Мир без Стругацких - Эдуард Николаевич Веркин

узнать, о чём они думают. Собственно…

– Мы не можем понять, о чём они думают! – оборвал Кассель.

– Это ведь несложно исправить, – сказал Бейти.

– Нейроскопирование снарков запрещено Мировым Советом! – резко напомнил Кассель. – И я сделаю всё, чтобы запрет не был снят! – почти выкрикнул Кассель, после чего совершил странное движение правой рукой: несколько коснулся лба, груди и плеч.

– Что…

– У меня больше нет времени! – неожиданно высоким голосом произнёс Кассель. – У меня много работы! Я зайду к вам завтра, с утра!

Кассель почти бегом направился в сторону лифта.

Затем остановился, секунду раздумывал, глядя на Бейти. После чего вернулся.

– Я всё-таки провожу вас, в нашем муравейнике легко заблудиться, – сказал он. – Пойдёмте, Бейти, вам надо отдохнуть и выспаться. Поселим вас повыше, а завтра с утра мы с Миллером зайдём. Как на Земле? Вы откуда стартовали? Я люблю северные космодромы…

Кассель вдруг разговорился. Расспрашивал про Землю, про погоду, про выставки и чемпионаты. Бейти не успевал отвечать, потому что Кассель сам начинал рассказывать про погоду, чемпионаты и выставки, вспоминал на редкость смешные случаи и нелепые ситуации, в которых он оказывался, посещая чемпионаты и выставки, и признавался, почему он не любит южные космодромы и предпочитает северные. Они опять шагали по коридорам, свернули несколько раз и дважды поднялись на лифте. Кассель болтал и смеялся в нужных местах.

Коридоры на верхнем уровне были шире и свободнее и не напоминали трубы, больше окон и дневного света.

– Здесь обычно останавливаются посетители, – сказал Бейти. – Но сейчас никого, только вы. Сюда!

Они вошли в № 8.

– Располагайтесь, – улыбнулся Кассель. – Отдыхайте. Не волнуйтесь, они здесь не появляются… я попрошу, чтобы вас не беспокоили.

Кассель удалился.

Бейти остался один.

Окна выходили на плоскую долину, в центре блестела река, слева по течению поднимались круглые скалы, вдали темнели заросли начинавшегося леса, справа…

Шорох. Показалось, что по коридору прошаркали шаги, Бейти выглянул из номера. Коридор был пуст.

Бейти вдруг понял, что произошло возле лифта. Доктор Айван Кассель, действительный член Академии, лауреат премии Уотсона, профессор, один из семнадцати признанных гениев современности, перекрестился.

* * *

Бейти не смог уснуть, сидел на диване, наблюдая за непогодой.

Они вошли вместе, Миллер и Кассель, вечером того же дня.

– Здравствуйте, – Бейти поднялся навстречу.

Миллер остался у входа, Кассель прошёл, не здороваясь, к холодильнику, достал две бутылки с минеральной водой, одну вручил Миллеру, другую оставил себе.

– Что-то изменилось? – спросил Бейти. – Мы собирались встретиться утром…

Кассель открыл бутылку, стал пить воду и внимательно разглядывать Бейти, словно видел его в первый раз.

Миллер сел на диван и почти сразу встал.

– Вы странно выглядите, Бейти, – сказал Кассель.

– В каком смысле?

– Мне кажется, вы плохо себя чувствуете, – сказал Кассель. – Вы не отдыхали?

– Я отдыхал, – ответил Бейти.

– По-моему, вы не отдыхали. Приближается циклон, давление меняется, в такую погоду лучше отдохнуть. Например, у меня сегодня страшно болит голова, мигрени, знаете ли. Лицо немеет. Вы знаете, что такое мигрени?

Бейти не успел ответить, Миллер заключил:

– Я думаю, вам надо хорошенько отдохнуть.

– Совершенно с вами согласен, – присоединился Кассель. – Вам надо отдохнуть, Бейти. Знаете, после серии подпространственных переходов очень часто возникает туннельный синдром, вы не чувствуете…

– Прекратите, Кассель! – потребовал Бейти. – Прекратите этот цирк! Я абсолютно готов ко встрече!

– Не-ет, ты не готов…

Неожиданно Бейти понял, что Кассель пьян. Светило синхрон-физики, один из семнадцати живущих гениев был пьян.

– Что здесь, чёрт возьми, происходит?! – стараясь оставаться спокойным, спросил Бейти. – Почему вы ведёте себя… так?!

