Одна из них - Катерина Ромм

ухо Кассандре. – Уже отправила им свои работы?

– Почти, – так же тихо ответила Кассандра. – А чего ты шепчешь?

Мари только вздохнула и крепче обняла сестру. Кассандра недовольно замычала, уткнувшись в её плечо: Мари явно что-то недоговаривала!

– Я не хочу с тобой расставаться, – сказала Мари.

– Так ты и не расстанешься, – отрезала Кассандра, высвобождаясь из объятий. – Ни за что на свете! Я соберу отличное портфолио, выиграю грант, мы снимем комнату в Алилуте, найдём подработку в каком-нибудь магазине, и ты станешь лучшим ветеринаром на свете! Или математиком. Боюсь, в пении у тебя нет шансов.

Мари рассмеялась.

– Я правда не уверена…

– О, у меня есть всё лето, чтобы тебя переубедить! – Кассандра фыркнула, схватила шланг и обрызгала Мари водой. – Давай-ка мыть дальше, а то мы здесь до ночи проторчим.

ε

У Вилмора Госса было всё, что нужно непритязательному честному человеку для счастья: дружная семья, надёжное рабочее место, стабильный доход и даже хобби. Жена Ренни трудилась в визовом отделе на полставки, а по вечерам ждала его дома у накрытого стола. Взрослый сын радовал успехами в колледже и не имел проблем с законом, что было особенно важно для Госса, который этот закон охранял. Представляясь новым знакомым, он говорил, что работает в министерстве юстиции. Это звучало на порядок лучше, чем его действительное место службы: следственный изолятор Роттербурга. И хотя Госс привык скрывать свою профессию, чтобы избегать расспросов и косых взглядов, в душе он, пожалуй, даже гордился ею. Не каждый справится с такой работой, не каждый выдержит – а он смог. И главное, дело-то нужное, для общества полезное.

За десять лет он перевидал столько убийц, насильников, взломщиков и преступников иного рода, что давно уже перестал спрашивать себя, откуда они берутся. Лица, фигуры, номера и личные дела сменяли друг друга, как картинки калейдоскопа. Одни находились здесь под судом, другие ожидали в следственном изоляторе конвоирования в тюрьмы Алилута и Флоры. Вилмор Госс смотрел в их глаза, полные бесцветной усталости, тоски, отвращения или пылающей ярости, и больше не чувствовал сострадания.

Обычно Госс заступал на смену рано утром. Он заваривал кофе, прятал в стол коробочку с приготовленным Ренни обедом, совершал обход и читал газету. Иногда нужно было вызвать врача или передать письма адвокатам, принять новых подозреваемых или организовать транзит осуждённых. Стандартная рутина не требовала от Госса никакого эмоционального участия.

* * *

За окном уже давно стемнело, когда раздался звонок – дважды. Кому-то явно не терпелось. Госс отставил в сторону чашку с кофе, потёр глаза и нажал на кнопку, открывая ворота. Легковой автомобиль с алилутскими номерами въехал на территорию изолятора и остановился у подъезда. Вилмор Госс наблюдал за ним на мониторе, но дальше ничего не происходило.

«Что ж, неплохо было бы размять ноги», – решил Госс и, оставив на посту помощника, вышел во двор.

Водитель стоял перед открытой задней дверцей автомобиля; услышав шаги, он обернулся.

– Начальник смены, старший лейтенант Вилмор Госс. – Госс дважды хлопнул себя по груди. – Добрый вечер. Это вы из Алилута с индивидуальным поручением, я правильно понимаю?

– Так точно, лейтенант, – отрапортовал водитель. – Принимайте… заключённую.

Он отступил в сторону, открывая Госсу вид на заднее сиденье. Лампы слабо освещали спящего ребёнка: худую девочку младше, чем сын Госса. Она спала на боку, поджав ноги и обняв сумку. Тонкие белые запястья ярко контрастировали с чёрной обивкой сидений.

– Это шутка? – спросил Госс, вновь поворачиваясь к водителю.

– Никак нет, лейтенант, – ответил водитель. – Это дочь бывшей королевы, которая содержится в Алилуте. Девочку приказано доставить к вам, она приговорена…

– К смертной казни, – оборвал Госс. – Это я читал. Но я не думал, что… Она же несовершеннолетняя! Разве я могу её принять?

– Боюсь, у вас нет других вариантов, – водитель развёл руками. – Приказ Роттера. Пожалуйста, бумаги.

– Вы правы, но… это безумие… – пробормотал Вилмор Госс, принимая папку. Он никогда ещё не держал в руках такого тонкого личного дела. Всё потому, что дела там никакого не было, а было лишь обвинение за подписью майора У. Холланда – и приговор.

Госс снова посмотрел на девочку. Лёгкий ветерок шевельнул её распущенные светлые волосы, и она заворочалась во сне. Боже, он не ожидал, что это будет такая тяжёлая смена.

* * *

Стук сапог глухим эхом отражался от стен. Госс был бы рад идти ещё медленнее, но не мог. Шаг за шагом они приближались к камере, где временно разместили Веронику Эстель Амейн, и он слышал за спиной сбивающееся дыхание Норы. Она ещё не знала, что её ждёт. С тяжёлым сердцем он обернулся к ней с последним напутствием.

– Нора, ты должна выполнять все мои указания беспрекословно, помнишь?

Нора кивнула. Необычайно грузная женщина, она возвышалась над Госсом на две головы и отсекала свет ламп в той части коридора, что они уже миновали. Пути назад нет.

– Ты будешь удивлена, когда увидишь заключённую, потому что она ещё девочка, – продолжил Госс, – но процедура будет стандартной.

– Лейт’нант Госс… – тихо прогудела Нора, как большая пчела. Её глаза беспокойно расширились.

– Это мой приказ, Нора.

Госс заметил, как она отвела взгляд и стала переминаться с ноги на ногу, но не придал этому значения. Он знал, что исполнительная Нора сделает всё как он скажет.

Ещё две дюжины шагов, и вот… Вероника бросилась к решётке – маленькая загнанная птичка. Она смотрела на него молча и пристально, вместо того чтобы биться в рыданиях и задавать вопросы, на которые у него не было ответов, как ещё полчаса назад. Госс отпер дверь, пропуская Нору в клетку. Пришлось прикрикнуть на женщину, чтобы она вышла из транса, в который впала при виде девочки.

– Раздевайса, – сказала Нора.

Вероника отпустила прутья решётки и уставилась на Нору снизу вверх.

– Нет!

– Раздевайса, – повторила женщина.

– Зачем?

Госс тяжело выдохнул и тоже шагнул в камеру.

– Послушай, э-э… Вероника. Мы не хотим причинять тебе вреда…

– Я надеюсь, – тихо сказала Вероника. – Меня же господин Роттер сюда отправил.

– Эм, да, насчёт этого… – Госс потёр переносицу, мысленно желая убраться отсюда как можно скорее. И никогда не возвращаться. – Обстоятельства изменились, мы должны проводить тебя в другое место. Поэтому нужно, чтобы ты переоделась и получила номер.

– Номер? – глухо спросила девочка. – Зачем?

– Потому что здесь у всех есть номера, – терпеливо ответил Госс.

– Но это тюрьма.

Госс промолчал. Вероника задала следующий вопрос:

– Как я получу номер? Это как паспорт?

– Не совсем… – начал было Госс, но Нора перебила его.

– Тату, – сказала она, пригнулась, чтобы казаться ниже, и вдруг попробовала улыбнуться. Это выглядело устрашающе. – Я