Хрупкий мир - Сергей Котов

Склон, где мы оказались, был довольно высоким, но, к счастью, пологим. И, в общем-то, у нас были все шансы благополучно доскользить до подножия не то горной цепи, не то нагорья. Там, у подножия, начиналась широкая долина. И выглядела она очень и очень странно: до самого горизонта всё пространство было усеяно идеально ровными столбами, с верхушками, покрытыми чем-то вроде зеленоватого мха. О их высоте судить было сложно, расстояние слишком большое. Но, как мне показалось на первый взгляд — она точно была не меньше двух метров. Между столбами то тут то там блестели полыньи со стоячей водой.

Зафиксировав девушку в противоперегрузочном кресле пятиточечным ремнём, я рванул на командирское место. И только теперь понял, почему Кай запустил двигатели.

Рядом с нами шёл ещё один грязевой поток. Побольше нашего. И в нём то и дело мелькали скальные глыбы, размером с наш челнок. Что самое плохое — эти потоки сходились внизу, перед самым впадением в долину.

— Молодец, — я одобрил действия напарника, взглянул на приборы и усилием воли перешёл в супер-режим. Конечно, у челнока был довольно продвинутый автопилот, но мне он был не соперник. Да и ситуация была, мягко говоря, нестандартной, — дальше я.

Кай молча кивнул.

На старте пришлось немного понервничать. Похоже, поверхность плиты, на которой мы стояли, была не совсем твёрдой. Вероятно, шасси частично провалились в осадочную породу. На расчётной мощности отрыва не произошло, и я продолжал плавно увеличивать тягу, пока, наконец, мы не оказались в воздухе.

Стараясь сэкономить горючее, я сразу увеличил горизонтальную скорость, чтобы челнок мог опереться на крылья.

Я рассчитывал, что удастся отделаться небольшим прыжком до ближайшей ровной площадки. Но не тут-то было: Земля сильно изменилась.

Раньше нам как-то не приходилось особо искать место для приземления. Достаточно стабильное и плоское каменистое плато находилось на раз. Теперь же внизу под нами бушевало море жизни.

Плато со «столбиками» оказалось довольно обширным болотом. В паре сотен километрах южнее оно переходило в настоящие зелёные заросли. Некоторые деревья были тридцати-сорока метров в высоту! Конечно, они выглядели совсем не так, как привычные ели или даже секвойи. Стволы без веток, покрытые геометрически правильным узором каких-то насечек.

Разумеется, ничего этого во время полёта в обычном состоянии я бы зафиксировать не успел, но я все ещё был «в режиме». Надеялся быстро найти подходящую площадку — но, очевидно, поискам суждено затянуться.

Я нехотя вернулся в обычное состояние.

Почувствовал привычный голод — но резервуар скафандра был уже пуст.

— Придётся лететь до моря, — сказал я, отстёгиваясь и поднимаясь с кресла пилота, — возьми управление. Я схожу на камбуз

— Принято, первый, — кивнул Кай, и взялся за штурвал.

Девушка всё так же сидела пристёгнутая в кресле, вцепившись в подлокотники кресел. Ногтевые пластины на её пальцах посинели, и контрастно выделялись на фоне бархатистой чёрной кожи.

— Ты понимаешь меня? — спросил я на русском, остановившись рядом.

Девушка подняла голову, и посмотрела на меня.

— Ты понимаешь меня, — повторил я утвердительно, — ты голодна? Или хочешь пить? Пойдем со мной, если так. А то будет обидно — из космоса ты спаслась, а умрёшь с голодухи, — я натянуто улыбнулся своей неловкой шутке.

— Почему вы говорите на разных языках? — неожиданно спросила девушка.

— Потому что мы с разных планет, — ответил я, присел перед девушкой на корточки, и добавил: — а почему ты их знаешь?

Девушка чуть нахмурилась, поджала полные губы и почесала переносицу.

— Не знаю, — тихо произнесла она.

— У вас красивый язык! — вмешался Кай; он по прежнему пилотировал челнок, и говорил не оборачиваясь, — я хочу его выучить.

— Тебе придётся это сделать, — ответил я, вздохнув.

— Это очень странно… — снова заговорила девушка, на марсианском.

— Я так понимаю, ни кто ты такая, ни откуда ты не помнишь? — спросил я на том же языке.

— Нет… — она помотала головой, — это какой-то ужас…

— Ладно, разберёмся, — сказал я, понимаясь, — так что насчёт перекусить? И, кажется, ты спиной сильно к переборке приложилась. Я бы сводил тебя в медотсек.

— Медотсек — это место, где помогают больным, верно? Спросила девушка, и чуть отстранилась, чтобы дать мне возможность отстегнуть ремни.

— Ага, — кивнул я, — верно.

— Это так странно… так много незнакомых слов, но на каждое будто из ниоткуда всплывает образ. Где я могла видеть медотсеки раньше? — она потёрла виски.

— Имени ты тоже своего не помнишь?

Наша гостья грустно покачала головой.

— Ясно. Значит, ты можешь сама себе имя придумать. Такие дела.

— А это обязательно? — спросила девушка.

— Ну как мы тебя называть будем? — снова вмешался Кай из пилотского кресла, — обязательно, конечно. У человека должно быть имя.

— Я помню… хотя нет, — она покачала головой, — это не правильное слово. Я знаю, что у женщин особые имена. Обычно они отличаются от мужских. Но не могу вспомнить ни одного. А как вас зовут?

— Я Григорий, — улыбнулся я, протягивая ей руку по земному обычаю, — можно просто Гриша.

Я назвался своим настоящим именем, а не его марсианским аналогом. И сказал это по-русски.

— Приятно, Григорий, — девушка чуть сжала мою ладонь.

Это был важный момент. Значит, она знакома с земными обычаями из моего времени.

— Гри-го-ра? — повторил по слогам Кай, — это твоё настоящее имя? На земном языке?

— Зови меня Гриша, — ответил я, — да, это моё имя. А язык называется русский, — произнёс я, намеренно растягивая слоги, чтобы Кай лучше расслышал.

— Мне тоже надо имя земное придумать! — сказал напарник.

— Ты очень удивишься, — ответил я, — но в этом нет необходимости.

Девушка была очень голодна. Было видно, какой ценой ей давалось соблюдение достоинства, как она сдерживала в себя, чтобы не начать есть прямо руками. Марсианские столовые приборы были ей явно знакомы. Или же она просто от природы была чрезвычайно сообразительной.

— Детта? Одетта? Глория? Виктория? — произносил я с небольшими паузами. Мы так договорились — я говорю любые женские имена, которые приходят мне в голову, а она уже определяет — подходят ли они ей. Имена я называл земные. С марсианскими заморачиваться не имело смысла по очевидным причинам.

— Лилия? Роза? Виолетта? — подумав о Марсе, я перешёл на цветочные имена.

— А как бы ты меня назвал? — спросила девушка, сделав пару глотков из стакана с водой, — на кого я похожа. Как ты думаешь?