Мой встречный ветер - Анастасия Зарецкая

тяжелым, пронзающим насквозь и придавливающим к земле.

— Ты чего наблюдаешь так внимательно? — полюбопытствовал он.

— Я?.. — честно, сама не знаю, что на меня нашло. Но глазищи у него в самом деле оказались невероятные. Не удивлюсь, если точно такие же глаза были у разбойников, к которым сбегали из дома благородные девицы. И у колдунов, что наводили ужас и страх на народ, а сами по ночам восседали над книгами, чтобы впитать в себя все больше и больше черных знаний, а рядом билось припадочно пламя лампы…

Ник плавно кивнул.

— Ничего. — И зачем-то уточнила, дурочка: — Коля?

«Коля» был не так-то прост. В долгу не остался. И поинтересовался в ответ:

— Вера?..

— Ну да, — я вздохнула. — В общем, мы друг друга поняли. Хорошо. А?..

Ника вспоминает алфавит, миниатюра в цвете.

Ник повторил кивок. Да что ж такое. Нужно срочно взять себя в руки. С братом же я как-то разговариваю. И ничего. Это, конечно, не брат, так что вообще должно быть абсолютно все равно. Собралась… и говоришь все четко, по делу.

— А мотоцикл где? За углом?

И на всякий случай покосилась на несчастный угол. Досталось ему сегодня.

— А мотоцикл в гараже, — Ник очень тяжело вздохнул. — Сейчас прогуляемся до него, тут недалеко. Я у друга ночевал, не успел зайти. Ты не против? — Я медленно покачала головой из стороны в сторону, все больше им поражаясь. — Я опоздал? Да? На минуту? У тебя поэтому лицо такое недовольное?

А интонации-то… Давно не сталкивалась с такими. Говорит медленно, растягивая отдельные гласные. Да и мимика тоже…

Странный. Или, скорее, удивительный. Не думала, что у Ильи такие друзья.

Окна нашей квартиры выходят на двор соседнего дома, и созерцаем мы кусты сирени. Зато вдоль подъездов идет ряд тополей, могущественных и лохматых. Закончился сезон цветения сирени, но на смену ему приходит сезон тополиного пуха. Прямо сейчас одна из пушинок опустилась Нику на нос, и он смахнул её ненамеренно.

— На минуту — и еще час сверху, — не постеснялась заметить я, оставив комментарий про мое лицо незамеченным.

Мне нравится этот пух. Только не когда приходится подметать полы в доме два раза за сутки.

А кто-то терпеть его не может вообще в любом состоянии.

— Серьезно? — Я понадеялась, что Ник сейчас достанет телефон и начнет судорожно листать диалог с моим Ильей, а потом звонко ударит себя ладонью по лбу в раскаянии. — Ты ведь дождалась.

— Я сама опоздала, — призналась зачем-то.

На семь минут. И мне даже было стыдно.

— Да? Тогда тем более.

И совершенно никаких сожалений и извинений. Это… типа… нормально? У людей, что на год меня старше? Даже Илья извиняется, когда накосячит. А такое сильное опоздание, по моему мнению, все-таки косяк.

Совсем ничего не понимаю.

— А куда идти?

— На Вознесенскую. Отправляемся?

Кивнула.

Знаю я такую. У меня институт располагается поблизости. И я до него предпочитаю ездить на автобусе. Но говорить об этом, конечно же, не стала. До сих пор не могу отойти от удивления, все слова растеряла.

На Нике — белая футболка с цветным принтом, многократно повторенные лепестки роз и листья. Мой Илья ни за что такую не надел бы.

И темно-серые шорты до середины колен, открывающие ноги.

Ноги неплохие, наверное. И руки тоже. Не слишком худые, видно, что он занимается спортом. Но и не слишком накаченные. Поджарый, кажется, так описывают эту фигуру…

Я подумала — интересно, как мы со стороны смотримся? Странно, наверное. Я бы точно обратила внимание. И даже запомнила самые яркие черты на всякий случай. Вдруг пригодится однажды? У меня много чего есть в запасе. Фразы, что посещают голову самовольно, когда им вздумается, и случайно подмеченные образы, которые вызывают в душе отклик.

Из одной строчки временами рождается целое стихотворение.

Из одного взгляда — история длиною в несколько лет, тысячи слов, сотни касаний.

И зачем, зачем люди изобрели творчество и влюбленность?..

Я смирилась с тем, что мы проведём в тишине всю дорогу, молча покатаемся и молча же разойдемся, но, стоило завернуть за угол, мой любимый с недавних пор угол, как Ник заявил:

— Ну, что ж, рассказывай.

— Что рассказывать? — посмотрела на него максимально скептично.

— Вот представь, Ника, — он запустил руку в волосы, растрепал их у корней, смахнул очередную пушинку с рукава футболки, коснулся подбородка и только потом посмотрел на меня сверху вниз. — Представь, что ты давно хотела чем-то с кем-то поделиться, а подходящих людей поблизости все никак не находилось. Так вот, можешь поделиться всем этим со мной.

— С чего я должна делиться этим с тобой, Ник?

Я даже руки на груди скрестила.

Успела уже пожалеть, что не задержалась еще на пару минут и не нашла одежду поприличнее. Я ужасно краснею — не только щеками, но и шеей, и грудной клеткой, и вообще. А весь этот непонятный-невнятный разговор так и провоцирует меня покраснеть.

— Не люблю ходить в тишине, — Ник пожал плечами.

— Мысли в голову лезут?

— Скорее, домыслы.

Я не нашла, что на это ответить. Поэтому предложила:

— Тогда, может, это ты расскажешь что-нибудь?

— А ты хочешь узнать что-то конкретное? Спрашивай, не стесняйся. Может быть, я даже отвечу.

Какая честь, вы только на него посмотрите.

— Не хочу, — призналась я. — И о себе рассказывать тоже.

— Я тебя разговорю. У меня талант.

Сколько сомнения было в моем взгляде после этих слов — не описать. Я прямо-таки излучала скепсис.

Тишина все-таки вернулась к нам. Секунд на десять. Потом Ник невинно полюбопытствовал:

— Вот эта вот просьба от Ильи про покатать тебя — к чему она была? Он мне ничего не объяснил. Любовь к молчанию — это у вас семейное?

— Да, семейное.

— А первый вопрос?

Мне подумалось — ну, ладно, как-никак, он мне помогать собирается. Так что я все-таки решила ответить:

— Проникнуться атмосферой хочу. Чтобы дописать стих.

— Ты, типа, поэт? — и брови взлетели высоко-высоко.

— Можно и так сказать…

— Я тоже когда-то был. Те стихи, что ты читала до того, как я дал о себе знать, мои.

«Я выбрал бы трепетно-белый, трепетно-белый цвет».

— А потом прекратил?

— Перерос.

— Почему?

— Кто кого пытается разговорить, Ника? — он покосился на меня с легким недовольством. — Но мне нравится, что ты начала задавать вопросы. Да, продолжай. Ну, перерос. И все.

— Прошла любовь, что-нибудь в таком духе?

— Ты — опасный человек, Ника, — Ник покачал головой. — У вас это тоже семейное? У тебя, наверное, еще и память хорошая? Скажешь тебе что-нибудь, не подумав, а через