Другие - Сергей Зверев

Трофим, изредка применявший силу, был прав. И Пловцов вынужден был признать, что уже спустя несколько часов после ухода Стольникова и его группы он действует теми же методами, какими действовал атаман. Но как еще обезоружить людей?

К утру были собраны двенадцать ружей, два десятка пистолетов и около трех тысяч патронов. Разглядывая «маузеры» и «наганы» времен Первой мировой и винтовки Маузера и Мосина, Пловцов качал головой и думал, что делать, если Алхоев вернется. Сопротивление продлится не больше часа. Но, по счастью, ничто беды не предвещало, и вторым распоряжением публично объявленного старшим в городе Пловцовым стал приказ вернуться людям в жилища и заняться своими делами.

К обеду наступившего дня половину людей удалось успокоить, и у Сергея появилась надежда, что к вечеру обстановка в крепости полностью нормализуется. И в этот момент один из горожан явился в здание и стал просить пропустить его к штурману. Спустившись вниз, старший лейтенант понял, что спокойное ожидание Стольникова придется отложить на неопределенный срок.

– Я знаю, где Трофим, – осмотревшись и убедившись, что никто, кроме Пловцова, его не слышит, сказал визитер.

– И где же?

– Мне нужны гарантии.

– Гарантии чего?

– Что он будет убит.

– Как все просто у вас, – восхитился штурман. – Я целый день потратил на создание дружеской атмосферы в крепости, а сейчас ко мне приходит человек и требует убить бывшего мэра.

– Он хуже, чем мэр.

– Ты знаешь, кто такой мэр? – подумав, поинтересовался Пловцов.

– Э-э… сволочь?

– Это смотря где. Мэры неодинаковы. Но зачем тебе понадобилась смерть Трофима?

– Когда все вернется на круги своя, он меня убьет. И всю мою семью.

Пловцов усмехнулся.

– Что-то я не могу понять. Если ты боишься Трофима, тогда зачем пришел? А если веришь, что все вернется на круги своя, тогда на что надеешься?

– Если его убить, к власти придет новый человек. Мы начнем жить иначе, справедливость станет главным принципом жизни.

– Разве для этого обязательно кого-то убить?

– Вы плохо знаете атамана.

– Плохо, – сознался штурман. – И все-таки, его нужно не убивать, а просто задержать и усадить пока в какой-нибудь карцер. Что такое карцер, я так думаю, здесь все знают.

– Когда Алхоев войдет в город, он убьет половину горожан, а Трофима из карцера выпустит, и тот снова станет атаманом. Только теперь уже более жестоким.

– Странные вы люди, – внимательно глядя на визитера, произнес штурман. – Но я знаю одно: пока Трофим на свободе, вы все в опасности, потому что среди вас обязательно найдется сотня-две преданных ему. И мне почему-то кажется, что именно эта сотня-две не сдала сегодня ни одной единицы оружия. Ты хочешь спокойной жизни?

– Да.

– Тогда скажи, где мне найти бывшего атамана. Только следует поторопиться с ответом, иначе надобность в поисках этого морального урода минует.

Гость еще раз осмотрелся.

– Он в хранилище.

– Что такое хранилище?

Мужчина усмехнулся.

– И вы собираетесь управлять крепостью и людьми?

– Я не собираюсь никем управлять! – удивился Пловцов. – Кто тебе сказал эту глупость? Я жду своих! И когда они вернутся, мы покинем это место. А там сами решайте – референдум, выборы, второй тур… – Пловцов закинул на плечо ремень пулемета. – Где это хранилище?

Через пять минут он и семеро вооруженных мужчин по одному покинули здание администрации и разошлись в разные стороны. Шествие группой привлекло бы к себе внимание любопытных, и тогда поиск атамана вскоре превратился бы в первомайскую демонстрацию.

Договорились они встретиться у здания больницы, что вскоре и случилось.

