Распыление 4. Британский гамбит, или Дело Тёмного Лорда - Дмитрий Зимин

Эта искорёженная, покалеченная Навь не имела ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Она даже меня не узнала.

Из неё высосали всю энергию, - понял я. - По крайней мере, из близлежащих к Завесе районов... На месте некоторых домов высились замысловатые конструкции, будто сделанные из колючей проволоки или шипастой паутины. Между ними зияли трещины, из которых курился вонючий дым и время от времени вырывалось пламя. Еще из трещин слышались крики: будто там, в глубине, с кого-то живьём сдирали кожу...

Адский Ад, - подумал я, полный праведного негодования. - Это во что ж они превратили Потусторонний мир? Не удивительно, что в Навь никого не пускают: любой нормальный маг с глузду двинется, узрев такой беспредел...

Вдалеке показалась красная точка. Я непроизвольно прикипел к ней взглядом, потому что это было единственное яркое пятно в чёрно-сером мире.

Точка приближалась. Я уже смог различить, что это конь. Конь горел. Его грива, хвост, копыта пылали, как адская топка. Из глаз и ушей вырывался чёрный дым.

На спине его сидел всадник...

Точнее, всадница. В сотканном из огненных всполохов платье, с красными длинными волосами и глазами цвета рассветного неба. С белой, как снежинки на воде, кожей.

На поясе её висел горящий меч.

Сжав кулаки, я приготовился к... Ну не знаю. Наверное, ко всему. Вряд ли дамочка с огненным мечом будет со мной церемониться. Я чувствовал в ней такую же природу, как и в Дементорах - Вывернутую, преображенную, пропитанную силой Нави.

Она была прекрасна.

- Что делаешь ты здесь? - спросила всадница, когда конь подскакал так близко, что чуть не затоптал меня копытами.

- Сражаюсь за свою жизнь, - просто ответил я.

- Я чувствую в тебе родственную душу, - сказала она. - Но я знаю, что ты - чужой. Кто ты?

- Я - человек. И я - Проводник.

Она немного помолчала.

Здесь надо пояснить: пока дамочка тихо склоняла чело в раздумьях, конь под ней гарцевал, подобно небольшому, но очень яростному тайфуну. Воздух кипел вокруг его копыт, от гривы сыпались искры, а из пасти вырывалось пламя.

- Я понимаю, о чём ты говоришь, - вдруг сказала она. - Ты помогаешь живым стать мёртвыми.

- В некотором смысле - да. Так и есть.

- И ты можешь мёртвое сделать живым.

- Только на время. Равновесие должно сохраняться.

- Я хочу заключить с тобой сделку, - внезапно сказала она.

Конь всхрапнул и обрушил на меня передние копыта. Чтобы устоять на месте, мне пришлось призвать все свои силы, всё своё мужество и самообладание. Но я справился.

Почти.

Во всяком случае, когда - и если - я попаду обратно в Правь, портки всё-таки лучше сменить.

- Чего ты хочешь? - крикнул я, вытирая с лица кровавую жижу, которая у коня сходила за слюни.

- Верни моих подданных домой. И я помогу тебе обрести всё, что пожелаешь.

- Ты говоришь о Дементорах?

- Вы, люди, зовёте их так. Для меня они - Сихои. Братья.

- Я... Я не знаю, как это сделать!

- Ты сможешь, - невозмутимо улыбнулась всадница, обнажив крупные, как у тигра, клыки. - Я вижу.

Развернув коня, она дала ему шпоры.

- Как тебя зовут? - крикнул я в порыве вдохновения.

- Королева Мэб, - донёс ветер. Сама всадница уже исчезла.

Тогда я распахнул Завесу и шагнул назад, в Правь.

Дементоры, почуяв ветер родного мира, взвыли, и бросились к проёму.

Они забыли про бвану и меня, забыли про весь живой мир - твари рвались на родину. Завеса рухнула за моей спиной, будто груженая свинцом, и Сихои врезались в неё, как ледоколы в старый паковый лёд. Они давили и давили, они пытались рвать Завесу когтями - используя при этом силу и мощь, которой хватило бы на создание нового мира.

Но они не могли пробиться - заклятье британских магов не давало Завесе сдвинуться с места. Но ведь у меня же получилось! Да, но ведь это же я... В смысле: одно дело - пройти самому, используя путеводную нить к Алатырь-камню, а совсем другое...

Заворчав, будто меня вновь превратили в собаку, я обеими руками ухватился за край Завесы и потянул. Она немного подалась. Сихои взвыли.

Раскорячившись, будто тянул из земли здоровенный корень, я потянул что есть сил. В спине затрещали все жилы, а босые ноги на сантиметр погрузились в асфальт.

Заорав, чтобы снять напряжение, я со всей мочи рванул, и... приоткрыл Завесу на пару сантиметров. Этого хватило. Дементоры метнулись в просвет, с грохотом и воем продрались между Правью и Навью и исчезли.

Завеса, будто сделанная из бетона, рухнула назад. А я упал на задницу.

Лумумба, кряхтя, опустился рядом.

- Знаешь, - сказал он, задумчиво доставая из жилетного кармана тонкую сигарету - правда, уже прикуренную. - Я слишком стар для этого дерьма.

- Вы в курсе, что вот за такие кренделя на нас и напустили Дементоров? - кивнул я на сигарету, одновременно вытирая пот с лица и шеи. Ноги гудели, будто я камни пинал.

- Именно об этом дерьме я и говорю, - кивнул наставник. - Но я не привык отказывать себе в маленьких удовольствиях.

Он передал мне сигарету, я с удовольствием затянулся. И только потом понял, что это марихуана. Вот те раз!

- А как же пагубное воздействие наркотиков на Пыльцу? - сразу вспомнились другие кренделя. Которые Лумумба выписывал на крыше трактира, стоило ему нюхнуть героина...

- Это праведный План, - пояснил учитель. - Джа позаботится о том, чтобы нам не было плохо.

Я только пожал плечами. Нет, честно: если учитель предлагает кайфануть, кто я такой, чтобы отказываться?

К тому же, мне сразу стало легче. Сердце, которое в последние несколько минут сдавливала чужая холодная рука, отпустило, в голове прояснилось и даже ноги стали болеть гораздо меньше.

К этому времени на дворе уже была глубокая ночь. Казалась она еще темнее и непрогляднее из-за густого тумана, щедро приправленного угольной пылью: заводы Британской Империи продолжали работать и днём, и ночью. Чёрные закопчённые трубы высились по всему берегу Темзы, а над Ньюхэмом висел сплошной чёрный смог - ветер постоянно сносил дым в низовья реки.

Из подворотен, подвальных окошек и других неприглядных щелей на нас уставилось множество глаз. Нет, подходить никто не собирался - отголоски нашей битвы с Дементорами почувствовали, надо думать, все. Даже существа, начисто лишенные магии.

И то, что после неё мы остались в живых, служило явным доказательством нашей с бваной крутости.

Но взгляды были недобрыми. Изучающими. Выжидательно-нетерпеливыми. И в конце концов, кто им запретит применить такое проверенное временем средство, как камни, вывороченные из мостовой и запущенные нам в головы с безопасного расстояния?