Дикарь - Данелла Хармон

— Чарльз гордился бы вами, — сказала Нерисса. — Вы нашли в себе силы проделать весь этот долгий путь и приехать в Англию ради того, чтобы дать своему ребенку имя и семью. И пусть вас не тревожит поведение Люсьена.

Если он вам не поможет, то это сделает один из нас. — Она приоткрыла дверь. — Марта, — крикнула она, — можешь отправляться спать! Я вижу, ты принесла колыбельку из детской. Молодец!

Из комнаты, позевывая, появилась та самая дородная женщина, которая ухаживала за Шарлоттой.

— Об этом позаботился лорд Эндрю, миледи. Он сказал, что, наверное, мать не захочет разлучаться с дочерью. И еще он сказал, что, пока не удастся найти в деревне кормилицу, придется некоторое время держать ребенка здесь, а не в детской. Малышка сейчас спит, но, наверное, скоро ее придется покормить.

— Ну и ну! Я и не подозревала, что Эндрю разбирается в таких вопросах, — удивленно сказала Нерисса.

— Спасибо за помощь. Марта, — поблагодарила Джульет и повернулась к сестре Чарльза:

— Благодарю и вас, леди Нерисса. Вы все так добры к нам.

Марта просияла:

— Не стоит благодарности, мадам. Давненько в этом доме не было младенцев, скажу я вам.

— Что правда, то правда, — улыбнувшись уголком губ, согласилась Нерисса. — А теперь иди. Марта. Уверена, что мисс Пэйдж хочет отдохнуть. А с Шарлоттой мы встретимся за завтраком.

Марта присела в книксене и неторопливо пошла к себе по длинному коридору.

Нерисса посмотрела ей вслед.

— Знаю, вы не привыкли к слугам, но если вам потребуется помощь Молли, то дерните за шнурок звонка у изголовья кровати. — Она торопливо обняла Джульет. — Я рада, что вы приехали. А теперь доброй ночи. Увидимся утром.

— Доброй ночи, леди Нерисса, — улыбнулась в ответ Джульет.

Сестра Чарльза удалилась по коридору, звук ее шагов постепенно затих. Джульет долго смотрела ей вслед. Ей не хотелось, чтобы она уходила. Однако придется решиться.

Глубоко вздохнув, она медленно открыла дверь. И вошла в комнату, которая некогда принадлежала Чарльзу.

Там было тихо. И темно. В камине тихо потрескивали горящие поленья, а перед камином стояла медная ванна рядом с напольной подставкой для полотенец. Чуть дальше виднелась колыбелька, в которой спала Шарлотта. Джульет осторожно закрыла за собой дверь и остановилась, опустив руки, вглядываясь в смутные очертания мебели. В углу стояла большая кровать с пологом, на комоде — единственная свеча, узкий лучик света которой прорезал темноту…

Чарльз.

Она ожидала, что здесь, в его комнате, почувствует его присутствие. Но нет. Здесь были только свеча, она сама да ее спящая дочь, и ничего больше. Не было никакого ощущения его присутствия, его запаха или каких-то воспоминаний. Это была просто комната — и все.

Джульет медленно обошла просторную комнату. Ее юбки касались пола, по которому он ходил, пальцы прикасались к вещам, которые некогда принадлежали ему.

Его самого здесь не было. Он был так же далеко от нее, как все эти одинокие месяцы в Бостоне.

О Чарльз! Я никогда еще не чувствовала себя такой одинокой.

Она прислонилась спиной к столбику, поддерживающему полог, и долго смотрела в огонь, чувствуя себя обманутой в ожиданиях.

— Чарльз?

В комнате по-прежнему стояла тишина.

Захныкала, проснувшись, Шарлотта. Джульет взяла ее на руки и крепко прижала к груди. «Девочка Чарли» — так назвал ее лорд Гарет. Как мило. Глаза у нее защипало от непролитых слез.

Он умер, Джульет. Он ушел навсегда. Разве безжизненная пустота этой комнаты не служит тому подтверждением ?

Она долго прижимала к себе Шарлотту, безуспешно пытаясь вызвать в себе ощущение того, что у нее было и чего никогда больше не будет: эйфорию первой любви, от которой кружилась голова и захватывало дух. Тогда при одной мысли о красивом британском офицере у нее замирало сердце. Какой молодой и наивной она была, если верила в то, что с Чарльзом они «навечно» вместе и что смерть не посмеет тронуть полного сил и энергии молодого человека, каким был Чарльз. Кажется, все это происходило так давно, что успело забыться.

Однако все-таки что-то в ней шевельнулось, когда она увидела его брата, лежавшего в постели, красивого, мускулистого, прикрытого лишь тонкой простыней. Она почувствовала что-то давным-давно забытое.

Желание.

Она покачала головой. Неудивительно, что она не чувствовала присутствия Чарльза в этой комнате. Как она могла бы это почувствовать, если все заслонил собой образ его великолепного младшего брата?

Шарлотта неожиданно больно дернула ее за прядь волос, вовремя напомнив, что, кроме себя, ей есть о ком подумать. Джульет осторожно высвободила волосы из кулачка малышки и, усевшись на стул, стала кормить девочку, глядя в угасающее пламя. Она думала о Чарльзе.

Она думала о своей реакции на Гарета и о том, что она ужасный человек, если способна так себя вести. В конце концов она так устала, что вообще перестала о чем-либо думать.

К тому времени, когда она кончила кормить Шарлотту, вода в ванне совсем остыла, но она, сбросив грязную одежду, все-таки залезла в воду. Наконец, дрожа от холода, она вышла из ванны, насухо вытерлась полотенцем, надела ночную сорочку и улеглась в постель, застеленную свежими простынями, положив щеку на мягкую подушку, на которой некогда спал ее возлюбленный.

Возможно, в этой постели после него никто не спал.

Наконец она закрыла глаза… и увидела Чарльза.

Она увидела снова блестящего британского офицера верхом на великолепном коне, производящего смотр своих войск, браво маршировавших по городской площади.

Она вновь пережила тот момент, когда он впервые заметил, как она наблюдает за ним из окна, и приветственно прикоснулся к своей треуголке. Потом она снова увидела тот день, когда он впервые зашел в их лавку… заговорил с ней. А две недели спустя встретился с ней за дровяным сараем, где они обменялись первым волшебным поцелуем, от которого она чуть не потеряла сознание и могла бы упасть, если бы ее не поддержали надежные руки Чарльза.

— О Чарльз, вернись, мой любимый… — тихо пробормотала она и, вздохнув, перевернулась на другой бок и снова заснула.

Но Чарльз ушел навсегда, а вместо него появился кто-то другой. Он возник в дождливой английской ночи, чтобы закрыть от пули ребенка, но сам получил пулю в бок.

Она подбежала к нему, приподняла его голову, и на нее взглянули мечтательные голубые глаза… но не Чарльза, а Гарета.

Гарет проснулся как от толчка, перед самым рассветом. Сквозь раздвинутые шторы в комнату проникал слабый свет, где-то за окном пел черный дрозд. Он поежился от холода и натянул на себя одеяло, прикрыв плечи. В комнате было пусто, огонь в камине догорел, приятели давно разошлись. «Наверное, после того как я заснул, их выставил Люсьен», — подумал Гарет, не уверенный, благодарить ли за это брата или возмущаться его поступком. Ему вдруг вспомнились слова, сказанные вчера доктором: «Вам повезло, чертовски повезло, милорд. Еще полдюйма — и вы лишились бы ребра, а попади пуля чуть выше — легкого и, вполне возможно, жизни».