Песни мертвого сновидца. Тератограф - Томас Лиготти

Видишь, до чего ты меня довела! По хорошо известным тебе причинам, я всегда пытаюсь поддержать твою аргументацию, любовь моя. Не могу удержаться. Но, по-моему, тебе не стоит распространять свое влияние на невинных людей вроде этой девушки. Должен признаться, я загипнотизировал мисс Локер. Ее бессознательные показания во многом изобличают тебя. Она чуть ли не настаивала на гипнозе, считая, что так будет легче всего доискаться до источника ее проблем. Уступив ее отчаянным мольбам, я согласился. По счастливой случайности, меня ожидало одно открытие.

Она оказалась прекрасным объектом гипноза. Мы решили ограничиться проникновением в тайну ее сна. По моей просьбе мисс Локер начала рассказывать все заново, поскольку в гипнотическом состоянии память работает точнее. Предыдущий вариант оказался поразительно полным, за исключением важной детали, до которой я скоро дойду. Я велел ей подробнее остановиться на том, какие чувства она испытывала во сне и какой смысл усматривала в происходящем, если вообще усматривала. Ее ответы на эти вопросы сбивались временами на бессвязный язык сновидений и бреда. Она рассказывала ужасающие вещи про жизнь, про иллюзорность, про «грезы о плоти». Думаю, нет нужды передавать здесь этот жуткий вздор, поскольку примерно то же самое говорила мне и ты в одном из своих «состояний». (Ну серьезно, ты так много говоришь и думаешь об этих своих зонах метафизически освежеванного «я», что даже противно.)

Та мелочь, о которой мисс Локер упомянула только под гипнозом и которую я опустил чуть выше, объясняла весьма многое. И намекала на тебя. Когда пациентка описывала сцены из своей сновидческой драмы в первый раз, она забыла — либо просто не пожелала распространяться — о присутствии еще одного персонажа, скрывающегося на заднем плане. Это была хозяйка упомянутого модного магазина — властная начальница, роль которой исполняла некая дама-психоаналитик. Не то чтобы ты появлялась на сцене, даже эпизодически. Тем не менее в состоянии гипноза мисс Локер мимоходом обмолвилась о работодателе своего онейрического «я» — это была одна из многочисленных предпосылок, образующих основу сна. То есть ты, дорогая, присутствовала в гипнотической повести мисс Локер не только душой.

Это открытие оказало мне неизмеримую помощь в обобщении улик против тебя. Однако же природа улик была такова, что я не мог исключить и возможности сговора между тобой и мисс Локер. Поэтому я воздержался от вопросов касательно отношений моей новой пациентки с тобой, а также умолчал о сведениях, озвученных ею под гипнозом. Я решил считать ее соучастницей, пока не будет доказано обратное.

Впрочем, я рассматривал и другие версии, особенно когда выяснилось, что мисс Локер необыкновенно восприимчива к гипнозу. Разве не может быть такого, счастье мое, что невероятный сон мисс Локер был подсказан ей путем постгипнотических внушений, в которых ты достигла такого мастерства? Насколько я знаю, лабораторные эксперименты в этой области проходят порой с пугающим успехом, ну а пугающее, безусловно, твоя специальность. Еще один вариант — изучение телепатических снов, к которым ты питаешь немалый интерес. Так чем же ты занималась в ночь, когда мисс Локер мучилась со своим сном? (Ты была не со мной, уж я-то знаю!) И сколько из этих фантомов было спроецировано на ментальный экран моей бедной пациентки из внешнего источника? Это лишь горстка из тех диковинных вопросов, которые в последнее время возникают сами собой.

Но ответы на подобные вопросы прояснят лишь средства, избранные тобой для этого преступления. Как насчет мотива? Здесь мне не придется особо задействовать свои умственные резервы. Кажется, ты не остановишься ни перед чем, лишь бы навязать свои идеи остальному человечеству: пациентам (увы), коллегам (назойливо) и мне (с любовью, надеюсь). Понимаю, одинокой провидице наподобие тебя трудно оставаться безгласной и незамеченной, но ты избрала столь эксцентричный путь, что, боюсь, лишь единицам хватит смелости последовать за тобой в эти царства иллюзий и страданий — по крайней мере, по доброй воле.

И это возвращает нас к мисс Локер. К концу нашей первой — и единственной — сессии я все еще не определился, сознательно она тебе содействует или нет, поэтому на твой счет помалкивал, как воды в рот набрал. Она также не указала на тебя хоть с какой-то конкретностью, за исключением, конечно же, признания под гипнозом. Как бы то ни было, она и в самом деле производила впечатление искренне встревоженной молодой дамы — и попросила выдать ей рецепт. Подобно доктору Бовари[11], который пытался избавить свою супругу от тягостных снов, прописывая ей валериану и камфорные ванны, я подсказал мисс Локер план обретения покоя, частью которого были валиум и общение (последнее я рекомендую и нам с тобой, куколка). Далее мы договорились встретиться ровно через неделю, в то же самое время. Мисс Локер как будто была исполнена благодарности, хотя и не настолько, если верить моей секретарше, чтобы внести плату за прием. Куда она попросила нас направить счет, ты узнаешь чуть позже.

В следующую среду мисс Локер на встречу не явилась. Это меня не особенно насторожило, поскольку, как тебе известно, многие пациенты — вооруженные рецептом на транквилизаторы и единственным сеансом терапии — приходят к выводу, что дальнейшая помощь им не требуется. Однако к тому времени я проникся личным интересом к случаю мисс Локер и потому был крайне разочарован, что мне не представится возможности работать над ним и дальше.

Когда истекли пятнадцать минут ожидания, я попросил секретаршу позвонить пациентке по оставленному ею номеру. (С моей предыдущей секретаршей — ах, бедняжка! — это было бы сделано автоматически; в общем, новая девочка вовсе не так хороша, как вы говорили, доктор. Не стоило идти у тебя на поводу и брать такую работницу… но это уже мой промах, верно?) Несколько минут спустя Мэгги вошла в мой кабинет — в теории, уже попытавшись связаться с мисс Локер. С каким-то даже загадочным нахальством она предложила мне набрать номер самому, положив передо мной карточку со всеми данными новой пациентки. Затем она покинула комнату, не сказав более ни слова. Сколько же наглости в этой будущей безработной!

Я позвонил по номеру — при этом на моем кнопочном телефоне случайно сложилась мелодия песенки про Мэри и барашка[12], — и после второго гудка трубку взяли. Голос принадлежал молодой женщине, но никак не мисс Локер. Так или иначе, ответ подразумевал, что номер неверный (правильный, но неверный). Тем не менее я поинтересовался, можно ли по этому или какому-то добавочному номеру связаться с некой мисс Локер, но голос сознался в полном неведении относительно существования человека с таким именем. Поблагодарив женщину, я повесил трубку.

Прошу меня простить, радость моя, но к тому времени я начал чувствовать себя жертвой чьего-то розыгрыша — твоего, точнее говоря.

— Мэгги, — спросил я по интеркому, — скольким еще пациентам назначено на сегодня?