Болезнь и смерть Ленина и Сталина - Юрий Лопухин

Повреждения тканей тела, в частности его усыхание, произошли, как полагал Воробьев, в связи с недостаточным содержанием глицерина в бальзамирующей жидкости, которую применил Абрикосов. Другие изменения явились результатом замораживания и обморожения тела при его переносе из Горок на станцию Герасимово, затем частичным оттаиванием в Колонном зале (там температура иногда поднималась до +5–10 °C) и весенними колебаниями температуры во время пребывания тела в склепе. Похоже, однако, что как раз холодная зима и весна и спасли тело от полной гибели к марту.

К счастью, все организационные проблемы, которые взял на себя Збарский, решались быстро и оперативно с помощью Дзержинского, в ту пору обладавшего огромной властью. Все необходимые для работы инструменты, приборы и реактивы доставлялись незамедлительно. Была срочно изготовлена деревянная ванна, которая, несмотря на покрытие ее изнутри парафином, сильно протекала, в связи с чем на заводе «Каучук» сделали другую, резиновую. Отдельно для кистей рук были изготовлены большие резиновые перчатки, а для головы – закрытый цилиндр с отверстием на боковой стороне.

* * *

27 марта 1924 года была увеличена концентрация формальдегида с 1 до 2 % для обкладки тела смоченной в формалине ватой. Полости тела (брюшную и тазовую) промыли уксусной кислотой. Начали инъецировать раствор формалина в места, где на ощупь определялись размягчения тканей. Решено было повысить температуру в склепе с + 3 °C до +15–16 °C, то есть приблизить ее к условиям обычного сохранения музейного материала. В склепе были установлены электрические плитки. Воробьев, Збарский и их помощники не покидали склеп ни днем ни ночью, беспокоясь больших перепадов температуры воздуха, мало спали, питались всухомятку. Узнав об этом, Дзержинский распорядился, чтобы к склепу подвели трамвайные рельсы и поставили вагон со всеми бытовыми удобствами.

31 марта 1924 года было решено произвести погружение всего тела в ванну с 3 %-ным раствором формальдегида. В это же время наладили местные отдельные «ванны» для рук и головы. На руки надевались перчатки, которые фиксировались резиновыми бинтами на запястьях и через разрезанный кончик одного из пальцев перчатки в полость вводили растворы. На голову надевали резиновый цилиндр, фиксируя его к шее резиновыми бинтами. Через отверстие, которое приходилось против носа, вводили в полость растворы и наблюдали за лицом.

В течение почти всего долгого периода бальзамирования Воробьева более всего беспокоила проблема темных пятен на лице и кистях рук. С первых же дней он активно стал их обрабатывать перекисью водорода. Испытание перекиси в лаборатории показало, что эффект побеления пятен оказывается временным. Гораздо лучше применение перекиси после энергичной обработки уксусной кислотой, которую стали применять в виде аппликации, внутрикожных и даже внутримышечных инъекций. К радости Воробьева, пятна стали постепенно исчезать. В дальнейшем при обработке перекисью стали добавлять и аммиак для создания щелочной среды, активизировавшей действие пергидроля.

Воробьева не удовлетворяли медленное и неполное пропитывание тканей тела формалином, и он не был уверен, что последующие растворы будут легко проникать в ткани без разрезов кожи на теле. А можно ли их сделать? «Не думаете ли вы, – обратился он к Збарскому, – что в правительственных кругах не одобрят такие манипуляции?» Когда же Воробьев обратился к Б. С. Вейсброду и В. Н. Розанову – официально уполномоченным контролировать и наблюдать за процессом бальзамирования с этим вопросом, ответы были уклончивы: «Действуйте, как вам кажется необходимым, мы же только наблюдаем». А Розанов ответил: «Я вообще за мертвого не боюсь, а вот за живых…» На что Збарский справедливо ему заметил: «Есть много русских пословиц на этот счет. Например: “Дуракам половину работы не показывают”».

В начале апреля было решено обработать полость черепа. Из разреза в затылочной области была обнажена кость, в которой выпилили отверстия, через которые удалили бывшую там вату и сгустки крови. Кости черепа скрепили платиновой проволокой, просверлив в них бормашиной отверстия. Сделанные в затылочной кости отверстия позволили свободно проникать жидкости снаружи из ванны в полость черепа.

В течение нескольких дней тело находилось в ванне, наполненной 3 %-ным раствором формальдегида. На передней и задней поверхностях тела было сделано около 20 глубоких разрезов, с тем чтобы вскрыть основные фасциальные пространства на передней стенке живота, плечах, предплечьях, на бедрах, голенях и сзади вдоль длинных мышц спины и в ягодичной области. Эти разрезы позволили хорошо пропитать глубокие мышечные массивы формалином, а затем и бальзамирующими растворами. Впоследствии они же доставили и множество хлопот в связи с трудностью их заделки. В дальнейшем Воробьев рассек кожу ладони и нижних поверхностей пальцев на обеих кистях рук.

* * *

В течение всего апреля ежедневно Воробьев упорно и по многу часов отбеливал темные участки кожи на лице, кистях рук и на туловище, применяя иногда даже неразведенную, то есть 30 %-ную, перекись водорода. Разумеется, это привело к слущиванию рогового слоя эпидермиса на лице, однако косметически было вполне допустимо, даже сыграло в дальнейшем положительную роль, улучшив проницаемость кожи для бальзамирующих растворов.

Через неделю тело было погружено в ванну с 20 %-ным спиртом, а голова и кисти рук – в локальные ванны с 30–35 %-ным спиртом. Такая спиртовая обработка продолжалась 6 дней. При контакте этилового спирта с гемоглобином образуются окрашенные в красный цвет соединения (метгемоглобин), улучшающие цвет кожных покровов, что было впоследствии доказано П. А. Минаковым и Н. Ф. Мельниковым-Разведенковым. Кроме того, спирт способствует удалению эпидермальных липидов, главным образом холестерина и фосфолипидов, что также увеличивает проницаемость кожной защитной пленки. Думаю, однако, что главными аргументами применения спиртовых ванн у Воробьева был его собственный музейный опыт.

С середины апреля в ванну стали добавлять глицерин, доведя его концентрацию до 20 % при 25–30 % спирта. После двухнедельного пропитывания в спирт-глицериновой ванне, в мае тело погрузили в водный раствор глицерина.

Некоторое размягчение тканей позволило в конце апреля вставить глазные протезы с наложением на края век 2–3 швов. В это же время были наложены швы через толщу верхней и нижней губ, прекрасно сомкнувшие ротовую щель. Узлы этих швов прикрыты усами и бородой и внешне совершенно незаметны.

Много волнений доставляла неравномерность пропитывания кожных покровов, которая придавала вид «зебристости», чередования темных и светлых пятен, полос или точек на лице. По мере пропитывания тела эти дефекты постепенно исчезали. Иногда Воробьев предлагал «зигзаги», периодически погружая голову и кисти рук в ванны с 1 %-ным раствором формальдегида. В мае почти все пигментные пятна на открытых частях тела практически стали незаметными.

В начале июня в ванну стали добавлять уксуснокислый калий. Воробьев, как и все анатомы, пользовался своеобразными расчетами нужных концентраций. Своим помощникам-анатомам он приказывал мерить глицерин или ацетат ведрами на глазок, пудами или бутылями, что приводило в шок привыкшего к точности химика Збарского, который каждый раз пытался пересчитать состав ванны в литрах, килограммах и процентах.