Импровизация на тему любви - Фабио Воло

А спустя еще какое-то время я окончательно влюбился. Было немножко странно, что человек, которого я знал утке многие годы, вдруг стал вызывать во мне такие глубокие чувства. Как-то вечером я почти сжег мотор машины, потому что, сидя за рулем, держал ее за руку: это было настолько прекрасно, что я не мог отпустить ее руку, чтобы поменять передачу, и долго ехал, на второй скорости.

Когда я узнал об измене, я, как в детстве, предпочел спрятаться от жизни, и моим убежищем стало литературное творчество. Я хотел придумать, вообразить иной мир, в котором главный герой творит добро. Мой герой был необыкновенным человеком, он старался всем помогать и в итоге приносить людям счастье. Я писал, писал и писал. Творчество стало для меня ширмой, отгораживающей от реальности. Прошлое осталось в прошлом, а теперь, благодаря творчеству, я словно пересел в машину времени, которая несла меня к совершенному обществу, в котором царило благоденствие. Я писал в надежде исправить окружающий мир, подтянуть его под свои мерки. Листы в тетради были так густо испещрены словами, что, когда я переворачивал страницу, бумага, казалось, начинала хрустеть.

В детстве я тоже любил придумывать всякие истории, в которых главный герой, то есть я, обладал сверхъестественными способностями. Иногда я даже начинал думать, что и на самом деле обладаю ими. Однажды по телевизору я видел человека, который силой мысли мог сгибать ложки. Я целый час просидел, сверля ложку взглядом. Под конец мне могло казаться, что она пусть чуть-чуть, но все-таки согнулась. На самом же деле это я сам сгибался от усталости.

Сочинительство стало для меня спасением. Помогло и чтение. Мне случалось (да и сейчас такое иногда происходит) испытывать приступы патологического литературного голода, во время которого я хватаюсь за несколько книг одновременно. Не дочитав одну книгу, я начинаю читать другую, потому что меня мучает жажда новизны. Однажды я читал сразу три книги. Или четыре?

После того вечера мне больше не хотелось встретиться с Андреа. Мы с ним пересекались несколько раз, но я всегда уходил в сторону.

Я никогда не думал, что именно так буду реагировать на наш с Камиллой разрыв: покорно и молча, даже не потребовав объяснений. Я знал, что все последние годы они с Андреа провели вместе, что же теперь ей было нужно от меня? Прошло уже много времени, я сумел выкарабкаться из этой истории, и все-таки ее сообщение перевернуло мою привычную жизнь.

Чтобы набраться смелости и позвонить ей, мне понадобилось часа четыре. Наконец я сделал это.

— Алло, — сказала она.

Едва я услышал ее голос, как почувствовал жар в ногах; этот огонь быстро стал подниматься вверх и залил мое лицо.

Камилла сразу же предупредила, чтобы я не волновался и не переживал, что ничего серьезного не произошло. Потом она спросила меня, сможем ли мы увидеться, потому что ей надо поговорить со мной. Мы договорились встретиться за аперитивом после работы.

Прежде всего я подумал, что она, наверное, раскаялась и со временем поняла, что все еще любит меня; былая страсть вернулась к ней.

«Может, ей хочется еще раз переспать со мной, как раньше?» — даже такая мысль промелькнула в голове.

Если все дело в сексе, то я, скорее всего, соглашусь — хотя бы для того, чтобы отомстить этому говнюку Андреа. С Камиллой мы, в общем-то, неплохо трахались, и в этом была не столько моя заслуга, сколько наше физиологическое соответствие. По крайней мере вначале. Камилла была одной из тех женщин, которых во Франции называют фонтанирующими. Такие достигнув оргазма, просто истекают соком, как родник. И я как дурак делился с Андреа даже такими интимными подробностями.

Пожалуй, мои откровения и подтолкнули Андреа сделать то, что он сделал. Уже за несколько месяцев до этого памятного вечера между нами что-то произошло. Поэтому у меня и возникли подозрения. У Камиллы пропало желание, и в те редкие дни, когда мы занимаясь любовью, она была какой-то странной, порой даже плакала. И еще — мне до сих пор непонятно, почему я об этом не задумался сразу? — после секса у нее ко случались нервные срывы, во время которых она принималась печь торты. Именно так: закрывалась дома и превращалась в кулинара. Вот почему она пичкала меня сладостями… И награждала рогами… А я оказался разиней!

