Бойтесь напуганных женщин - Лариса Кондрашова

Костя понимающе взглянул на Тоню и вдруг ей подмигнул. Вот что странно — Константин, которого окружающие иначе как бабником не воспринимали, вел себя в ее доме куда пристойнее, чем ее лучшая подруга! И как ни крути, явственно показывал, что он на ее стороне.

— Женщина должна быть слабой, — сказал он как припечатал. — Не знаю, как кому, а мне бабы-лошади не нравятся.

Это прозвучало неожиданно. Так что несколько минут после его слов Надя сидела и помалкивала в тряпочку. Соображала, что она не так сделала…

А Тоня по-новому взглянула на Костю. Может, она слишком поспешно записала его в ненадежные мужчины?

Однако Надя вовсе не была так по-глупому прямолинейна, как вначале казалось. То есть она решила не выказывать себя обиженной, потому Костино замечание сглотнула, не показав виду, что приняла его на свой счет.

Тут же стала говорить о том, что ей в Раздольном понравилось и она подумывает: а не поселиться ли и ей в таком уютном месте?

— А что, организуем здесь землячество беженцев…

— Беженцев? — удивился Костя.

— Ну да, беженцев. Кто от чего — или от кого. К примеру, скажи, Костя, ты почему здесь застрял?

Он пожал плечами:

— Односложно объяснить не получится. Просто я почувствовал, что здесь мне именно уютно. Вот ведь как получается. Дело в том, что накануне мне пришлось оставить любимую работу, которая прежде не давала времени даже как следует оглядеться. А как только меня отправили на пенсию, я в один момент стал никому не нужен. По большому счету не нужен. Понимаете, как будто до этого бежал куда-то вместе со всеми, а потом на очередном повороте меня взяли и вытолкнули на обочину. При этом движение остальных не замедлилось, они продолжали бежать, а я стоял и смотрел им вслед. И вдруг не в своем родном городе, а здесь, в Раздольном, я ощутил себя если не прежним бегуном, то по крайней мере таким же человеком, как и остальные. Я мог теперь не просто смотреть кому-то вслед, а тоже двигаться по дороге, планировать свою жизнь и получать от нее удовольствие и открывать те ее стороны, о которых прежде даже не подозревал…

Тоня была ошарашена. Правда, она не так уж и часто виделась с Костей, но тогда, когда виделась, не слышала от него подобных откровений. Она думала, что он просто балаболка и человек, не слишком задумывающийся о жизни. Сколько же можно учиться, и все без особых результатов! Этак по жизни будешь все время проходить мимо по-настоящему нужных тебе людей, не понимая их и потому не принимая…

— Тошка, а ты, — спросила ее как-то сразу будто пришедшая в себя Надя, — ты тоже ощущала себя бегуном?

— Нет, — как бы удивляясь про себя, покачала головой Тоня, — я ощущала себя скорее борцом, который боролся с противником, вдвое превышавшим меня по весовой категории. Понятное дело, он в конце концов меня и задавил, и я лежала в стороне от татами и могла только вращать глазами, не в силах что-то сказать. А потом собралась с духом и выползла из спортивного зала на свежий воздух.

— Вы оба как поэты, — с уважением заключила Надя, — и, надо сказать, я чувствую себя так, словно вы по сравнению со мной намного чище и мудрее… Кстати, Костя, ты видел ее парк деревянных скульптур?

— Видел. Как и будущий бассейн, — говорил он, между тем уплетая тонко нарезанное сало, которое Тоня, с подачи все той же Маши — у нее она училась хозяйствовать, — покупала на другом конце поселка у бабы Веры. Та хоть и давно приехала из Украины, пожалуй, лет тридцать назад, а сало солила все по тем же украинским технологиям, после чего оно просто таяло во рту. — Между прочим, Титова, ты мне подала идею — я тоже вырою бассейн, но без этих твоих выкрутасов — мозаики-хренаики… Плиткой его выложу, и все дела. А вот о чем ты даже не подумала, так это о том, как ты воду будешь менять. А если не менять, то в скором времени все твои дельфины мхом покроются!

— Каким мхом? Откуда мох в воде-то?

— Ну не мхом, так тиной, или чем там водоемы зарастают… Но если ты будешь кормить меня салом и поить шовгеновским виски, я, пожалуй, и тебе все сделаю в лучшем виде.

— Бассейн! — вдруг презрительно проговорила Надя. — Разве это настоящий бассейн? Так, забавы нищих. Да вы хоть представляете себе, сколько стоит хороший бассейн?!

Тоня ахнула про себя: кажется, подруга только что извинялась за свои слова. Что же это ее так раздирает? То ли злость, то ли зависть. Такое впечатление, что откуда-то снизу ее души все время поднимается грязь, и как Надя ни закрывает крышку, она все равно выбрызгивается наружу. Вот только Костя чувствовал себя достаточно спокойно, чтобы снисходительно наблюдать за расходившейся Надей.

— Нищих? — насмешливо повторил он. — Иными словами, надо понимать, ты богата?

— Да уж не бедная. Ваш несчастный поселок могу купить с потрохами!

Тоне стало стыдно за нее.

— Перестань, Надежда! А то я буду вынуждена…

— Что, выгнать меня из своего дома?

— Нет, всего лишь рассказать Косте, как ты разбогатела.

Надя побледнела, несмотря даже на немалое количество принятого алкоголя.

— Простите меня, — быстро заговорила она, — сама не знаю, что это на меня вдруг нашло!

— Но не судите слишком строго: война, волнения, дорога… — улыбнулась Тоня.

Она вдруг поняла, что это довольно приятно — иметь против зарвавшегося человека оружие, которое в момент превращает его в ручную зверушку. Потому она себя одернула: не будь злыдней!

— Издалека, значит, к нам ехали? — поинтересовался Костя, забыв про брудершафт. Как и про Надины рассуждения насчет мужа-американца.

— Скажем так: пришлось преодолеть не одну тысячу километров.

Надя же свой рассказ помнила и теперь всматривалась в лицо Кости: это что, он так шутит?

— Ну вот, а я и не знал. Думал, может, километров двести, не больше…

Что же он в самом деле, не знает, где Америка? Тоня решила, что он нарочно дразнит Надежду.

— …Так что это вы меня извините. Некстати заявился. Представляю, подруги долго не виделись, а тут чужой человек. Простите мужика сермяжного, необразованного, не проинтуичил. Вам надо отдохнуть с дороги… У нас ведь еще будет время для общения?

— Конечно, — охотно подтвердила Надя, — я здесь надолго.

Костя обратил взгляд на Тоню:

— Проводи меня, Титова, до калитки, не то твой зверь отгрызет у меня что-нибудь жизненно важное. Женщины Раздольного тебе вряд ли спасибо скажут.

Он с сожалением окинул взглядом стол, на котором осталось еще несколько кусочков нарезанного сала.

У двери в кухню Тоня задержалась, сказав:

— Минуточку!

И вскоре сунула в руку Кости завернутый в салфетку кусок сала.

— Я его у бабы Веры покупаю.