Хичкок. Ужас, порожденный "Психо?" - Стивен Ребелло

Стефано быстро обнаружил, что никакой поворот сюжета так не забавлял Хичкока, как покадровая разработка сцен убийства. Сценарист вспоминает, какое удовольствие испытывал режиссер от сцены гибели почти в начале фильма привлекательной для зрителя героини в исполнении кинозвезды. «Дольше всего мы обсуждали план сцены убийства в душе, — вспоминал Стефано. — Мы оба хотели точно знать, что получится на пленке. Помню, как, сидя на диване в его офисе в студии «Парамаунт», мы подробно обсуждали детали сцены убийства. Он встал из-за стола, подошел ко мне и сказал: «Вы будете камерой. Теперь мы сделаем так, чтобы она не просто лежала на полу ванной. Мы покажем, как убийца поднимает шторку в душе…» И Хичкок сыграл каждое движение, каждый жест, каждый нюанс, заворачивая труп в эту занавеску. Вдруг у него за спиной распахнулась дверь офиса, и вошла его жена Альма, появлявшаяся на студии крайне редко. Мы с Хичкоком вскрикнули: «Аааааааааа!». В тот момент шок от ее вторжения был настолько сильным, что потом мы хохотали минут пять!»

В конце второй недели обсуждения сценария Хичкок безо всяких объяснений удалился от мира. «У меня было такое чувство, что это проверка моего сценария», — вспоминал Стефано, усмехаясь. «Он спросил: «Почему вы не начинаете писать сцену встречи девушки с ее любовником в отеле «Феникс»?» Пришлось написать эту сцену, как раз до момента, когда она выходит из номера отеля. Когда Хичкок вернулся, я вручил ему страницы и мы продолжили разговор. На следующий день он сказал: «Альме понравилось». Он никогда не говорил, что понравилось ему, но он как бы давал мне понять, что если бы ему не нравилось, то встреча просто не состоялась бы».

Поведение режиссера было совсем неудивительно для сценариста, уверенного до определенного момента в том, что команда Хичкока является слишком «странной организацией». Согласно Стефано, «они не ждали комплиментов. Это как при королевском дворе. Комплиментом было то, что вас пригласили. В какой-то день Хичкок заговорил о Джоне Майкле Хейсе, написавшем сценарии к его самым крупным проектам («Поймать вора», «Окно во двор» и т. д.). Хичкок сказал: «О, у него была одна замечательная строчка в фильме «Неприятности с Гарри», где Ширли Маклейн говорит: «У меня короткий запал». Я сразу же сказал себе: «Стефано, на аплодисменты можешь не рассчитывать». Давний сотрудник Хичкока, сценарист Чарльз Беннет («39 ступеней») определял это качество Хичкока как «изъян в характере». Беннет рассказал журналисту Пэту Макджиллигану в «Бэкстори»: «И это был очень скверный изъян в его характере, потому что, как я сказал, он совершенно неспособен к созданию сюжета или его развитию. У него бывают хорошие идеи, но он никого не ценит, кроме себя».

Во время работы над последними деталями заграничного показа фильма «На север через северо-запад» Хичкок послал небольшую бригаду в город Феникс в штате Аризона для дополнительных съемок «атмосферы» и поиска фотографий. Стефано завершил сценарий через три недели и представил его 19 декабря 1959 года. Несмотря на претензии сценариста к роману, он насладился самым лучшим, что было у Блоха, — структурой, персонажами, атмосферой, тоном. Но Стефано удалось сделать диалоги более живыми, остроумными и с более глубокой характеристикой героев. Что бы Стефано ни думал о Хичкоке как о растратчике времени впустую, влияние режиссера в сценарии чувствуется очень сильно.

