Озеро тьмы - Рут Ренделл

Он зашел в ванную комнату и провел рукой по внутренней поверхности ванны. Мокрая — как и полотенце на хромированном полотенцесушителе. Оставаться тут смысла нет. Стараясь ступать неслышно — хотя в доме никого не было, — Финн подошел к окну спальни. Дождь лил как из ведра, и выйти на улицу можно было только в случае крайней необходимости. Как у Финна. Он открыл дверцу гардероба Энн Блейк. Внутри среди разнообразной одежды висели две или три вещи в тонкой полиэтиленовой пленке, в которой их возвращают из химчистки. Финн выбрал одну из них, стянул пленку с вешалки и длинного черного вечернего платья, которое закрывала пленка, и надел на голову, слегка разорвав по бокам, чтобы просунуть руки. Получилось нечто вроде туники, водонепроницаемой и прозрачной.

Когда он подходил к Савернейк-роуд, дождь немного утих. Улица была пустой. Финн почувствовал, что его притягивает Хэмпстед-Хит с пустынными зелеными лужайками, и поднялся по ступенькам, а затем на пешеходный мостик. Его освещал один высокий уличный фонарь, но железнодорожной линии не было видно из-за слишком высокого забора. Чтобы предотвратить самоубийства, подумал Финн. Он посмотрел поверх пологого склона Парламент-Хилл-филдс на квартал Хайгейт на горизонте, на изумрудные купола церкви Святого Иосифа, которые бледным перламутром отливали на фоне неба, бархатистого и красноватого от лондонских огней. Задние фасады домов на Танса-роуд светились огоньками, но сверкающая пелена дождя задерживала большую часть света, и дорожка оставалась темной. Все пространство слева от пешеходного мостика и выше железнодорожной насыпи казалось Финну необычно темным. Он с трудом различал, где заканчивается парк и начинается Нассингтон-роуд.

Финн спустился по ступенькам к Парламент-Хилл. Пока он шел по мосту, внизу прогрохотал поезд. Потоки дождевой воды стекали по прозрачной полиэтиленовой накидке, хотя небо начинало светлеть, обещая ночь с ливнями вперемежку с паузами в виде мелкой мороси. В темной лощине, по которой тропинка вилась под деревьями в направлении Нассингтон-роуд, Финну пришлось обходить лужи. Теперь он понял, почему так темно. Фонарь в конце Нассингтон-роуд погас — или никогда не горел.

Финн любил одиночество и тишину. Поезд вместе со своим грохотом давно исчез в глубокой ложбине по направлению к «Госпел-Оук». Прохожих не было — никто не решался выходить под дождь. Финн — странная высокая фигура в блестящем балахоне — стоял под деревьями и смотрел на серое, орошаемое дождем пространство, ощущая единство с природными стихиями, чувствуя свою силу. Он был завоевателем.

Кто-то шел по Нассингтон-роуд — Финн различил звук шагов, приглушенный мокрым тротуаром. Он отступил в сторону и спрятался за ствол дерева. Теперь, когда женщина проходила под последним горящим фонарем, он смог как следует ее рассмотреть: зонт в виде пагоды в одной руке и пустой или почти пустой пакет в другой. Она ждала, пока дождь немного утихнет, чтобы пойти домой. Финн видел, что негорящий фонарь ее немного нервирует. Женщина посмотрела налево, мимо того места, где он стоял, затем направо, в направлении моста, а затем шагнула в озеро тьмы.

Финн не собирался прыгать вперед и наносить удар, как много лет назад не собирался бросаться на Куини. Это случилось само собой. Без его воли или желания — точно так же, как перемещался камень или падали картины. Вот он стоит и смотрит своими видящими в темноте глазами, а через секунду у него в руке уже молоток и он бросается на женщину. Куини издавала жуткие звуки. Энн Блейк лишь глухо охнула и опустилась на колени, а затем упала ничком, а он бил ее снова и снова широкой плоской стороной молотка.

