Вечная осень - Юлия Арестова

– Удачи, – пожелала Кира и положила трубку.

Костя в приподнятом настроении после разговора с Кирой запрыгнул в свой «БМВ» и помчался. По дороге машинально он начал анализировать события последних недель. Сначала были угрозы, после – нападение. Потом – визит обеспокоенного Кирилла с шуточным предложение продать ему контрольный пакет акций. Далее – странное замечание Киры о мнимом опьянении Кирилла. Поджог. Затишье, а теперь вот – сломанная машина в лесополосе. «Что-то здесь не так. Слишком все ровно. Такое ощущение, что все было решено заранее, а я просто играю по чужому сценарию. Неужели Кирилл меня предал? Может, Фима на него надавил как-то?», – подумал Костя, сворачивая с центральной трассы в объезд дачного поселка. «Береженого Бог бережет. Лучше потерять пятнадцать минут и подъехать со стороны дач вопреки всем ожиданиям», – размышлял Костя. Проехав около семи километров, он остановился, заглушил мотор и достал из-под сидения чудо-чемоданчик. В нем он хранил свое зарегистрированное официально оружие. Взял пистолет, засунув его за спину, и вышел из авто. Через десять минут ходьбы по лесу Костя отчетливо увидел сквозь осыпающиеся кустарники листвы черный джип с открытыми окнами. Бесшумно подойдя поближе, он сразу узнал сидевших в машине. Их было четверо: три амбала с парковки и Фима собственной персоной. Костя посмотрел в сторону трассы и заметил белую иномарку, вокруг которой, нервно куря, нарезал круги Кирилл.

«Так, нужно подумать, – затаившись, размышлял Костя, – чего на данный момент они от меня хотят. Если пристрелить, то тогда это будет просто месть, ведь они не знают, на кого я мог оформить завещание, хотя что себя обманывать: прекрасно они все понимают и начнут сразу с Киры. Есть еще второй, любимый вариант Фимы: пытать меня до полусмерти, а после заставить подписать документы, опять же шантажируя Кирой. Да, как-то все это меня не устраивает, попробую написать свой сценарий», – подумал Костя. Осторожно достал пистолет, он взвел курок и стал ждать подходящего момента для нападения.

Минут через десять ему повезло: один из приближенных Фимы вышел справить нужду, а остальные двое, устав сидеть, решили размять ноги. Они вальяжно вышли из джипа светя бритыми затылками. Один начал приседать, а второй встал рядом, поставив руки в боки. У Фимы зазвонил телефон, и он отвлекся на разговор. Костя понял: это его шанс. Он целенаправленно ринулся к ним и открыл огонь. Сначала ранил Фиму, после выстрелил в решившего облегчится. Оставшиеся двое упали на землю и, отстреливаясь, ползли к бронированному джипу, совершенно не стараясь прикрывать друг друга, чем и воспользовался Костя. Выстрелив на поражение в одного из них, он переключился на второго. Через минуту все стихло. Подходя к джипу, Костя повернулся, чтобы посмотреть, уехал Кирилл или нет, и в этот момент услышал хлопок. Пуля попала прямо в грудь, но Костя устоял на ногах. Повернувшись, он увидел выползшего с заднего сидения Фиму, держащего в руках пистолет. Фима умирал. Весь в крови, он хрипел и пытался что-то сказать, но хлынувшая изо рта кровь помешала ему. Взгляд потух и замер. Костя, держась за рану, пошел к машине Кирилла, который почему-то не уехал. Подойдя поближе, Костя сразу понял, почему: шальная пуля попала Кириллу в живот. Он лежал, согнувшись в три погибели, возле машины и стонал. Костя, стараясь не потерять сознание от боли, присел рядом с ним и сказал:

– Вот и все, брат, отбегались.

– Прости, братишка, прости, я не хотел, меня заставили. Они детей моих могли убить, пойми, – прохрипел Кирилл.

– Ты здесь ни при чем. Это издержки нашего мира, образа жизни, зависти, алчности, – ответил ему Костя словами Киры. После с трудом дотянулся до выпавшего из кармана Кирилла телефона, набрав номер скорой помощи и сказал, теряя сознание: – Перестрелка на тридцать пятом километре от центрального шоссе, двое раненых и три трупа…

Выскользнувший из окровавленной ладони Кости телефон укатился в траву. Проносящиеся мимо фуры и легковые автомобили не обращали на них никакого внимания. Приоткрыв веки, Костя увидел голубое небо, белые пушистые облака и Киру. «Девочка моя, прости меня, я всегда буду рядом», – подумал он и окончательно потерял сознание.

После Костиного звонка Киру не покидало дурное предчувствие. Он бесцельно бродила по двору, пытаясь отогнать от себя дурные мысли. Присев в беседке на лавочку, не замечая того, что вся продрогла, она молилась о его благополучном возвращении. Здесь ее и отыскал доктор. Взяв Киру за руку, как маленького ребенка, он не спеша повел ее в дом и, оставив на кухне под присмотром домработницы, пошел за своим чемоданчиком. Приходящая домработница любила готовить под громко работающий телевизор. Ей было все равно, что смотреть, главное, чтобы кто-то вещал из него. Кира машинально посмотрела на экран: приятной наружности девушка рассказывала о последних событиях их доблестного города. «А сейчас экстренная новость», – сказала девушка. У Киры почему-то защемило в груди. Девушка продолжала рассказывать: «На тридцать пятом километре от центральной трассы произошла перестрелка. Смотрите прямое включение нашего корреспондента с места событий».

Дальше Кира ничего не слышала: она увидела Костю, окровавленную рубашку, закрытые веки и застывшую улыбку на лице. В глазах у нее сразу потемнело, резкая боль в области сердца насквозь пронзила все тело. «КОСТЯ, НЕТ!» – пронеслось у нее в голове, и она замертво упада со стула, не видя, как Костю и Кирилла уложили на носилки врачи, пытаясь оказать им первую медицинскую помощь. Услышав глухой грохот, домработница повернулась и заголосила:

– На помощь!!! Помогите!!! Кире плохо!!!

На кухню тут же забежали доктор и Виктор. Взглянув на Киру, врач сразу все понял.

– Быстро несите ее ко мне в комнату, – сказал он Виктору, пытаясь нащупать отсутствующий пульс на руке.

Уложив Киру на кровать, доктор схватил кардиологический дефибриллятор в форме двух утюгов, вызывающий однократное сокращение мышц, пытаясь запустить ее сердце. Струящийся пот со лба доктор не замечал, он прикладывал утюги к груди Киры, выдавая очередной разряд тока и приговаривая:

– Давай, девочка, давай, рано еще, это не твой день, давай, дыши!

Но Кира не реагировала на чудо-технику. Тогда доктор отбросил прибор в сторону и начал делать сам прямой массаж сердца. Через пару минут доктор почти выбился из сил, но продолжал спасать ей жизнь.

В этот момент Кире казалось, что она пребывает в какой-то невесомости теплых лучей света. Ей было так хорошо, спокойно. Она плыла по воздуху к самому яркому лучу и вдруг почувствовала чье-то легкое прикосновение к своей ладони. Неразборчивый силуэт взял ее за руку, развернул в противоположном направлении и сказал: