Купи меня - Анна Александровна Завгородняя

— Правда? — лорд Беррингтон приподнял бровь. — Разве ты забыл, что наш отец оставил нас в долгах! Мне не хотелось бы тыкать тебя, словно щенка в лужу, но хочу напомнить, что все, что есть сейчас у нас, результат только моей работы. И я настоятельно советую тебе вернуть то, что ты взял!

Генри пожал плечами.

— Там было не так уж и много! Да и не осталось у меня ничего!

— Все спустил? — Итан встал прямо, не переставая смотреть на брата.

— А что ты хотел? Я молод! У меня играет кровь. Мне нужно жить, а не прозябать, подобно тебе, в кабинете! — он смерил старшего похолодевшим взглядом. — Если ты не возобновишь мое содержание, то мне придется прибегнуть к крайним мерам!

— Это каким же? Женишься на провинциальной дурочке с состоянием, чтобы за несколько лет промотать его и снова остаться ни с чем? — уточнил брат.

— Хотя бы и так! Тебе то какое дело? — Генри уронил руки вдоль тела.

— Давай! — рявкнул Итан. — Поступай так и к тридцати годам превратишься в подобие этих бездельников, что протирают штаны на балах, заливаясь вином.

— Уж лучше так, чем стать таким как ты, скучным и вечно занятым! Так и жизнь пройдет! — не менее резко ответил Генри, добавив веско: — Мимо тебя.

— Не смей указывать мне, как жить! — Итан вышел из-за стола. — Сделай хоть что-нибудь самостоятельно, тогда и поговорим. А пока заруби себе на носу, если не вернешь деньги, больше никаких расходов без моего ведома. И я откажусь оплачивать твои счета, а это, Генри, долговая яма! Хочешь — рискни и проверь, сдержу ли я свое слово!

Младший Беррингтон помрачнел. Стиснул зубы так, что послышался скрежет. А затем резко развернувшись на каблуках, направился к двери, хлопнув уходя так, что на столе Итана подпрыгнули чернильница и расходная книга. Но сам хозяин кабинета даже глазом не моргнул, уверенный в правильности своего решения больше не помогать брату, пока тот не образумится.

Вора в своем доме он терпеть не станет. Даже, если это его собственный брат.

Этим вечером Генри остался дома. Но к ужину не спустился, даже когда за ним прислали лакея, решив отужинать в своей комнате в одиночестве, чтобы подумать, как следует над идеей, что родилась недавно, но до сих пор не давала покоя.

Как и стоило ожидать, Итан не стал настаивать на присутствии брата за столом, а потому уединению младшего отпрыска рода Беррингтон, никто не мешал. Поэтому, доев принесенное лакеем, Генри перебрался на широкий подоконник, на котором любил сидеть в детстве. И, забравшись на него, закурил сигару, глядя, как сгущаются сумерки на дворе, и как вспыхивают магические светильники вдоль улицы, освещая дорогу и близстоящие дома. Но вид мало волновал молодого человека. Мысли, которые сейчас посетили его голову, немного пугали его самого. И Генри старательно обдумывал все, чтобы, решившись, не совершить ошибку, которая впоследствии может стоить ему слишком многого.

В том, что брат превысил свои полномочия, воспитывая его, уже такого взрослого, самодостаточного и состоявшегося мужчину, Генри был уверен так, как не был уверен ни в чем другом. И его искренне бесила жадность Итана. Ведь младший Беррингтон прекрасно знал, что денег у них предостаточно, чтобы жить так, как хочется, не отказывая себе ни в чем. И совсем не понимал желания брата заставить его работать! Где это видано, чтобы джентльмен портил свою репутацию подобным занятием? Хватит того, что в их семье уже есть один не считающийся с мнением окружающих, аристократ.

«Он никогда не поймет меня! — подумал Генри выпуская кольцо дыма в воздух. — Надо же! Назвал вором и это при том, что я забрал то, что причитается мне! Нееетт, так дело не пойдет!» — мужчина опустил взгляд на руку, на которой красовались дорогие золотые часы — подарок брата на совершеннолетие, на пару с вороным жеребцом, которого, впрочем, Генри умудрился проиграть в карты, поставив на кон за неимением средств. Генри вспомнил, как тогда ругался брат, но все же, простил его. А теперь…

Теперь Генри казалось, что Итан всерьез решил перекроить его под себя. Но он не позволит случится этому.

Спрыгнув с подоконника, молодой мужчина затушил сигару о дно круглой пепельницы, и решительно направился прочь. С твердым намерением выйти из дома.

Переодевшись без помощи слуги, Генри оправил сюртук и еще раз бросив взгляд на свои часы, поспешил покинуть комнату, намереваясь выйти из дома так, чтобы не остаться замеченным никем из слуг.

Вернуться назад он также планировал без свидетелей.

Нанятый экипаж привез молодого человека в самый злачный район столицы. Туда, где не ступала нога городской стражи, но где вполне хватало отморозков, способных за медную монету лишить человека не только кошелька, но и жизни. Впрочем, сам Генри не переживал по этому поводу, так как был уверен в себе и в своих силах.

Отпустив экипаж и расплатившись остатком денег, завалявшихся так кстати в кармане после посещения борделя, Генри Беррингтон направился вглубь квартала, чувствуя, как темнота поглощает его без остатка.

Здесь не горели фонари. Где-то неподалеку плескалось море — за грядой домов, низких, с покошенными крышами, — начинался рыбацкий порт. Место, грязное и заросшее отбросами и отходами. Запах при этом на улице стоял такой, словно весь город сливал сюда отходы своей жизнедеятельности. И лишь немного морской свежести разбавляло вонь, от которой Генри хотелось зажать нос рукой и продолжать дышать уже ртом. Так как позывы к рвоте волновали его желудок, напоминая мужчине о том, что не так давно он поел. И этот ужин, видимо, стремился покинуть свое вместилище. Но Генри удавалось удерживать себя в руках, и он продолжал идти вперед, направляясь туда, куда не отправился бы ни за что в жизни, если бы не обстоятельства, вынудившие его сделать это.

Когда же дорогу Беррингтону преградили подозрительные личности, он совсем не испугался. Разве что вспомнил переделку, в которую попал еще вчера вместе с Джеймсом. А потому сразу, решив не тратить время на ненужную болтовню, опустил руку, демонстрируя огненный хлыст, вырвавшийся из раскрытой ладони.

— Чертов маг! — услышал короткий возглас, после чего от бандитов остался лишь шум топота, удаляющийся в темноту.

Генри усмехнулся и покачал головой, продолжая идти в верном направлении.

Место, куда вскоре вывела его грязная дорога, оказалось подобием таверны. Над ее неприветливым входом висела вывеска и два факела, освещавших дверь. На улице не было прохожих, лишь какой-то облезлый кот пробежал тенью и скрылся за соседним с