Цена его обмана - Лия Романовская

* * *

Просыпаюсь от того, что мне невыносимо жарко. Еле-еле выпутываюсь из одеяла и сажусь в кровати. Нещадно кружится голова, будто с похмелья, и я «слегка» облокачиваюсь о подголовник, едва не расшибив многострадальную голову.

За окном уже стемнело, в комнате горит ночник, а из коридора слышится какая-то возня и скрежет металла. Зажимаю уши руками — с детства ненавижу этот звук. И тут же вспоминаю обстоятельства, предшествующие сну. Вскакиваю и понимаю, что полностью обнажена. Как назло, рядом ничего из одежды, поэтому я просто укутываюсь простыней и осторожно выглядываю в холл.

Странный тип в маске в этот момент возится с замками, и не сразу замечает, что я на него смотрю, а когда замечает, кивает на замок. Закрывает дверь, поворачивает щеколду. Медленно подходит ко мне, и я бросаюсь в комнату и забиваюсь в угол, держа наготове первое, что попалось под руку — утюг.

— Не подходи, слышишь?!

Он примирительно поднимает руки и кивком указывает мне на кровать.

Ага...

— Я не лягу, пока ты не уйдешь, слышишь?! Ты понял меня?!

Маска кивает, достаёт из кармана какие-то таблетки и протягивает мне.

— На кровать брось и вали отсюда!

Вот это храбрость на всю голову отшибленной! Вот это я понимаю! сейчас он просто прикончит меня здесь за мой длинный язык и дело с концом. Вот ты, Катя, идиотка! Ведь именно для этого ты выторговывала себе жизнь, терпела все издевательства и унижения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хороша дура. Нечего сказать!

Молча наблюдает за мной, не сводя глаз с полуобнаженной груди. Только сейчас замечаю, что простыня сползла, оголив ее до розовых ареол груди.

— Простите... — подтягиваю простыню и осторожно подхожу к кровати. Беру таблетки и так же пристально смотрю в его прорези вместо глаз.

На это он вновь кивает и еще какое-то время просто стоит, не двигаясь с места. Поза напряжена, будто сейчас набросится на меня. Сжимаю кулаки, готовая защищаться любой ценой, но он вдруг резко разворачивается и уходит, громко хлопнув дверью...

И что это сейчас было?

* * *

Впрочем, чтобы не было, я тут же бегу за ним следом, чтобы закрыть вход в свой дом раз и навсегда, совсем не думая, что у парня вполне могут быть ключи, раз уж он эту дверь и чинил.

По ногам струится холод, хотя откуда бы ему взяться? На дворе теплый июнь. Стою, прислонившись к двери, и размазываю слезы по щекам, пока окончательно не замерзаю.

В какой-то дикой прострации хожу туда-сюда по квартире не зная толком, чем заняться. Куда-то идти или тупо сидеть дома в ожидании хоть чего-то? Или что? Ну правда, что делать-то? И дома тошно и на улицу выйти страшно.

Вновь набираю ванну, понимая, что так толком и не помылась, и в этот раз долго-долго лежу в воде, стараясь не думать ни о чем. А потом еще долго мою волосы всеми шампунями и бальзамами, тру себя мочалкой сильно-пресильно, так, чтобы смыть все унижения и издевательства и... прикосновения чужих рук на своей коже. Только вот слова из души смыть не могу. Кажется, что они въелись туда навсегда.

Из ванной вылезаю если не отдохнувшая, то хотя бы обновлённая, как бы перезагруженная.

Будто опасаясь чего-то подхожу к большому зеркалу в прихожей и несколькими движениями ножниц срезаю длинные спутанные волосы.

Чем короче, тем лучше.

Все делаю на автомате

Кофе в турке, яичница в сковородке, все так, будто ничего не случилось.

Номер мамы на мобильном и еще теплый и родной голос:

— Мы тебе звонили-звонили, ты где была-то?

— Все нормально, мам. Я дома.

* * *

В сотый раз набирая Лику, слушаю длинные гудки. Не берет, упорно игнорирует мои звонки. Черт бы тебя побрал, Лика! Не общайся со мной, прокляни и забудь, только дай знать, что ты жива, сволочь бессердечная!

«Напиши, что ты в порядке...просто, что ты есть. Напиши, прошу!»

Смс с веселым дзыньком улетает подруге и уже через пять минут, томительных, долгих, ненавистных, приходит долгожданный ответ: «Все со мной нормально. Пока не готова общаться.»

В десятый раз перечитываю сообщение и слезы сами собой катятся из глаз. Эх, Лика- Лика... если бы ты только знала, как я счастлива знать, что ты жива, ты бы все на свете простила мне. Даже то, чего не было простила бы.

Глупая... как не ценим мы обычное человеческое тепло, общение и любовь, пренебрегая чувствами друг друга.

Если бы она только знала, что мне пришлось пережить, то никогда бы так не ответила. Но сейчас я и этому рада, стараюсь думать, что ответила именно Лика, а не кто-то другой. Утешают слова «еще не готова», потому что вряд ли кто-то кроме нас знает о ссоре.

Не сразу вспоминаю про работу, на которой меня не было прошлой ночью. Я работаю посменно. Завтра вновь мой выход и только сейчас я догадываюсь заглянуть в мобильный.

Черт! Двадцать пять пропущенных и три гневные смс-сообщения. Надо позвонить, но сил нет, слов нет. Завтра моя смена, но я не могу выйти и совсем не знаю, что сказать в свое оправдание. Потому что мне нечего сказать.

Пишу начальству, что заболела и получаю кучу гневных пожеланий и обещаний быть уволенной по статье. Ха... если бы она только знала, что мне пришлось пережить, да... да к черту! К черту работу, начальницу и всех на свете. Есть я и мама с папой, есть Лика и...всё что ли?

Сижу в отупении с телефоном в руках, все еще надеясь, что Лика передумает и позвонит. В коридоре мерзко мигает лампочка, вот-вот потухнет и от этого становится жутко.

Неожиданно и коварно на город опускается ночь. Она заглядывает в окна, принося с собой былые страхи, больше похожие на животный ужас и отчаяние. Отчаяние накрывает с головой, пугая картинками из страшного дома, сжимая виски и выворачивая душу наизнанку. Зажимаю уши руками, не хочу слушать собственный крик, и прячусь в угол. Или лучше под кровать, да, точно! Но вначале нужно забаррикадировать дверь, так вернее. Так точно никто не придет, если только через окно. Хотя вряд ли они проберутся на третий этаж, и все же надо держаться подальше от окон.