Анти-Макиавелли. Наставление о военном искусстве к своим генералам - Фридрих Великий

Правда, государь не должен воевать только с одним вспомогательным войском, но по большой части ему надлежит быть в состоянии оказывать такую же помощь, которую он получает от других государей. Это правило звучит следующим образом: «Ты должен находится в таком состоянии, чтоб ни приятеля, ни врага своего не имел причины бояться». Но если кто единожды вошел уже с кем в союз, то его следует хранить с верностью. Сколько времени Англия и Голландия были в союзе против Людовика XIV, столько же времени они были победителями, и ни Евгений[42], ни Мальборо[43] не смели восстать против них. Но как только Англия отступилась от союзников, укрепился Людовик[44]. Государи, не имеющие нужды в смешанном и вспомогательном войске, очень хорошо поступят, если исключат их из своей армии, но поскольку в Европе очень мало таких государей, то я думаю, что они вынуждены будут мириться с вспомогательным войском до тех пор, пока населения их страны не будет достаточно для создания собственной армии.

Макиавелли говорит только о малых государях, но и в их отношении его сведения незначительны. Он не в состоянии сказать ничего важного и справедливого, поскольку он нечестный человек.

Кто воюет с помощью чуждого народа, тот слабый государь, но если он воюет вместе со своим и иностранными народами, тогда он бывает очень силен.

Когда же три Северных государя[45] отобрали у Карла XII его немецкие земли, это предприятие было осуществлено с помощью разных народов и их союзников, да и во время войны, предпринятой Францией по поводу польского наследства, в 1734 году, она опиралась, со своей стороны, на испанцев и савойцев.

Но что остается сказать Макиавелли при столь многих примерах? Он не захотел растолковать, приведенную им аллегорию, связанную с библейской историей о Сауловом оружии и о Давиде[46].

Сравнение не может быть доказательством. Я согласен с тем, что вспомогательное войско иногда бывает для государя обременительно, но я спрашиваю, не стоит ли с охотой ли принять эту тяжесть, если можно выиграть при этом города и области?

Говоря о вспомогательном войске, Макиавелли также упоминает и о швейцарцах, состоящих на французской службе. Бесспорно, что французы с их помощью выиграли многие битвы, и если бы Франция отказала швейцарцам и немцам, у нее состоящим на службе, то войска ее из-за этого могли бы оказаться приведенными в негодность.

На этом достаточно говорить об этих заблуждениях Макиавелли, теперь я намерен исследовать заблуждения, связанные с его учением о нравах. Примеры, о которых говорит Макиавелли государям, таковы, что не только здравый рассудок, но и здравую науку об управлении они вводят в заблуждение. Он вспоминает Гиерона, который решил, что равным образом опасно и иметь вспомогательное войско, и отказывать ему от службы, и поэтому повелел изрубить наемников в куски. Ведь такого рода дела бывают противны всякому, читающему о них в историях. И всякий чувствует великое негодование и омерзение, если он увидит эти примеры в книге, предназначенной в наставление государям.

Адольф фон Менцель. Фридрих Великий и генерал Ла Мотт Фук в Сан-Суси, 1852

Однако, что касается государей, которым провидение определило, управлять человеческими судьбами, то это омерзение свойственно им в меньшей степени, – по мере того, как они перестают его бояться. Поэтому тем, кто предопределен управлять человеческими судьбами, надлежит искоренять злоупотребление неограниченной властью. В Европе мало таких государей, которые были бы расположены к злодеянию Гиерона Сиракузского, поскольку им вспомогательное войско не опасно, так как собственных солдат у них больше.

Я не считаю, что описание этих древних времен является подлинным, но если справедливо то, что они повествуют о Гиероне II Сиракузском, то я бы никому не советовал следовать этому примеру. Говорят о нем, что он, во время сражения против мамертинцев, разделил армию свою на две части, из которых одна состояла из вспомогательного войска, а другая из жителей государства. Первых он позволил уничтожить всех до одного, чтобы одержать с помощью других победу. Если бы император Леопольд в войну 1701 года таким же образом принес жертву англичан; то было ли бы это безопасным средством победить Францию? Мне кажется, что было бы бесчеловечно, или было бы чрезвычайно опасной глупостью, как если бы отрубить себе левую руку, чтобы удобнее было сразиться правой.

Всем людям, состоящим на военной службе свойственна педантичность, имеющая основание в избыточном рвении в службе. Каждый солдат становится педантом, если он очень большое внимание уделяет мелочам. Если же он превозносит это свое рвение, то он уподобляется Дон Кихоту. Макиавелли своим энтузиазмом подвергает своего государя опасности быть посмешищем в глазах света. Уделяя чересчур большое внимание военному делу, он требует, чтобы государь был только солдатом. Таким образом он превращает того в Дон Кихота, воображение которого наполнено одними только ратными подвигами, крепостями, укреплениями, атаками, линиями и нападениями. Государь исполняет свой долг лишь наполовину, если он помышляет только об одной войне. Несправедливо суждение, что государю ни кем другим надлежит быть, кроме как солдатом. В первой главе я упомянул, что государи являются судьями, что генералами они становятся под действием обстоятельств. Что же касается государя Макиавелли, то он напоминает мне богов Гомера, которые никогда не изображаются справедливыми. О них всегда повествуют, как о сильных и могущественных. Макиавелли, ничего не зная о началах правосудия, являет нам только насилие и корыстолюбие, забавляя нас одними лишь низкими идеями, и его ограниченный разум способен понять только те вещи, которые связаны с наукой управления, приемлемой малыми государями. Лодовико Сфорца, например, имел причину думать об одной только войне потому, что он у других всё отнимал беззаконно.

Макиавелли, который в иных местах своего произведения демонстрирует силу своего пера, здесь выглядит очень слабым автором. Каких доводов он только не использует для восхваления охоты! Он думает, что государи таким образом могут узнать многое об управлении своим государством. Итак, если бы французский король, или другой какой государь, захотел узнать свои земли, то ему надлежало бы всё время заниматься охотой.