Внешний враг - Владимир Перемолотов

Исин уже понял, что халат ему не достанется, но не сделать еще одной попытки не мог.

— Ну, как не мал…. Вон рукава-то…

— Не мал.

Избор поднял плечи, сгорбился, втягивая руки в рукава.

— Это я для него велик, а он — ничего…

Подошел остывший Гаврила. Оглядев воеводу, посоветовал.

— Камни спори, а то ветками посшибает. Сбережешь, так хоть коней купим…

Он опустился на свою половину ковра и отвязал заскучавшего князя. От картагиных старичков можно было ждать чего угодно, в том числе и отравы в каком-нибудь кувшине и оттого все, что он намеревался съесть первым должен будет попробовать князь. Не развязывая ему рук, он осторожно начал макать князя поочередно в каждое блюдо, приговаривая при этом.

— Князю честь — первая ложка …

Картага ничего другого и не ждал и поэтому, после последнего блюда на вопрос богатыря «Наелся ли он?» возмущаться не стал, а только кивнул.

Пробовать уже было нечего, и Гаврила сказал.

— Сухая ложка рот дерет. Теперь самое время выпить

Так же тщательно не пропуская ни одного кувшина и не одной чашки он заставлял князя окунуться в них. Когда Картага позабыв о достоинстве, начал плеваться, Гаврила вынул его и объявил:

— Отдых!

Поводя осовелыми глазами, князь попробовал, было, дотянуться до последнего кувшина, в котором побывал, но богатырь почти добродушно шлепнул его по руке.

— Не балуй, оторву! Гостям оставь…

Увязав князя покрепче, Гаврила уложил его на виду, чтобы был под руками. Исин сунулся, было к блюдам, но Избор остановил его.

— Потерпи. Поглядим, что с князем будет…

Смотреть на еду сил не было. Голод грыз кишки и они старались не смотреть на ковер перед собой. Взгляд Избора все время возвращался в небо. Исин проследил за ним и довольно хлопнул рукой по земле.

— Дракон!

Гаврила вскочил, забыв о голоде, но Исин, ухмыльнувшись, пояснил.

— Опасность. Ну, та, о которой Избор говорит! Это наверняка будет дракон.

— Почему дракон?

— Конечно дракон! Мы ведь лесом пойдем — значит, неба не увидим. Они уж постараются, чтоб все было внезапно…

Избор примерил Исинову мысль и отбросил ее.

— Слишком просто все у тебя…

Он не то чтоб не разделял опасений Гаврилы — опасность для них несомненно была, только вот никто не мог наверное знать какой она будет.

Прошел год, с тех пор как он столкнулся с талисманом и с магами остроголовых. За это время он понял, что те настойчивы, изобретательны, и не повторяются в своих хитростях. С издевкой он подумал, что те считают себя настолько умными, что придумать новую ловушку не представляло для них большого труда. Только какова цена этой хитрости? «Паучья лапка» все еще оставалась на Руси.

— Что молчишь? — спросил Масленников воеводу.

— Думаю, — ответил Избор, разглядывая складки на своем радужном халате. — Размышляю. Мозгами раскидываю.

— Пробросаешься. Не забудь назад собрать, когда дальше пойдем.

Избор не ответил. Задумчиво разглядывая полу халата, он вдруг спросил.

— Как думаете, они нас за дураков не держат?

— А у них память хорошая? — вопросом на вопрос ответил Исин.

— Да уж, я думаю, не хуже нашей.

— Тогда, надеюсь, принимают всерьез. Должны были уже понять, что с нами шутки плохи.

Хазарин принялся загибать пальцы.

— Отцов побили, сыновей, внуков и дедов даже…

— В таком случае, я думаю, что это будет не дракон… — остановил его Избор — Вспомни. Они ведь еще ни разу не повторились.

— Так-то оно так, — после раздумья согласился Гаврила.

— И в таком случае нам остается этому только радоваться. Значит, дракона не будет.

— Не должно, — поправил его Избор. — Но кто знает, может быть то, что они нам приготовили не этот раз — во сто крат хуже?

— Так уж и во сто? Быть того не может! — безмятежно ответил Масленников. — И вообще, то, что талисман у нас, искупает все возможные неприятности.

— Давай-ка лучше поедим.

Исин тут же потянулся к ближнему блюду, но осмотрительный воевода предложил:

— Погляди сперва, жив князь-то, али помер.

Князь лежал перед ними на животе, неудобно подвернув руку. Склонясь над ним Гаврила уловил дыхание, а когда тронул его, тот заворчал, как собачонка, хоть и не укусил. Богатырь облегченно вздохнул.

— Меры не знаешь, князь. Хорошо, что воли тебе не дали, а то лопнул бы…

Гаврила задумался над тем, что сказал, а потом радостно ударил себя по коленке.

— Выходит, я тебе жизнь спас?

Не говоря ни слова, князь сел на ковер и стел гладить живот. Похоже, что ему было не хорошо, но самое главное уже было видно — умирать князь не собирался.

— Маленький-то, маленький, а съел-то сколько… — с некоторым удивлением заметил Исин, оглядывая княжескую половину ковра. — Только, вроде, перекормил ты его, Гаврила.

— Первый и последний раз, — заверил Масленников. — Теперь буду держать его в черном теле.

Исин окинул взглядом жалкую фигурку князя и сказал:

— Пожалей его, Гаврила! Он тебя не объест. Он добрый — вон какой халат Избору подарил.

— Пожалеть? Ни за что! — вернул Исину его усмешку Гаврила. — Я же не за себя — за халат и боюсь.

— С какой это стати? — удивился Избор.

— Ну как же! Будет есть хорошо — вырастет. Придется тебе ему халат возвращать.

На вкус обед оказался едва ли не лучше, чем на взгляд. Изголодавшийся богатырь набросился на него словно не ел несколько дней, хотя со времени последнего обеда прошло не более суток.

Поступил Гаврила предусмотрительно — сразу отобрал то, что намеривался забрать с собой в дорогу: ковригу хлеба, несколько ломтей сушеного мяса и замысловатую баклажку побольше с плеском внутри, а уж только потом взялся за то что нести было неудобно.

Избор посмотрел на Гаврилу, ронявшего куски мяса в блюда с изысканнейшими соусами и со вздохом развязал свой мешок. По сравнению с великолепием ковра еда из мешка была достойна горестных вздохов. Увидев что собирается есть Избор Гаврила аж поперхнулся. Он закашлялся, ногой опрокинул кубок. Его удивление гораздо больше, нежели слова, которые он, кстати, так и не произнес, заставили Избора вопросительно поднять брови. Наливаясь кровью от незаглоченного куска, он только показал рукой на окружавшее их роскошь и изобилие. Избор отрицательно замотал головой.

— Почему? — спросил тогда Гаврила, ради этого вопроса не пожалевший сплюнуть в траву добрый кус мяса.