Демон - Евгений Щепетнов

И тогда в голове снова прозвучали крики – истошные, исходящие из самой глубины тела, крики не горлом, но животом. Так кричат те, кого медленно режут на куски, заботясь только о том, чтобы убиваемый умер не сразу. Чтобы испытал как можно больше мук, страшных мук, адовых мук, тех мук, которые он, палач, испытает на том свете, когда станет отвечать за свои деяния.

Но это будет потом. А пока что все эти твари ответили за свое преступление. И Магда успокоилась, перестала приходить к нему ночами во сне и просить об отмщении!

Они ответили. Они получили свое. И Лайам ни в чем не раскаивался – ни секунды.

Но вот только это не вернуло ему Магду…

* * *

– Эй, ты чего к нему пристал? – Ламия ворвалась в зал и с ходу уцепилась за рукав здоровенного мужика, который нависал над Эндом. – Чего надо?!

– А чего он… не мужик, что ли?! Предлагаю ему выпить, а он… красавчик! Что, с настоящим мужчиной не хочешь поговорить?

Щенок сидел спокойно, но улыбка с его лица сошла. Он недоумевал – ну почему этот странный, дурно пахнущий человек не хочет от него отвязаться? Сказано же – ничего не нужно! Вежливо сказано, без оскорблений!

– Отстань, сказала! – Ламия толкнула возчика, но это было все равно что толкнуть скалу. Возчик только ухмыльнулся и, отвернувшись от Щенка, облапил девушку, запустив пятерню ей за пазуху. Девушка взвизгнула, выругалась, ударила пьяницу в лоб, отбив об него руку. Возчик взревел, рванул лиф платья Ламии вниз, материя с треском разорвалась, обнажая красивые небольшие груди с торчащими сосками. Девушка завизжала, попыталась ударить буяна, и тогда возчик взревел и метнул ее так, что Ламия упала на стол, почти потеряв сознание от удара. Возбужденный громила шагнул к столу и под восторженные крики товарищей, подзуживающих его, задрал на Ламии юбку, обнажив простые полотняные трусики с заплаткой почти на том самом месте, но… отлетел в сторону, будто сшибленный с ног порывом ветра.

Он мог бы поклясться, что его никто не касался, но факт есть факт – будто невидимой рукой он получил такую оплеуху, что зазвенело в ушах.

Возчик вскочил, оглядываясь по сторонам, но никого возле него не было – кроме парнишки-красавчика, голубые глаза которого смотрели холодно, будто две льдинки:

– Уходи. Я не хочу причинить тебе вреда.

Возчик оторопело помотал головой, изгоняя из мозга дурман и ошеломление после падения, потом до него дошло, и он шагнул вперед, занося над головой здоровенный, веснушчатый кулак:

– Ты?! Мне! Вреда?! Поганый мужеложец!

Возчик размахнулся, ударил, очнувшаяся Ламия страшно завизжала, видя, как громадный кулак приближается к лицу Энда… но ничего не случилось. Возчик промахнулся, ударив лишь воздух, по инерции прогнулся вперед, потерял равновесие и со всего маха грохнулся на выскобленный пол, копошась на нем, как раздавленный червяк.

И больше ничего не успел сделать – короткая дубинка темного дерева громко стукнула его по затылку. Буян замер, уткнувшись лицом в половицу, а трактирщик оглядел зал налитыми кровью глазами и хриплым голосом с едва сдерживаемой яростью спросил:

– Еще кто-то хочет?! – Лайам наклонил голову, исподлобья посмотрел на притихшую компанию возчиков, снова спросил: – Ты – хочешь?! Или ты?! Пошли вон отсюда! Ламия, они расплатились?

– Да! – пискнула девушка, придерживая на груди разорванное платье. – Расплатились!

– Хорошо. Вон отсюда, твари! Стоять! Сейчас заберете эту падаль! – Он наклонился к лежащему в беспамятстве возчику, обшарил карманы, нашел кошелек, вытряс из него на ладонь несколько монет, сунул их обратно и бросил кошелек на стол возле Ламии. – Это за ущерб! Забирайте поганца, пока я не вызвал стражу! И чтобы больше я ваших рож здесь не видел, уроды!

