Продана в жены - Мария Устинова

она, собирая инструменты.

— Я его не ослушаюсь.

— Тогда так. Посади кого-то из своих. Пусть глаз с него не спускают. Начнет отлетать, пошлете за Русланом и за мной. А утром, если придет в себя, уточнишь, что означал его приказ.

Он задумался. По взгляду я поняла, что Равиль не знает, как поступить.

— Я не могу остаться. Я должен охранять вход. Могу позвонить Диане, но не понял, разрешил Зверь впускать свободных или только своих рабов… Ад!

— Я посижу, — сказала я.

— Да ну? — хрипло спросил Равиль, обернувшись.

Он в меня не верил.

— Это моя спальня, значит, мне точно можно остаться. Я посижу.

Ирина смерила меня строгим взглядом.

— Не поить, — предупредила она и с сумкой вышла из спальни. Равиль переглянулся со мной, руки у него были по локоть в крови, как у маньяка, на лбу испарина и глаза блестят, как у сумасшедшего — он порядком испугался.

— Ты реально посидишь? Я могу вас оставить?

— Все будет нормально, — сказала я, пересаживаясь к кровати. — Меня учили смотреть за больными.

— Что-то насторожит, зови меня.

— Угу.

Основной бардак они убрали, но простыни не меняли, и выглядела постель паршиво. Потом вместе с матрасом придется выбросить.

Я прислушалась к дыханию Зверя, думая, не поторопилась ли с предложением? Если он погибнет, меня могут обвинить, что плохо смотрела. Но решала я сердцем, а не разумом. Эмоции быстрее рассудка. Мне просто стало жаль Равиля, который не смог разорваться.

Поднесла пальцы к губам, чтобы ощутить, как дышит. Во сне он дышал глубоко и неровно. Жив. Адреналин схлынул, я ощущала себя уставшей и измученной. Но вместо сна буду сидеть у чужой постели.

Даже книжки нет.

Я выключила свет и устроилась поудобнее на стуле у изголовья кровати.

Смотрела перед собой или его рассматривала. От крови и пота у Зверя слиплись волосы, лоб покрылся испариной, но он спокойно спал. Я надеялась, что все-таки к утру он очнется, и они разберутся, что делать. Оставлять его здесь нельзя.

Где-то через час заглянул Равиль. Зверь все еще спал. Я кивнула: мол, все в порядке. Задремала на часок, проснулась и бросилась проверять пульс. Кожа была прохладной, но Кирилл дышал.

Я вытянула ноги, чтобы стало полегче.

Тело болело, словно меня пропустили между мельничными жерновами, а поясница просто разламывалась. Небо еще не посветлело, но рассвет уже ощущался.

Зверь застонал и открыл глаза, облизывая сухие губы.

Не знаю, видел ли он меня — взгляд был совершенно рассеянным.

— Лили, это ты? — прошептал он, и я наклонилась ниже. — Я хочу пить.

— Нельзя…

Он вздохнул и опустил воспаленные веки. Я хотела позвать Равиля, но вместо этого намочила салфетку и приложила к пересохшим губам. Не могу сказать, что мне было его жаль. Зверь нарвался на нож — я даже не удивлена. От него так сильно пахло кровью, что меня мутило.

Я приложила салфетку ко лбу в красных пятнах. Он перехватил мое запястье и я уставилась на пальцы.

— Мне нужно сказать охраннику, что вы пришли в себя.

— Лили… — Зверь узнал меня, и отпустил. — Да… Скажи.

Я выглянула в коридор:

— Он очнулся.

— Почему сразу не сказала? — Равиль бросился в спальню и склонился над хозяином. — Кирилл? Кто это сделал?

— Не знаю… Подослали убийц.

Он говорил, задерживая дыхание. Я взглядом поискала лекарства: Ирина должна была оставить обезболивающее.

— Что мне сказать Руслану?

— Ничего…

— Хозяин? — в голосе Равиля появилось недоумение.

— Ничего не говори. Не допускай ко мне его рабов и пришли кого-то, кто приберет постель.

Равиль несколько секунд сверлил его взглядом, затем кивнул, и вышел за дверь.

— Лили… — он снова открыл красноватые глаза, и нашел мою руку. — Дай мне воды. Это приказ. Давай.

Помедлив, я встала и подошла к столику. Там стояла бутылочка минералки. Его приказы не оспаривались, даже такие странные, как не пускать чужих или отказ ехать в больницу. Неужели он думает, что умирать на задубевших от крови простынях — легче?

Я открутила крышку, вставила соломинку и поднесла к губам.

— Медленно… Вас может стошнить.

Зверь оказался не из тех, кто слушается. При первом же глотке поперхнулся и закашлялся. Пытался сдержаться, тревожно положив руку на напряженный живот, но все же на бинтах выступила кровь. Я же говорила!

— Черт… — пробормотала я, лихорадочно соображая, звать Равиля или нет, кажется, швы разошлись. — Вам в больницу нужно… Здесь вам нельзя…

Автоматически потянулась поправить повязку, но остановилась. Помогаю, по сути, тому, кому обещали право первой ночи со мной. Но этого Руслан хотел. Руслан говорил об этом, а не Зверь. Я уже спокойнее прикрыла живот медицинской пеленкой.

— На хрен больницу, — прохрипел он. — «Авалон» самое безопасное место в городе, малышка…

Забавно. В городе у клуба репутация — святых выноси. Но для него — самое безопасное место.

— Она меня убьет… — я представила реакцию Ирины и вспомнила железное «Не поить».

— Не убьет… Я же тебе приказал. Ты не виновата.

Зверь тяжело дышал, а я, исчерпав возможности помочь ему, обреченно опустилась на стул. В комнату вползал робкий, первый свет. В полумраке я взглянула на свои ногти — покрытые лаком и блестящие, таких красивых ногтей у меня никогда не было. Халат из настоящего шелка. Роскошная обстановка. И над этим — тяжелый дух крови. Как всегда в «Авалоне»…

— Паршиво… — неожиданно Зверь попытался встать.

— Не надо… — я вцепилась ему в плечо, но он стряхнул руку, и медленно поднялся, придерживая живот ладонью. — Не вставайте!

Я боялась, Кирилл размотает кишки по всей комнате. Он нетвердо держался на ногах, но прошелся, разминаясь. Как дикий зверь или неукротимый мужчина, словно хотел ощутить, что все еще на ногах, несмотря на тяжелую травму. Все еще не повержен. Я встревоженно следила за ним. Из кармана достал пачку окровавленных сигарет и прикурил одну. Затянулся не глубоко и тут же его повело.

— Твою ж ты мать… — он встряхнул головой с усмешкой, и легко восстановил равновесие.

— Сигареты вызывают спазм сосудов, — пробормотала я.

— Вот и прекрасно. Быстрее кровь свернется.

В дверь постучали, и в спальню вошла девушка-рабыня со стопкой свежих простыней. У нее были большие испуганные, как у олененка, глаза. Даже зрачки от страха расширены. Зверь даже не взглянул на нее.

— Ты новенькая? — я сама здесь недавно, кто бы подумал, что задам такой вопрос. — Нужно прибраться и сменить постель.

Я смотрела на Зверя, пока девушка суетилась между нами, убирая кровавые тряпки, в которые превратилось белье и чехол на матрасе, оказавшийся непромокаемым, застилала белоснежным постельным бельем.

Почему он сказал не пускать