, а потом и вовсе стал оглядываться, так, словно понятия не имел, где находится, как здесь оказался и что всего минуту назад происходило. А еще, похоже, он Наташу в упор не видел.

— Тише-тише… — продолжала твердить девушка. Осторожно, словно он был пугливым, полудиким котом, протянула руку, погладила его по плечу, потом зачем-то по голове. — …ша-ша, все хорошо.

А потом рискнула схватить за руку и просто повела следом за мышкой, продолжая тишать. Потому что ощущала — так надо. Если замолчать, развеется волшебство и Осатин начнет вырываться, а то и отбиваться.