Возчики подхватили товарища и, положив его руки себе на плечи, вывели из трактира. Уже в дверях один из них пробормотал мутную угрозу в адрес Лайама, что-то вроде: «Мы исчо встренемся! Ужо тогда тебе!» – но трактирщик сделал шаг в его сторону, и грозящий тут же исчез за порогом, оставив за собой шлейф запаха пива, пота и жвачки, от которой изо рта текли черные слюни. Ее очень любили возчики в дальних рейсах – она не давала спать, а всегда существует опасность упасть с козел прямо под колесо фургона. А это если не верная смерть, то увечье – наверняка.

Трактирщик посмотрел по сторонам и сел на стул, устало опустив руки на колени. В зале было пусто – когда-то уже успел сбежать купчик, наливавшийся пивом с самого утра, будто испарились шлюхи, обладавшие способностью распознать скандал и драку за пять минут до начала свары. В зале тихо и пусто – только Ламия, трактирщик и голубоглазый парень, внимательно разглядывающий дубинку, которую трактирщик бросил на стол.

Взяв дубинку в руки, Энд вдруг сказал, взвесив оружие на ладони:

– А наверное, больно получить такой палкой по башке!

И тогда трактирщик захохотал. Он смеялся долго, взахлеб, утирая глаза, выливая в этом истерическом хохоте все, что накопилось у него за месяцы, за годы.

А когда перестал хохотать, кивнул и спокойно, дружелюбно сказал:

– Да, больно.

И тут же добавил:

– Ламия, завтра утром закрываемся на реконструкцию. Я решил поступить, как ты предлагала. А ты, парень, пойдешь со мной – я покажу тебе твою комнату. Не велика комнатушка – так и ты не дворянин. Будешь работать на меня. Еда, комната с меня – одежду покупаешь сам. Два серебреника в неделю – твое жалованье. Ну и то, что дадут посетители, – я не отбираю чаевые у своих работников. Будешь делать все, что тебе скажу. Вот что, Ламия, научи его, как подавать блюда, как обслуживать клиентов. В хороших, дорогих трактирах работают подавальщики – обычно они обслуживают столики, за которыми сидят женщины. И вот еще что, займись его внешностью – пусть вымоет голову, подстриги или отведи к цирюльнику – я дам денег… в счет его жалованья. Кошель возьми себе – на новое платье. Там хватит. И… ты не знаешь, где можно нанять хорошего повара?

Тум! Тум! Тум!

Топор взлетал вверх и опускался размеренно и точно, со звоном разлетались поленья, спина парня, перевитая узлами сухих, твердых мышц, блестела на солнце капельками пота.

Энд уже не был таким бледным, как тогда, когда впервые пришел в трактир. Работая на заднем дворе под лучами палящего солнца, он давно уже стал смуглым, хотя и не таким смуглым, как большинство людей вокруг. Его выдавал цвет загара – золотистый, а не красновато-черный, как у других, а еще глаза – синие, яркие, как драгоценные камни.

За то время, что парень жил в трактире, он почти не изменился – если не считать прически и загара. Такой же добродушный, улыбчивый и… худой, как раньше. Он мог съесть невероятное количество еды в любое время суток, но не добавил ни грамма жира на своих поджарых боках.

Как оказалось, Энд был невероятно силен и быстр. Лайам знал толк в силачах, сам был сильнее многих и в молодости раскидал бы человек пять обычных парней, даже не запыхавшись, но этот вечно улыбающийся парень… Каждый раз, когда трактирщик видел случайные проявления способностей своего работника, – поражался. Например, тот походя, даже не задумываясь, успевал поймать кружку, сбитую со стола неловким посетителем, – мгновенно, как ловил муху в полете. А он ловил! Трактирщик видел это сам – летит муха, жужжит себе, ни о чем не подозревает, и… щелк! Она уже в пальцах погубителя! И тот так ловко ее хватает, что даже не видно движения!