Ловушка для Слепого - Андрей Воронин

За спиной у Кудрявого по обе стороны от кресла стояли еще два кашемировых пальто. Эти двое, не скрываясь, щеголяли родными смертоубойными «Калашниковыми». Поодаль дымился, распространяя вкусные запахи, закопченный мангал, возле которого вертелся еще один охранник. Этот по причине большой занятости снял свое кашемировое пальто и остался в белоснежной рубашке с засученными рукавами, при галстуке и наплечной кобуре, из которой торчала тяжелая рукоять чего-то очень и очень серьезного. Он сосредоточенно орудовал шампурами, время от времени поливая вспыхивающие угли водой из пластиковой бутылки с таким видом, словно творил сложнейшую операцию по пересадке сетчатки глаза. На Активиста этот деятель даже не взглянул, целиком поглощенный своим важным делом.

Виктор Шараев остановился в нескольких шагах от столика. Картина не нуждалась в комментариях. Это было что-то из средних веков – «Иван Грозный убивает своего сына» или «Утро стрелецкой казни», например. Ему вдруг подумалось, сколько же таких, как он, притаскивали за шиворот и ставили перед такими, как эта лысая сволочь, перед тем как пустить им пулю в затылок. Цифра получалась просто астрономической, и Активист с тоской подумал, что выбрал не ту профессию. Все-таки надо было не грабить награбленное, а стрелять в убийц – и денег больше, и пользы для общества.

– Ну что, красавец, – глядя в сторону, брезгливо проговорил Кудрявый, – начудил и в бега? Ответ держать не хочется?

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Виктор.

Терять было нечего.

– Я-то здравствую, – проворчал Кудрявый, – и, надеюсь, буду здравствовать впредь. А вот ты… С тобой сложнее, петушок.

– Петушков поищи вокруг себя, – посоветовал Активист. – Они у тебя породистые, все в одинаковых перьях…

Кашемировый близнец сильно рванул его за плечо, но Кудрявый шевельнул зажатой в пальцах сигаретой, и близнец отступил.

– Молодец, – сказал Кудрявый, – правильно. За базар отвечать надо. Каков вопрос – таков ответ. Соображаешь. Тогда должен понимать, зачем я тебя позвал.

– Извини, Кудрявый, – покачал головой Виктор, – не понимаю.

– Бывает, – Кудрявый медленно кивнул. – Одинаковый, прочисти ему мозги.

Виктор не успел обернуться. Кашемировый близнец сделал бесшумный скользящий шаг вперед и нанес ему один-единственный режущий удар по почкам, от которого Активист тяжело упал на колени.

«Начинается», – подумал он с тоской, глядя, как мельтешат перед глазами черные непрозрачные пятна.

– Все равно не понимаю, – сказал он. – Хоть убей.

Кудрявый ничего не сказал, но сигарета в унизанных перстнями пальцах снова едва заметно шевельнулась, и тяжелый ботинок Одинакового с хрустом ударил Активиста по ребрам, опрокинув его на бок.

Лежать на спутанной, не по-живому мягкой траве было приятно и удивительно покойно, но жесткая рука Одинакового сгребла Активиста за шиворот и поставила на ноги.

Виктор попытался выпрямиться, но боль была сильнее, и он мучительно скрючился, уступая ей. Его светло-голубые джинсы испачкались, из прокушенной губы медленным ручейком текла кровь.

– Приведите этих, – сказал Кудрявый, вложив в последнее слово целую тонну холодного презрения.

Активисту наконец удалось выпрямиться, и теперь он мог без помех наблюдать, как Одинаковый-2 конвоирует пред светлые очи Кудрявого троицу измордованных почти до неузнаваемости людей. Одного взгляда ему хватило вполне, и он стал смотреть на противоположный берег реки, где в корягах лениво плескалась крупная рыба.

– Знаешь их? – славно издалека, донесся до него голос Кудрявого.

– Двоих знаю, – ответил он, указывая подбородком на Тыкву и Телескопа. – Мои люди. За что ты их так?

– Твои люди? – переспросил Кудрявый. – И этот сучий потрох тоже твой? – Он пренебрежительно ткнул сигаретой в Телескопа.

– Был мой.

– Ладно, с этим позже разберемся. А этот?

Дымящийся кончик сигареты с наросшим на нем кривым столбиком пепла переместился в сторону скукоженного, который где-то потерял свой коричневый зонт, но зато приобрел множество синяков и ссадин.

– Какой-то хмырь, – равнодушно сказал Виктор. – Впервые его вижу.

Новый страшный удар обрушился на него сзади. Земля косо метнулась навстречу и больно ударила Активиста по лицу.

– Дурак ты, Одинаковый, – невнятно сказал он, лежа лицом в землю. – Так же убить можно.

– Ну а ты что скажешь? – услышал он голос Кудрявого. – Знаешь его?

– Он это, – торопливо и сипло отозвался скукоженный. – Точно, он. Он у них за главного был. Под галстучком, блин. Кабы я знал…

– Ох, дурак, – простонал Виктор, на сей раз имея в виду своего вчерашнего заказчика. – Так и помрешь дураком.

– Это точно, – подтвердил Кудрявый. – Так оно и есть. Уберите его.

Активист медленно, с трудом повернул голову и увидел, как один из Одинаковых, твердо взяв скукоженного под локоть, потащил его куда-то в сторону, в лес. Скукоженный слабо упирался, но шел, обводя присутствующих мутными с перепоя глазами. В опущенной руке Одинакового Виктор рассмотрел пистолет с тяжелым набалдашником глушителя и отвел глаза. Через минуту из-за деревьев донесся глухой хлопок, а потом вернулся Одинаковый. Он был один.

– Ну вот, – поднося к губам свою почти совсем истлевшую сигарету, удовлетворенно сказал Кудрявый, – теперь, когда посторонних нет, можно поговорить о деле. Ты меня обидел, Активист.., да ты вставай, вставай, не на пляже.., вот так. Спасибо, Одинаковый. Скажи Одинаковому спасибо.

– Закопаю, как картошку, – пообещал Одинаковому Виктор, глядя прямо в его гладко выбритое, лишенное выражения лицо.

Вместо ответа Одинаковый коротко ударил его в подбородок. Активист упал.

– Хватит! – резко прикрикнул Кудрявый. – Некогда мне смотреть, как он тут валяется. Подними его и отойди в сторонку. Так вот, – продолжал он, когда Шараева снова поставили на попа, как свернутый в рулон ковер, – ты меня обидел. Ты же знал, что лезешь в мой район. Нехорошо лезть в чужой район, Активист. Ты мне нравишься, но поставь себя на мое место. Человек мне платит за то, что мои люди его защищают, и вдруг приходишь ты, ломаешь дверь, бьешь его по лицу и забираешь деньги… Более того, ты забираешь даже марафет! Тебе наплевать, что у человека будет ломка. Как в такой ситуации выгляжу я?

– Хреново ты выглядишь, – улыбнувшись окровавленными губами, сказал Виктор.

– О! – Кудрявый вскинул к небу указательный палец. – Вот именно – хреново! А по чьей вине? Человек приходит и говорит: Кудрявый, ты моя крыша, так будь добр, сделай так, чтобы мои бабки и мой марафет снова были у меня, а эти хулиганы в масках забыли номер моей квартиры. Как я должен поступить?

– Ладно, – сказал Виктор. – Ладно, черт подери!