В бар я пришел раньше Камиллы. Дожидаясь ее, я обратил внимание, что никто больше не заказывает кофе так, как раньше. Помню, посетители входили в бар и спрашивали: «Чашечку кофе!» Вариант: «Кофе с молоком!» Но теперь, за те несколько минут, что я просидел в баре, я слышал: «Кофе без кофеина», «Кофе по-американски», «Ячменный кофе», «Холодный кофе», «Горячий с молоком», «Холодный с молоком», «Растворимый кофе».

Я ничего не заказал — сидел и ждал Камиллу. Скрашивая ожидание, я составлял набор отговорок для Данте, опасаясь, что по неосторожности могу ответить на один из его звонков. Мне не хотелось, чтобы он застал меня врасплох.

1. Вечером я иду на курсы гимнастики по методу Пилатеса.

2. Я вступил, в секту «Свидетели Иеговы». Вечером у меня урок катехизиса… Кстати, в воскресенье утром, пораньше, мы бы могли поговорить об Армагеддоне. (Вторую часть я потом зачеркнул, испугавшись, что он скажет мне: «Хорошо, увидимся в воскресенье утром».)

3. Говоря начистоту, я люблю тебя… Эта пытка началась еще в лицее. Поэтому мне лучше не встречаться с тобой, так как мне больно тебя видеть. Я надеялся, что это наваждение пройдет, но… Прощай, мой кутенок.

Когда Камилла пришла, в первые десять минут у меня сильно потели руки, голос дрожал, в горле все пересохло. Я на глазах терял силы, как сдувшийся Супермен. Совладать с волнением было не в моих силах. Вместо того чтобы придумывать глупые отговорки для Данте, мог бы подумать, что я скажу Камилле. Я бы сказал ей: «Привет, Камилла, пусть любовь уже в прошлом, но и сейчас при виде тебя у меня замирает сердце». Как только я ее увидел, я подумал: «Да, я бы согласился ее поиметь».

После первых фраз «Как дела?», «Все в порядке?», «А с работой?» Камилла выложила две новости, которые сильно задели меня. Первая касалась ее будущей свадьбы с Андрея.

Казалось бы, все, связанное с Камиллой, для меня давно уже в прошлом — так, забытая песенка. Но все-таки, когда она сообщила, что выходит замуж, в сердце кольнуло. Понятно, что она меня не приглашала на свадьбу, она вовсе не с этой целью зазвала меня в бар. Просто перед замужеством ей захотелось снять с души камень. Она чувствовала, что мы не высказались до конца, и поэтому хотела поговорить со мной на чистоту.

Камилла сидела передо мной и вертела в руках стакан. После нашего разрыва прошла уже уйма времени, но я не сумел устоять перед искушением и спросил нее, почему она мне изменила. Но еще больше меня интересовало, раскаивалась ли она в этом.

— Да, я совершила ошибку, да, я поступила дурно, а ты представить не можешь, как я жалею об этом. Что случилось, то и случилось. Между прочим, своей дурацкой ревностью ты сам вынудил меня сделать это. Если бы не твои навязчивые подозрения, я бы по-прежнему была с тобой. Ведь я любила тебя, ты мне безумно нравился. Я всеми силами пыталась дата тебе это понять, но потом догадалась, что в наших отношениях ты мне сразу отвел второстепенную роль. Ведь не мое же поведение вызывало твою ревность — вплоть до тех самых дней, Джакомо, я жила как затворница, и все из-за твоих навязчивых страхов. В конце концов ты столкнул меня в одиночество. Ты слышал что-нибудь об одиночестве вдвоем? Когда ты был рядом, я чувствовала себя еще более одинокой. Я не хочу оправдываться, я знаю, что виновата, но вспомни, как мы могли молчать часами, потому что ты дулся на меня… А когда ты застал меня с Андреа, это была только вторая наша с ним встреча. Понимаешь, еще ничего и не было — так, несколько поцелуев. Но мне уже было плохо. Я копила силы и мужество, чтобы расстаться с тобой, но я боялась сделать этот шаг, я слишком долго ждала этого. Я совсем запуталась. Каждый раз, когда я была близка с тобой, мне казалось, что я тебе изменяю. Тебе — с тобой. Бред, конечно… Но… наша с тобой совместная жизнь была безнадежно испорчена. Тебе не надо было уличать меня в измене. Ты лишь приблизил момент истины и поставил меня в положение неверной женщины, которая во всем виновата.