Русский космос - Илья Новак

Страх придал прыти. Перескочив через спинку, он свалился в узком пространстве между сиденьями и пополз, пригнув голову, к другому концу вагона.

В темноте позади застучал автомат. Звук был не такой, как у «ацилутов», напоминал глухое кашлянье. Над головой скрипнуло; сиденье, под которым Тим в этот момент полз, просело, треща…

Автомат смолк.

Тимур преодолел половину платформы. Должно быть, у американки закончились патроны, и пока она не успела перезарядить оружие, он выкатился в центральный проход, вскочив, метнулся обратно.

Но возле пульта девицы уже не было. Когда Тим пополз прочь, она вскочила на спинку сиденья и побежала по ним, перепрыгивая с одной на другую.

Фигура мелькнула сбоку – они заметили друг друга одновременно. Тим, пригнувшись, начал стрелять, а девушка на ходу перезаряжала автомат, прыгая по спинкам. Он вылетел к пульту, поскользнулся на влажных досках и упал, ударившись плечом. На другом конце вагона американка свалилась за последним сиденьем. Сразу же поднялась на колени, вскинув оружие, выглядывая, – и тут платформа пронеслась под утопленным в свод прожектором. В отличие от ламп, он горел ярко, и слепящей плетью полоснул по вагону.

Перед глазами Тимура пространство бесшумно взорвалось, развалилось на сияющие белые осколки, разделенные резкими черными тенями, которые залегли под пультом и между сиденьями, – все это стремительно сдвигалось, корежась, тени вытягивались, освещенные участки плющились и дробились, – но все же на другом конце гротескного изломанного пространства он разглядел голову и плечи девушки, оружие в ее руках…

Тимур выстрелил. Пули из автомата ударили его в грудь, он упал на спину. Свет прожектора погас.

* * *

Он сел, прислушиваясь, но сквозь стук колес и лязг не доносился звук осторожных шагов. Американка либо убита, либо ранена. Или, возможно, пока еще просто не пыталась подкрасться к нему.

Тимур провел ладонью по груди. Три кольцевых «волны», будто метеоритные кратеры, внутри – покатые гладкие углубления… Динамическая броня костюма «съела» пули, задержала их в себе. Он отполз к пульту, сел, привалившись спиной, чтобы видеть проход между сиденьями. Поднял пистолет на ладони. Лампочки редким пунктиром проносились вверху, озаряя рукоять, приваренную к стволу-трубке, кривой спусковой крючок… Да он самодельный, этот пистолет! Неужели и автомат такой же? Поглядывая в проход, Тимур щелкнул крышечкой на торце рукояти, с трудом выудил обойму, покрутил в пальцах, разглядывая, вытащил патроны и вновь зарядил. Всего их там помещалось десять, а осталось пять.

Он привстал сбоку от пульта. Американки не видно. Может, убита? Надо пробраться между сиденьями… нет, не получится, если жива – сразу пристрелит. Время сейчас было на ее стороне: вагон приближался к тому месту, куда уехали гражданские, их там могло быть много, вооруженных… Надо остановить вагон! – понял Тимур. Вывести из строя, затормозить… Он приподнялся, глядя над сиденьями. Лампочки мелькали вверху, вагон будто мигал: тускло вспыхивал в темноте и тут же мгновенно съеживался, схлопывался внутрь самого себя, возникал вновь и опять пропадал.

Тимур стал нажимать на клавиши в верхней части пульта – сначала придавливал их пальцами, потом принялся стучать ладонью. Никакой реакции, платформа неслась с той же скоростью. Ему даже показалось, что она стала двигаться быстрее.

И девицы все еще не видно, прячется там, возможно, целится в него… Со всей силы он ударил угловатой рукоятью пистолета по стенке тумбы. Потом еще раз, сильнее. Затрещал, крошась, пластик, по нему разбежалась паутина трещин. Тимур выстрелил туда, и боковая панель провалилась. Жужжание, все это время едва слышно льющееся изнутри, стало громче. Какие-то тумблеры, схемы с неряшливой пайкой, провода без изоляции… Он вставил пистолет в отверстие и нажал на курок. Сыпанули искры. Вдавив поглубже, немного повернул ствол, выстрелил опять. Из пульта донеслось жужжание, потянуло паленой пластмассой.

– Нет! – прокричал голос сквозь стук колес. – Не надо, мы опоздаем!

Тим выдернул ствол, повернувшись к проходу в тот момент, когда девушка прыгнула на него.

Без автомата – значит, запасного рожка у нее не было.

Но с включенным штык-ножом в руках.

Острие вонзилось Тимуру между ребер слева.

На мгновение два механизма – управляемая вязкость брони костюма и вибропривод штыка – вступили в скоротечное противоборство; будто включенный утюг сунули в морозилку. Тимур выстрелил, пуля ушла в свод туннеля. Из тумбы в сцепившихся людей ударил сноп искр, платформа рывком увеличила скорость, опрокинув их под сиденья. В ноже что-то очень тонко, надрывно заскрежетало, так что у обоих заныли зубы, а потом штык отключился, что и спасло Тима: еще мгновение, еще на полсантиметра глубже – и сердечная мышца стала бы наматываться на бешено дрожащий заточенный металл, как водоросль на винт корабля. Хрипя от боли, Тимур ударил девушку пистолетом в скулу, опрокинул, выстрелил – пуля вонзилась в дерево возле ее уха. Тимур уселся на американку верхом, вдавил ствол в закрытый глаз. Голова кружилась, грудь терзала боль – в любой момент он мог потерять сознание.

– Ты убила Терезу, – прохрипел Тим, плохо понимая, что говорит. – Я сейчас убью тебя.

Вцепившись в его запястье, пытаясь отвести пистолет от лица, она спросила:

– Кого я убила?

– Терезу! Ту, что была со мной на лестнице!

– Я защищала наших!

– От кого защищала?! – выкрикнул он, наклонившись, сильнее вдавив ствол. – Мы бы не стали стрелять по женщинам и детям!

– Но вы не пустили бы нас! Согнали с платформы…

– Не пустили? Куда?

– Сюда!

Должно быть, американка знала, сколько времени займет поездка, либо расслышала сквозь лязг и стук эхо проникающих в туннель звуков. Она дернула головой, вывернувшись из-под пистолета, одновременно распрямленной ладонью ударила по торчащему из груди Тимура штык-ножу.

От боли мир потек теплой розовой пеной; Тим выстрелил, вогнав две пули в доски, боком свалился с девушки, крича и дергаясь.

И через мгновение вагон вылетел в большую пещеру, где каменные глыбы соседствовали с металлом, щебень и текущие из трещин подземные родники – с пластиком и железными трубами.

Американка приподнялась, одновременно Тимур привстал на локте. Он помнил, сколько патронов было в обойме и сколько раз нажал на курок, – больше Тим стрелять не стал, ударил рукоятью. И попал в висок. Девушка без звука упала, зрачки ее поползли вверх.

Бросив пистолет, Тимур встал на колени, выдернул из брони штык-нож. Пещера качнулась, закружилась… Выпустив оружие, он вцепился в спинку сиденья, навалился на него грудью, зажмурил глаза и сжал зубы так, что в ушах начало гудеть, а челюсти свело спазмом. Но в голове от этого чуть прояснилось, и Тим кое-как выпрямился.

Туннель закончился метрах в двадцати над полом, дальше рельсы тянулись по широкой каменной полке, которая тремя длинными витками сбегала вниз. Там они расходились, будто прутья веника, – пять, семь, девять… больше десятка тупиков, и почти на каждом стояла платформа. Все это озаряли несколько прожекторов.