– А потому что! – ответил Кассель. – Вы нас вынуждаете так себя вести, выкручиваете руки…

Кассель попробовал вывернуть запястье, устал, опустился в кресло.

– Кассель, вы сами-то как себя чувствуете? – поинтересовался Бейти. – Вы вменяемы?

– Очень плохо, – ответил Кассель. – Но я вменяем до безобразия.

– Мы хотим, чтобы было как лучше, – пояснил Миллер.

– Я сам в состоянии решить, что мне лучше, – сказал Бейти.

– Никто не в состоянии решить, как лучше! – заявил Кассель. – Мы столкнулись с проблемой, которая гораздо сложнее проблем синхрон-физики! Которая лежит вообще… вне поля земной морали. А? Готово ли человечество не просто смириться, нет – осознанно пользоваться результатом труда нелюдей?! Для которых люди – просто жратва! Вы готовы, Бейти?!

Кассель выдохнул и вытянул ноги. Он лежал в кресле, щека дёргалась.

Бейти не знал, что ответить.

– Я доложу Совету…

– А что он может сделать?! – злобно спросил Миллер. – Что?! Отдать приказ о решении вопроса?! Приказать удавить потихонечку?! Подстроить катастрофу?! Что?!

– Миллер, пожалуйста! – попросил Кассель. – Перестаньте…

Миллер обиженно махнул рукой и уселся на диван. Кассель налил в пригоршню воды, растёр шею, уронил бутылку.

– Мы плохо представляем, как быть дальше, – сказал он. – Мы устали. Если долгое время живёшь вне привычной морали, то постепенно перестаёшь подчиняться её законам. Так, наверное, легче. Вы понимаете?

У Касселя дрожали руки, он спрятал их за спину, оглянулся на дверь.

Бейти вдруг понял. Страх. Настоящий, первобытный, смрадный. Такого он не встречал никогда, такой он чувствовал сейчас. Институт был пропитан страхом, коридоры, воздух, стены. И в этом страхе застыли люди: великий синхрон-физик Кассель, смотритель периметра Миллер, и он, полевой журналист Бейти, и ещё почти тысяча. Ужас. Бейти вдруг стало жаль их, несчастных, перепуганных, всемогущих, столкнувшихся с тигром на дальних задворках космоса.

– Возможно, их всё же стоит изолировать, – сказал он. – Изолировать по-настоящему.

– А как же тогда синхрон-физика? – спросил Миллер. – Кто будет покорять пространство? Как же Вселенная?

– Но синхронный привод работает, – возразил Бейти. – Вы собираетесь отправить к земле вещество…

– Только мы не знаем, как он работает, – перебил Кассель. – По большому счёту, мы не понимаем, как устроена эта машина… Я вот не понимаю…

Кассель потёр виски, затем начал рассуждать, загибая пальцы.

– Сканер потока, вычислительная система, реактор, непосредственно актуатор… Я не знаю, как работает привод! Я не знаю, что происходит с потоком в момент синхронизации! Это… мы не можем это понять. Двухлетний ребёнок не может понять квантовую теорию!

Он стукнул кулаком по колену.

– Иногда я сомневаюсь, что это вообще машина, – глухо проговорил Кассель.

– Что вы имеется в виду?

– Мы не знаем, возможна ли синхронизация в потоке Юнга без… – Кассель закусил губу. – Без них.

– То есть? – растерянно спросил Бейти.

Миллер хмыкнул.

– Вы представляете, что такое поток Юнга? – спросил Кассель. – Не отвечайте, пожалуйста, на Планете представление об этом имеют несколько человек… я надеюсь, что имеют… Предполагается, что Вселенная есть, в сущности, растянутая до баснословных размеров частица. Размеры её настолько велики, что мы не видим сил, удерживающих её от распада. Но эти силы действуют одномоментно в любой точке пространства. Времени как такового нет, все события во Вселенной происходят сейчас и везде внутри единого поля. Существование потока Юнга подтверждается математически, отчасти экспериментально, однако понять природу этих сил мы не в состоянии.

Кассель поглядел на Бейти мутным взглядом.

– И управлять актуатором синхронизации может только снарк.

Миллер рассмеялся. Кассель тоже.

– Мы в тупике, – негромко произнёс Кассель. – Мы не можем их уничтожить, Совет не возьмёт ответственность за уничтожение носителей разума.