Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга V - Алексей Ракитин

времени до 10 ноября и действовал как ответственный заёмщик, беспокоящийся о собственной репутации.

Однако помимо этой детали в показаниях Джеймса Бейкера имелась и другая, куда более неприятная для обвинения. Свидетель говорил о бочках в повозке — то есть более чем 1-й бочке! А между тем, обвинение считало, что 4 ноября в мастерской Шуллера были приобретены 3 бочки, из которых 2-е обвиняемый вечером 5 ноября бросил с Милл-дам в воды реки Чарльз. Ладно, можно было счесть, что в хозяйстве Левитта было много бочек и в повозке могли находиться какие угодно бочки [вовсе не из мастерской Шуллера], но… Но тут вылезал другой «косяк». Шуллеры настаивали на том, что утром 6 ноября Левитт Элли забрал у них бильярдный стол и повёз его заказчику, но при этом никаких бочек в повозке уже не было!

Итак, получалась интересная картина — Левитт Элли утром 6 ноября выезжает со двора с некими бочками и направляется к мастерской отца и сына Шуллеров. И по приезду к ним где-то позже 7 часов утра, но ранее 8, оказывается, что бочек в возке нет. То есть, где-то между 6 и 7 часами утра, возможно, между 6:00 и 7:30 обвиняемый от бочек избавился. Но где именно это произошло, обвинение не знало! Самое неприятное для обвинения заключалось в том, что подсудимый никак не успевал в указанном интервале прокатиться по Паркер-стрит и встретиться там с Рэмселлом.

В общем, с бочками в повозке происходили какие-то непонятные чудеса, а обвинение старательно делало вид, будто ничего страшного в этом нет.

Фокусы на этом, однако, не закончились. Мэри Так, очередная свидетельница обвинения, представ перед судом, несколько изменила показания, данные во время следствия. По её словам, Абия Эллис имел доход от 350$ в месяц [ранее она говорила о сумме в 250$], но самое главное изменение заключалось в том, что свидетельница «подвинула» время последней встречи с ним на вечернее время. Теперь она утверждала, будто в последний раз виделась с убитым 5 ноября между 19 и 20 часами, Абия зашёл к ней, чтобы получить плату 2$ за занимаемое ею жильё. Напомним, что обвинение считало доказанным тот факт, что убитый покинул таверну в доме № 3 по Смит-стрит (Smith str.) около 19 часов. В принципе, он мог за час дойти до дома Мэри Так [ему требовалось преодолеть 3,5 км.], но тогда он никак не успевал на Ханнеманн-стрит! Не забываем, что по мнению Генерального прокурора в конюшне Левитта Элли в районе 8 часов вечера уже вовсю перекатывались бочки с разрубленным телом Абии! Это время жёстко детерминировалось показаниями Эллен Келли, ценнейшего свидетеля обвинения.

Заявление Мэри Так оказалось крайне неудобным для прокуратуры. Причём — на эту деталь следует снова обратить внимание! — слова свидетеля обвинения нельзя было опровергать «в лоб» или ставить под сомнение. Прокурор Мэй, проводивший допрос Мэри, мягко попытался подкорректировать её утверждение, предположив, что, быть может, встреча эта произошла не 5 ноября, а раньше, но… Мэри Так, подобно ломовому извозчику Рэмселлу, не захотела смягчить категоричность своих слов. Она уверенно заявила, что встреча произошла в последний день жизни Эллиса, и это был вторник. А 5 ноября 1872 года действительно являлся вторником!

Однако, показания Мэри Так содержали в себе ещё одну неприятную для обвинения новость, хотя и не очень явную. Дело заключалось в том, что свидетельница проживала в одном доме с Абией, строго говоря, она являлась его соседкой и, по-видимому, сожительницей [последнее не отменяло того факта, что она платила за съём жилья — но это специфика их отношений]. Если Абия Эллис действительно пришёл к Мэри вечером 5 ноября, то он, скорее всего, на улицу более не выходил, а остался дома. Фактически он и так уже был дома… Таким образом, убийство Эллиса должно было последовать либо в ночь на 6 ноября, либо ранним утром 6-го, что радикально ломало ту версию событий, которую прокуратура озвучила в обвинительном заключении.

Можно было, конечно, утверждать, будто убитый, выйдя из квартиры Мэри, направился не домой, а на Ханнеманн-стрит [а это почти 3 км!], но такое предположение выглядело недостоверно. Абия Эллис перемещался по улицам Бостона целый день, явно преодолел более 10 км, и пробежать под холодным дождём ещё 6 км [то есть сходить туда и обратно] — это так себе удовольствие!

Получалась очень неприятная для обвинения логическая «вилка» — либо Мэри Так действительно здорово напортачила со своими воспоминаниями, и её встреча с Абией на самом деле произошла 4 или даже 3 ноября, либо… либо реконструкция событий, проведённая стороной обвинения, соответствовала истине чуть менее, чем никак.

А следующий свидетель, занявший место сразу после Мэри Так не только не прояснил вопрос о событиях последнего вечера жизни потерпевшего, но лишь окончательно его запутал. Джозеф Блэнчард (Joseph Blanchard), многолетний знакомый и деловой партнёр Абии Эллиса, сообщил суду, что видел последнего 5 ноября около 19 часов возле дома № 819 по Вашингтон-стрит. Эллис стоял на перекрёстке, сжимая в руке большую пачку банкнот, свёрнутую трубочкой. Напомним, в то же самое время Абия Эллис после плотного ужина выходил из таверны на Смит-стрит, дом № 3. Расстояние между указанными адресами составляло немногим менее 4 км, и даже если считать, что кто-то из свидетелей ошибся в определение времени на четверть часа или даже полчаса, представлялось очевидным, что убитый никак не мог находиться в столь отдалённых местах примерно в одно и то же время.

При этом рассказ Блэнчарда отлично соответствовал показаниям Мэри Так. Абия Эллис прекрасно успевал домой к 19:30 и тем более к 20 часам.

Конфузы второго дня судебного процесса этим не ограничились. Очередной свидетель обвинения Джон Келли (John F. Kelley) должен был дать «проходные», то есть обычные, некритичные для слушаний показания. Дело заключалось в том, что Келли держал свою коляску в конюшне обвиняемого, и обвинение было обязано его опросить, дабы зафиксировать, что тот ничего интересного для суда не видел и не слышал. Так и получилось, Келли подтвердил, что ничего по существу уголовного дела сказать не может, ничего подозрительного в конюшне никогда не видел и никаких предосудительных действий Левитта Элли не замечал ни разу. Опрос свидетеля занял буквально 3 минуты, его передали защите, и адвокат Дабни осведомился у Келли, имел ли тот ключ от конюшни. Свидетель ответил утвердительно, и тогда последовал второй вопрос: забирал ли Левитт ключи у свидетеля? Келли дал отрицательный ответ и тем самым заставил присутствующих задуматься над тем, как обвиняемый убивал, расчленял и рассовывал по бочкам части тела Абии Эллиса, зная, что в любую минуту в конюшню может явиться за своей коляской посторонний человек.

Или Джона Келли в