«Он просил меня изменить всего лишь одну сцену, или слово, — вспоминал Стефано о реакции Хичкока на сценарий. — Он считал, что сцена, в которой патрульный полицейский будит спящую в машине девушку, была недостаточно напряженной. У меня полицейский был красивым молодым парнем, который захотел предостеречь ее от поездки. Во время обсуждения проекта сценария эта сцена Хичкоку нравилась, но, прочитав готовую работу, он пожелал, чтобы полицейский имел более зловещий вид. Не понравилось ему и одно слово в первой сцене, когда героиня говорит Сэму, что больше они не увидятся, и он предлагает писать друг другу «страстные» письма. Хичкок сказал: «Мне не нравится слово «страстный». На что я его тут же спросил: «Считаете его неподходящим для этого героя?» «Нет, нет, — заявил он. — Мне просто не нравится слово». И тогда я сказал: «Если это ваш единственный аргумент, то я оставлю все как есть». Стефано оставил слово в тексте. Удивительно, но Хичкок больше не возражал.

Хотя сценарист воспринял реакцию Хичкока как удовлетворительную, во время съемок (или редактирования) режиссер менял или вовсе отказывался от многих попыток писателя бросить вызов цензуре и усилить сложность характеров и контекста, а также своеобразие диалогов. В начальной сцене свидания Сэма и героини (по сценарию Мэри) в отеле «Феникс» Стефано снижает пафос ситуации («что вы, она даже мухи не обидит»), прерывая их долгий поцелуй «жужжанием и близостью назойливой мухи» (от этой идеи отказались). Ограниченный, не вызывающий сочувствия Сэм вдруг становится красноречивым и произносит, что они с Мэри «обычные несчастные работяги», и далее говорит ей: «Знаешь, чего мне хочется? Чтобы было чистое, безоблачное небо… и самолет… и мы с тобой в нем… а где-то продается остров, где мы можем бегать без… босиком. И у нас есть деньги купить все, что я хочу». (Эти строки в фильм не вошли.)

В сценах в риелторской конторе, как написано у Стефано, вульгарный нефтяник мистер Кассиди отпускает в адрес Мэри замечания откровенно сексуального характера. В фильме этого эпизода тоже нет. Как было написано в сцене, Кассиди пристает к Мэри, говоря ей: «Тебе необходим выходной в Лас-Вегасе». На что Мэри отвечает: «Я собираюсь провести выходной в постели». Нефтяник на это замечает: «Это получше Лас-Вегаса». Стефано также пытался сохранить напряжение в сценах бегства Мэри с крадеными деньгами, придумав сцену, когда она останавливается на бензоколонке, чтобы заправиться, но быстро уезжает, услышав звонок телефон-автомата. Эта сцена тоже не вошла в фильм. Длиннее, чем в готовом фильме, была сцена, где ее задерживает дорожный патрульный (его лицо беспристрастно, хотя в сценарии не было написано, что на нем темные очки).

В описании тревожной поездки Мэри, которую Хичкок потом снял как сильно стилизованное погружение в преисподнюю, Стефано несколько раз описывает короткие кадры колес машины, мчащейся под проливным дождем. Вместо этого Хичкок снял ряд сцен с нарастающим напряжением, не меняя положения камеры, но лишь чередуя кадры, показывающие героиню и то, что она видит за стеклом автомобиля. Стефано сыграл с Норманом хорошую фаллическую шутку. В сцене, где Мэри в грозу приезжает в «отель миссис Бейтс», Стефано описывает зонтик Нормана как «бесформенный и бесполезно болтающийся у него сбоку». Далее старательная уборка в ванной после убийства сопровождается кадрами, как он шлангом смывает следы колес, ведущие к болоту. А после того как, под очень высоким углом, показан Норман, везущий в тележке мамины окровавленные туфли и юбку в котельную, Стефано предлагал безмолвный, долгий кадр дома Бейтса и его трубы, из которой поднимается зловещий столб дыма. Все это в окончательный вариант фильма не вошло. Но Хичкок также позволил вставить (а позднее снова вырезать) этот финальный образ в сценарии фильмов «Птицы», «Разорванный занавес» и, по крайней мере, в два никогда не реализованных проекта шестидесятых и семидесятых годов. Этот образ впервые появился еще в 1939 году в дополнениях Хичкока к сценарию фильма «Ребекка».