Голос крови - Люси Пьерра-Пажо

– Подожди, мы с тобой всю жизнь дружим, но ты никогда не говорил, что ведешь делишки с Мордой-Решетом! – гневно воскликнул Натанаэль. – Почему ты молчал?

– Потише, приятель! – прошептал Жером, осматриваясь. – Молчал, потому что знал, что ты будешь орать. И был прав. Пойдем!

Они прошли мимо стойки, за которой сидели две библиотекарши. Невозможно было понять, сколько им лет.

– Потише вы там! – прикрикнула одна скорее по привычке, чем по необходимости. И сразу вернулась к работе.

Морда-Решетом, которого так прозвали, потому что его лицо было всё в прыщах, сидел в самом дальнем углу библиотеки в компании верных друзей. Один друг всё время улыбался, другой был здоровенный как шкаф. Мир интерната был тесным, все знали друг о друге, и Натанаэль хорошо понимал, на что способны эти ребята. Эта троица наводила страх даже на учителей. Без тени смущения, Жером пожал руки всем троим и завел непринужденный разговор.

– Привет, ребята! Вы в порядке? – осведомился он. – Как вам последний цилиндр? Здорово, правда? А ведь я говорил…

Натанаэль терпеливо ждал, пока Жером его представит.

– Вы, наверное, знаете Натанаэля? Это мой друг.

Арман Морда-Решетом внимательно осмотрел его с головы до ног.

– Ну привет! – сказал он небрежно.

– Натанаэль – это ж девчоночье имя, – заявил один из его дружков, улыбаясь во весь рот.

Натанаэль счел за лучшее не отвечать.

– Арман, Натанаэль пришел попросить тебя об услуге. Он ищет одну девочку.

Тот, что всё время улыбался, захихикал. Загоготал и мальчик-шкаф.

Арман чуть оскалился.

– Мы все в таком же положении, старина.

Натанаэль решил прибегнуть к грубой лести.

– Я ищу совершенно определенную девочку. Потому и обратился к тебе за помощью: ты самый главный в интернате, всех знаешь. Ее зовут Изабелла. Больше мне ничего не известно.

Арман и его оруженосцы переглянулись. «Они ее точно знают», – подумал Натанаэль.

Морда-Решетом рассеянно почесал щеку, на которой красовалась целая россыпь прыщей. «Даже в ушах прыщи», – с отвращением отметил Натанаэль.

– Изабелла… Хм. Не знаю, не знаю… Надо будет задействовать связи. Это может затянуться. И обойдется недешево.

Натанаэль кивнул. Он был ничуть не удивлен. Эти ребята ничего не делают бесплатно.

– Что ты хочешь взамен?

Вместо ответа Морда-Решетом начал раскачиваться на стуле. Ему нравилось заставлять других мучиться в ожидании. Через пару минут он наконец прервал молчание.

– Говорят, ты скромный, но ловкий малый. Так?

Натанаэль пожал плечами.

– Стараюсь не попадать впросак.

– Мне как раз нужен такой везунчик, как ты! Я тоже попрошу тебя об одной услуге. Взамен организую встречу с Изабеллой и даже не поинтересуюсь, зачем тебе это. Идет?

Натанаэль засомневался, но через пару секунд уверенно кивнул. Непременно надо поговорить с этой девочкой.

– Идет, Арман.

Морда-Решетом широко улыбнулся.

– Тогда приходи в полночь к астрономическим часам!

По неприметной вывеске можно было понять: в здании расположился главный банк Лариспема. Здесь каждый горожанин мог снять деньги и провести любую другую операцию. У Либертэ был собственный счет. Каждый месяц она пополняла его тем, что присылали родители. Поколебавшись, она попросила служащего выдать триста быков – три четверти всего, что было на счете. Банкир пересчитал купюры и вручил их в красивом конверте. Взяв его, Либертэ наконец осознала, какие последствия будет иметь эта жертва.

Она как раз собиралась попросить у патрона отпуск на несколько дней, чтобы навестить родных. Теперь об этом можно забыть. Мама, конечно, очень огорчится. Близнецы тоже расстроятся. Интересно, узнают ли они ее вообще, когда она приедет? За последние полгода лишь раз получилось навестить родных. Тогда близнецы – каждый вымахал на полметра – вручили ей самодельные подарки. Смешные лошадки из каштанов и зубочисток. С тех пор они хранились у Либертэ в шкатулке, успели сильно скукожиться и потерять всякое сходство с настоящими лошадьми.

– Что-нибудь еще, гражданка?

Банкир был удивлен, что уходить Либертэ, похоже, не думает. Девушка поспешила сказать «нет», положила триста быков в сумку. Решено. Она поможет Синабру. В конце концов, он нуждается в ней больше, чем близнецы.

На центральной почте находилась гигантская пневматическая машина, которая обслуживала весь город. Она разом заглотнула деньги Либертэ. Это был настоящий монстр из меди и дерева со множеством отверстий, на которых были написаны названия улиц и районов Лариспема. Чтобы вставить капсулу в нужное отверстие, служащие пользовались специальными шестами. Увлекательно было следить, как шесты перекрещивались в причудливом танце на фоне медного чудища, с глухим рыком выпускавшего струйки пара.

Либертэ решилась вместе с деньгами отправить Синабру записку: «Будь осторожен. До скорого! Либертэ». Она хотела добавить «целу́ю», но в последнюю минуту подумала, что это чересчур смело.

Выйдя на улицу, девушка посмотрела на небо. Как и всегда, туман мешал разглядеть солнце. Смог накрывал город, словно грязный серый колпак. Особенно хорошо это было видно с аэростатов. Тяжко вздохнув, Либертэ повернула на широкую улицу, что вела к Монмартру. Там на самой вершине холма стояло самое высокое здание города – башня Верна.

На ее последнем этаже жил сам Жюль Верн. У знаменитого писателя был собственный дирижабль, он мог путешествовать по всему свету. Здание было сделано из белого камня, стекла и стали, состояло из множества башенок и натянутых между ними тросов. А между тросами росли роскошные висячие сады. Эскалаторы позволяли перемещаться с этажа на этаж, а благодаря революционной системе подогрева полов в башне круглый год держалась комфортная температура.

У подножия дымили непрерывно работающие заводы. Там воплощали в жизнь самые смелые идеи Верна. Журналисты писали, что Бык решил «выжать до последней капли гениальный мозг писателя».

Либертэ читала в газетах, что полным ходом идет постройка опытного образца «Наутилуса», подводной лодки, описанной в «Двадцати тысячах лье под водой». А чтобы уменьшить зависимость Лариспема от импорта продовольствия, Жюль Верн по просьбе правительства разрабатывал новые способы выращивания овощей и злаков в городской черте.

Либертэ ехала на велосипеде по оживленному бульвару, старалась держаться правой стороны. За месяцы жизни в городе она привыкла к беспорядочному движению. Улицы здесь больше всего напоминали боевые арены, где побеждал проворный и смелый.