Что-то между нами - Юлия Резник

салон. К рыжей, что вжалась боком в противоположную дверь. В кармане телефон звонит.

– Роберт Константинович, у вас с Большаковым совещание.

– Сань, давай все переноси. У меня тут, – кошусь на Эмилию, – форсмажор. Есть куда подвинуть?

– Так ведь он уже десять минут как у нас в офисе.

– Черт. Тогда пусть с ним Алексей Дмитриевич встретится. Он в теме. Потом что?

– Горинов.

– Так, это ж правительственное. Ч-черт. Ладно. Туда постараюсь успеть. Остальное раскидай. – Отбив звонок помощника, бросаю ожидающему моего распоряжения водителю: – На Гранатовую, Степ. И давай, что ли, мигалку врубай. Весь день по одному месту.

– Я бы сама справилась, – шелестит Эмилия.

– Ага. Вижу.

Отворачивается, поджав дрожащие губы.

– Куда вы меня везете?

– Поживешь пока в моей городской квартире.

Вскидывается. Глазищи на пол-лица. Язык нервно по губам проходится. Что-то хочет сказать, но я не позволяю ей даже рта открыть.

– Избавь. Квартирой я практически не пользуюсь. Сам живу за городом. Потом найдем что-то более подходящее – съедешь. С работой и прочей херней ты завязываешь до полного выздоровления. Твои геройства никому не нужны. Расходы я возьму на себя. Все же косвенно я виноват в том, что ты в такой жопе. Оклемаешься – верну право голоса. С планом реабилитации ознакомишься, когда он будет составлен. Медперсонал я найму.

– Зачем медперсонал?!

– Уколы ставить…

– Я и сама могу.

– Там еще какие-то процедуры. – Опять отмахиваюсь. – Мне с этим поскорее покончить хочется.

– В первой половине дня у меня занятия.

– Какие в твоем состоянии занятия?

– От этого не откажусь. Что, вы зря целый курс оплатили?! – возмущается.

– Ты мои деньги не считай. Вот, кстати, – достаю карточку, которую год назад отобрал у Милки, когда та на шопинге в Милане за день скупила сумок на сто тридцать тыщ. Не деревянных, естественно.

Смотрит. И не торопится забирать. В глазах, сколько не отводит, видно – борьба. Надеюсь, умница победит гордячку. Так и происходит.

– Я много не потрачу. Не волнуйтесь.

Пропускаю мимо ушей. Все так говорят поначалу.

– Приехали. Пойдем, покажу здесь все.

ГЛАВА 8

ГЛАВА 8

– Это, как видишь, холл. Здесь кухня. Инструкции от техники найдешь в одном из ящиков. Столовая – она тебе вряд ли понадобится. Тут – гостиная. Лестница наверх – там хозяйские спальни. Мой кабинет. В него заходить не надо. Кладовка. Гардероб. Это гостевая спальня. В ней и располагайся.

Воинов резко тормозит, и я, не рассчитав, врезаюсь в его спину. Он с меня ростом. Моя грудь его лопаток касается. А нос – неожиданно мягких волос на затылке. Замираем оба. Не знаю, почему он. Я – абсолютно дезориентированная запахом его тела. Свежести, исходящей от тугого воротничка рубашки, чего-то сугубо мужского, разогретого теплом кожи и доминирующего над всем этим парфюма.

– Извините. Меня еще немного покачивает.

Это сущая правда. Сама не поняла, когда я всю себя исчерпала. Учеба у Майкова привела меня в такую эйфорию, что своих санитарских будней я даже не замечала. Не замечала, что оставляю на работе последние силы, а на учебу иду тупо на бьющем через край адреналине. Даже голод особенно не беспокоил. Хотя, конечно, если кто-то из пациентов оставлял нетронутым ужин, я не брезговала.

– Ясно. Иди сюда, кое-что тебе покажу.

Воинов подзывает меня жестом и пропускает вперед. В довольно скромную по меркам всего остального дома ванную. Видно, для гостей сойдет и такая.

Зажмуриваюсь, до сих пор не в силах поверить, что это происходит со мной. Оно настолько не из моей реальности, что я начинаю сомневаться в собственном выздоровлении. Что если я до сих пор в коме? А это – больная фантазия моего отбитого в аварии мозга?

– Попробуй включить воду.

– Зачем? – облизав губы, оборачиваюсь.

– Здесь очень хитрые смесители. Я сам не сразу разобрался, как они включаются.

Точно. Точно в коме… Потому что в реальности олигархи не бывают такими внимательными к мелочам и простыми. В реальности тот же Воинов уже на следующий день не вспомнил бы ни о глупой аварии, которую спровоцировала его дочь, ни уж тем более о пострадавшей в ней девушке.

Отрывисто киваю. На кране с двух сторон – поворотные механизмы. Очевидно, один контролирует подачу воды, а второй – ее температуру. Поворачиваю тот, что справа, и… шокированная, застываю под ледяными струями тропического душа.

– Твою мать! – ругается Воинов. – Сука, что-нибудь как придумают! Почему, блядь, нельзя сделать нормальный кран?!

Вода выключается так же резко, как хлынула. Я все еще в шоке. По лицу струятся ручьи, фыркаю и отплевываюсь. От холода стучат зубы и поднимаются тонюсенькие волоски на руках.

– Здесь были полотенца, – бурчит Воинов, задерживаясь взглядом на моей груди. Вот черт! Простая серая футболка, намокнув, стала почти прозрачной. Затвердевшие соски приподнялись и натянули мокрую тряпку как колышки. Кровь бросается в лицо. Я скрещиваю на груди руки и вжимаю пальцы в предплечья.

– Так, а как их все же включать? – спрашиваю, откашлявшись.

– Вот. Переоденься сначала, не хватало, чтобы простыла. Потом позовешь – покажу.

Воинов вручает мне в руки махровый халат, разворачивается на пятках и быстро выходит. Меня окатывает новой порцией его аромата с металлической ноткой агрессии. Он злится на то, что я тут все залила? Так сам ведь сказал, что со смесителем так просто не разобраться. Я-то при чем? Подсказал бы, что и куда крутить. Разве не в этом был весь смысл сего предприятия?

Стуча зубами, стягиваю майку и джинсы. Ныряю в халат, врученный мне олигархом. Касаюсь носом ворота. Запах тоже своеобразный. Дорогой. Никакие кондиционеры для белья так не пахнут. Это аромат вообще не из моего мира. К нему нужно привыкнуть.

Развешиваю мокрую одежду на полотенцесушителе. Потуже затягиваю поясок и, перед тем как выйти, на секунду задерживаюсь взглядом на собственном отражении. Ужас. На кого я похожа? В голове взвиваются все дразнилки, которыми меня, не жалея, травили в детстве.

Не понимаю. Правда. Не понимаю, и все. Ладно бы у него на меня какие-то