Страницы зеркал - Вилен Виленович Тимирязев

случайно попавшиеся навстречу, смотрели на меня с достаточной долей уважения.

Зайдя в непонятно по какой причине открывшуюся в столь ранний час антикварную лавку, купил с целью какой-то мальчишеской бравады изящную ручную гильотинку для сигар, хотя страстным курильщиком никогда не был. В своем хаотичном блуждании я, сам того не желая, оказался на Виноградах и уж подумывал о том, чтобы вернуться к приятелю и, по крайней мере, переодеться.

– Прекрасный пан!

Только этого не хватало – это была Катарина, судя по двум корзинкам с продуктами, возвращающаяся с рынка. «Помоги мне», – сказала она как-то бесцеремонно вручая мне одну из корзинок, но в голосе не было ни обиды, ни неприязни. По дороге она что-то ненавязчиво щебетала про растущие цены и пару раз беззлобно прошлась по моему одеянию.

– Есть хочешь?

Это было вместо благодарности за услуги носильщика. Предложение было как нельзя кстати, и скоро кухня наполнилась запахом яичницы с беконом, к которой помимо кофе была придана бутылка моравского. Она наполнила два бокала, мы молча чокнулись, пока я ел, она сидела с ничего не выражающим лицом.

– Забери меня отсюда, – она выпалила это вот так, без всякой подготовки, что я чуть не подавился.

– Если бы ты знал, как я это все ненавижу!

Тут в стенку полетела и с грохотом разнеслась на осколки глиняная тарелка. Я, помня вчерашнее утро, с неким беспокойством оглянулся на предмет ножей в сфере ее досягаемости.

– Эти тарелки, – еще одна отправилась вдогонку – мерзкие рожи, грязь эта постоянная, которую нужно оттирать, я же не вижу ничего вокруг, даже когда иду по улице, ты же умный, чуткий, забери меня, поедем отсюда, поедем в Париж, в Америку, куда хочешь, я подарю тебе себя, рожу тебе сына, буду твоей рабыней, все, что захочешь, только забери.

Хлынули слезы, истерика приближалась к кульминации. Надеюсь, это не симптомы психического расстройства. Она налила себе еще стакан, выпила залпом.

– Прости, – молча поднялась и оставила меня одного…

Произошедшее требовало от меня, вроде, неких действий, хотя бы нейтральных слов утешения, но ни малейшего желания заниматься этим не было. Она вернулась минут через двадцать, без следов слез, умытая и переодевшаяся, от нее даже пахло недорогими, но подходящими ей духами. В руках был довольно объемистый дорожный саквояж.

– Забери, если что-то тут осталось твоего, мы уходим.

– ?

– Давай быстро, здесь больше нечего делать, я взяла деньги и документы.

Голос столь решительно контрастировал с недавней истерикой, что я еще раз вернулся к мысли о психической болезни. Я был практически уверен, что ничего моего в этом доме не осталось, но поддался посылу и поднялся на второй этаж, в некоем отрешенном состоянии толкнул одну из дверей, это оказалась вчерашняя спальня, о, черт! Вся кровать, пол и одна из стен были забрызганы кровью!!! На грязной тарелке на столе лежала отрезанная мужская голова…

– Ты долго там? Заблудился что ль?

По лестнице я спускался даже не на ватных, а на каких-то текучих ногах, как не рухнул со ступенек – непонятно, возможно организм стал адаптироваться к этому бесконечному калейдоскопу ужаса.

– А, я ж говорю, заблудился, – голос Катарины стал уже какой-то мурлыкающий, в руках была старая керосиновая лампа, из которой она решительно разбрызгивала горючее по комнате.

– Да и муженек тоже… заблудился, я ж не ждала его вчера, а он заявился, а у меня постель не стираная, ну, где мы с тобой кувыркались, ну он в раж, с кулаками набросился, а я ж говорю – не нарывайся, плохо закончится, – она непристойно рассмеялась, широко раскрыв рот, – вот он и потерял голову от горя, у тебя есть спички? – это тоже без всякого перехода, – нет, ну и ладно, свои имеются, – это она уже как-бы себе.

Когда я выскочил на улицу, из окна кухни уже валил дым…

VI

Пробежав почти пару кварталов, я понял, что цилиндр мой остался в пожаре, но, да ладно, надеюсь, приятель простит. Успокоившись, я поймал такси и указал запомнившийся адрес фестиваля воздухоплавания, очень уж захотелось оторваться от земли. Доехали довольно быстро, картина, открывшаяся с возвышенности, поражала яркостью: пара десятков различных летательных аппаратов, окрашенных в радужные цвета воздушных шаров, мерцающие сталью цепеллины и небольшие аэропланы, были окружены толпой празднично одетых горожан, в руках у детей были столь же пестрые шарики. Как вскоре выяснилось, мероприятие было приурочено к открытию воздухоплавательного сообщения Прага – Берлин, и основным объектом притяжения любопытствующих был гигантский серебристый челнок – чудо немецкого дирижаблестроения. Он легко покачивался на стальных тросах, отливая металлическим боком, на фоне какого-то совершенно пронзительно-синего неба. Легкий аэроплан с привязанными разноцветными лентами кружил вокруг этой махины, давая представление о масштабе конструкции.

Цены на билеты на первый рейс были поистине заоблачные, но, тем не менее, несколько человек под одобрительно-раздраженные взгляды зевак стояли в очереди в кассу. «Только первый класс!», – зазывала реклама на щите, – «Шампанское без ограничений всю дорогу!», «Оцените немецкое качество!». Я не совсем понял, как оказался в очереди следом за дамой в белом, до пола расшитом какими-то блестками, платье и шляпке. Вероятно, следовало убедиться в наличии необходимого количества купюр (а гораздо разумнее, посмотрев для вида на часы, которых тоже не было, и вздохнув от скуки, отправиться дальше изучать выставку), но она, повернувшись вполоборота ко мне, спросила: «Вы не помните, сколько лететь? Три часа или больше?». В общем, я не мог поступить, как жалкий обыватель. «Мне кажется, чуть дольше», – и моя рука протянула в кассу не пересчитанную пачку. «Увидимся на борту», – я был одарен достаточно искренней, встречающейся у людей обеспеченных, но не испорченных, улыбкой.

До старта оставалось еще полчаса, и я решил пройтись среди экспонатов. Запах авиационного бензина смешивался с дымом от жарившихся сосисок, играл военный оркестр. Воздух был душен, от не по сезону палящего солнца захотелось укрыться в одном из павильонов. Здесь демонстрировались грозные вестники будущих войн – новые бипланы с пулеметами и подвесками под бомбы. Машины выглядели совершенно новыми, но на борту одной, возможно для большего антуража, было изображено с дюжину черных черепов в знак победы над реальными или вымышленными врагами.

Между тем, некто в парадном белом кителе начал вещать в рупор о начале посадки для уважаемой публики, намерившейся отправиться в комфортабельное путешествие на самом современном средстве передвижения, которым обладает человечество на сей час! Оркестр заиграл что-то уж совсем бравурное, в воздух было выпущено несколько ракет, а маленький аэроплан под бурные овации совершил петлю вокруг цепеллина, едва не коснувшись крылом