– Где хранилище, и как подойти к нему незаметно? – спросил штурман спутников.

– Это на другом конце города, восточнее Темного квартала, – ответил коренастый мужик лет пятидесяти со шрамом через все лицо.

– На каком троллейбусе туда можно доехать? Я пошутил.

Трофим вооружен – в этом можно было не сомневаться. Но вот один ли он? Последнее сильно тревожило штурмана. После переполоха, устроенного Алхоевым и его приближенным Дагой, много людей бежало из крепости, кто-то вернулся, кто-то пропал без вести. В домах находились десятки трупов, уже обмытых и готовых к погребению. Штурман еще ночью спросил, где кладбище. Оказалось, в километре от крепости, за холмом.

«Что-то не заметил я тогда кладбища», – подумал Сергей, вспоминая тот день, когда увидел в бинокль крепость. Но в ту же минуту догадался, что кладбища он не видел, потому что оно было за холмом, где они никогда не были, в этом не было необходимости.

И вот теперь штурман думал, сколько людей на самом деле пропало без вести, а сколько могло укрыться вместе с Трофимом в хранилище, представившись таковыми. Как Пловцов и предполагал, дом для укрытия (если горожанин говорил правду) подобрал подходящий. Даже средь бела дня он казался покрытым сумраком. Двухэтажный особняк без окон на первом этаже был многофункциональным. Здесь хранились, если, опять же, верить горожанину, сушеные коренья, травы, тканые одежды, одеяла и много еще чего, что смогли создать за сто семьдесят пять лет существования несколько поколений защитников крепости.

Проводника Пловцов решил прихватить с собой. На тот случай, если он приведет группу захвата в засаду. И теперь штурман и его люди стояли перед тяжелой дверью, сбитой из досок. Щели между ними были заколочены другими досками, так что заглянуть внутрь или, наоборот, посмотреть в щель и выяснить, что происходит на улице, было невозможно.

Сделав шаг назад, штурман ударил ногой по двери. Вбежав в распахнувшуюся дверь, он увидел стоящего в проходе человека. Этот человек сутки назад во время поиска бандитами Маслова ходил вместе с боевиками по домам и выдавал тех, кто встречал разведчиков наиболее радушно. Теперь очередь была за Пловцовым. Преимущество было в том, что в руках штурман держал автомат, а противник – кусок хлеба и кувшин с водой. Само присутствие этого человека на складе было нелогично и необъяснимо. Следуя к этому дому, Пловцов уже выяснил, что склад никогда не охранялся, а завскладом приходил сюда тогда, когда велел Трофим.

Горожанин бросил еду на пол, и в тот момент штурман резким ударом ноги в колено лишил его опоры. Выругавшись, он сунул руку за пазуху, чтобы достать оружие. Уже заметив краем глаза второго молодца, Пловцов врезал прикладом по кисти любителю поесть. От дикого вопля и хруста костей, раздавшихся в складе, старшему лейтенанту стало не по себе. Но воспоминание о тех часах, когда он проводил время под полом, захлестнули остальные чувства.

Прерывая вопль и болевой шок покалеченного, штурман с силой пробил ему ногой в лицо. Голова бандита дернулась назад, и он мгновенно потерял сознание. Все это продолжалось секунды три, не больше. Три секунды – достаточно для Пловцова, понимающего, что он делает, и ничтожно мало для второго, который не ожидал ничего подобного. Все, до чего он смог додуматься за этот отрезок времени, это повторить ошибку первого. Он попытался достать из-за пазухи какое-то оружие. Сергей схватил бандита за запястье руки и ударил головой в лицо. Из обеих ноздрей его сломанного носа хлынула кровь, и противник впал в состояние грогги. Пытаясь схватить обеими руками воздух, он, покачиваясь, словно пьяный, сделал несколько шагов назад и сел на пол. Его глаза, как у мертвого окуня, смотрели на Пловцова бессмысленным взглядом.