В темноте Финн не мог определить, какая из заливавших все вокруг темных жидкостей вода, а какая — кровь. Он оттащил женщину с дорожки за ближайшее дерево. Пульс не прощупывался — она была мертва. Уже перенеслась в неведомое и знала, что там, за чертой. Он почти завидовал ей.

На этот раз Лена не придет и не увидит, что он сделал. Нужно сохранить все в тайне от Лены, смыть с себя кровь, которая внушает ей такой ужас, не давать ей газет. Финн поднял зонт Энн Блейк и сложил его. Порылся в пакете и нашел маленькую замшевую сумочку, а в ней двадцать шесть фунтов купюрами, чековую книжку и две кредитные карты. Все это, в том числе деньги, он забрал с собой.

На мосту Финн сумел понять, где кровь, а где вода, проведя пальцами по телу и подняв руки. В лучах фонаря различить цвет было невозможно, но стекавшая с ладоней жидкость была темной. Кто-то шел со стороны Парламент-Хилл. Он прошел мимо тела Энн Блейк. Финн укрылся у подножия пандуса, предназначенного для тех, кто не хотел или не мог пользоваться лестницей. Звук шагов донесся с моста, удаляясь в направлении Савернейк-роуд. Дождь припустил с новой силой. Финн вышел под его струи, чтобы вода смыла кровь.

Молоток он тоже вымыл под дождем. Вернувшись в фургон, стянул с себя полиэтиленовую тунику и скатал в комок. Одежда под нею была абсолютно чистой и довольно сухой. Финн убрал молоток в ящик с инструментами и защелкнул крышку. В квартире Энн Блейк все еще горит газовый камин и, скорее всего, будет гореть всю ночь, но пожара в доме он не устроит.

Проблема заключалась в том, как избавиться от содержимого сумочки, особенно от чековой книжки и кредитных карт. Финн поехал домой. Было всего семь часов, а дождь все не утихал, словно нашел устраивающий его ритм и не желал от него отклоняться. Из-за дождя Финн оставил фургон в гараже, который арендовал на Сомерсет-Гроув — в старом каретном сарае с обрывками гниющей упряжи, все еще висевшей на стенах.

У Лены сидела миссис Гогарти, подруга, предсказавшая Финну насильственную смерть в преклонном возрасте. Внимание двух женщин было приковано к маятнику. На клетку с попугайчиком они накинули бело-розовую детскую шаль. Миссис Гогарти была настолько же толста, насколько Лена худа; копна ее волос была выкрашена в пламенеющий темно-красный цвет.

— Ну-ну, — сказал Финн. — Хорошо сидим. Могу я позаимствовать у вас пару ножниц?

Лена, похожая на одну из трех парок[29] в своем розовато-лиловом платье и просторном меховом палантине, протянула ему дешевые ножницы из универмага «Вулворт», которыми обычно перекраивала свои ежедневные приобретения.

— Он такой милый, твой мальчик. — Эту фразу миссис Гогарти произносила каждый раз, когда они встречались втроем. — Образец преданности.

Финн ухитрился незаметно взять материны очки для чтения с комода, где они лежали среди огарков свечей и ароматических палочек, а также обломков раковин морских ушек. Затем он спустился к себе в комнату, где разрезал на мелкие кусочки банкноты, чековую книжку и кредитные карты. Жестяная банка, из которой он в обед ел ломтики ананасов, уже почти высохла внутри. Финн высыпал обрезки бумаги и картона в пустую банку и поднес зажженную спичку. Потребовалось еще несколько спичек, чтобы разжечь и поддерживать огонь, но в конечном итоге двадцать шесть фунтов Энн Блейк и ее чековая книжка банка «Вестминстер» превратились в тонкие черные хлопья пепла. Карты «Американ экспресс» и «Аксесс» оказались более стойкими, однако они тоже почернели и источали сильный запах каких-то химикатов.