Всеобщая история любви - Диана Акерман

Однако, несмотря на все пирушки, зрелища и фаллических богов, римляне подчинялись многим пуританским запретам. Супружеские измены и инцест относились к разряду табу, равно как и секс с обнаженными женщинами. Проститутка могла снять с себя всю одежду, но хорошенькая девушка оставалась, из скромности, хотя бы в лифчике[15]. К оральному сексу среди мужчин-гомосексуалистов или женщин-лесбиянок относились терпимо. Мужчин так могли ублажать куртизанки, но для мужчин считалось отвратительным и унизительным удовлетворять женщин оральным способом. Унизительность этого состояла в представлении, что таким образом мужчина раболепствует перед женщиной. Римляне были помешаны на маскулинности. В гомосексуальных отношениях это означало, что мужчина в них должен быть скорее активным, чем пассивным. И для мужчин, и для женщин главное состояло в том, чтобы стать активным, а не пассивным – чтобы служили тебе, а не служить самому. Самое главное, они не хотели быть рабами кого-то или чего-то – в том числе и любви. Сознание своей принадлежности к высшему кругу касалось не только положения человека относительно других людей: это же касалось и идей. Страсть порабощает – как бы охотно мы ни носили ее оковы. Любовь отвлекала человека от гражданских забот, и поэтому считалась своего рода социальным предательством. Поскольку любовь подразумевала зависимость от женщины – нравственно низшего существа, – она понижала статус мужчины. Из-за любви человек терял над собой контроль – по этой причине в обществе, одержимом идеей власти, она считалась дурным чувством.

Однако любовь была и подстрекательством к восстанию, бунтом против разума, восстанием против общества, мятежом отдельно взятого человека. Писателям всегда нравилось быть летописцами революционности. В книге Томаса Эдварда Лоуренса «Семь столпов мудрости», на основе которой был снят фильм «Лоуренс Аравийский», арабский вождь провозглашает: «Я – река для моего народа». В каждую эпоху поэты становились реками, изобилующими чувством, которое объединяло крестьян и городских жителей, питало влюбленных. В Древней Греции таким поэтом была Сапфо, яркая и смелая. Она писала о любящих друг друга женщинах столь пленительно, что слово «лесбийский» образовали от названия ее родного острова Лесбос. В Риме было много поэтов, писавших о любви, и каждый был по-своему оригинален. В их числе – и дерзкий неврастенический Катулл, и «романтические» Тибулл и Проперций, и «эпический» Вергилий, и Овидий, описатель и мастер любви.

Овидий родился в провинции, в семье из всаднического сословия. В юности он переехал в Рим и большую часть своей жизни посвятил сочинению игривых, чувственных стихов, отражавших распутную мораль высшего римского общества, объявившего тотальную войну скуке. Женщины обрели больше свободы и уверенности, чем раньше, но у них не было доступа к общественной жизни. Как ехидно отметил один исследователь: «Им дозволялось делать очень многое – учитывая, что они не делали ничего конструктивного». Большую часть своей творческой энергии они посвящали косметическим процедурам, украшениям, вечеринкам и любовным интрижкам. Овидий был женат трижды, а романы заводил множество раз. Так что когда он писал о бурных любовных страстях, то исходил из своего опыта. Судя по его стихам, он был в постоянном возбуждении. Он тосковал, вожделел, страдал, флиртовал, зубоскалил, говорил колкости, домогался – и все это в блистательных, язвительных стихах. В присущем только ему интроспективном, почти современном, стиле он храбро пишет о случающейся с ним импотенции, иногда – о фетишизме и о ревности. Он досконально анатомирует свою страсть. «Любовные банальности» Овидия часто цитировались, но, когда он написал «Науку любви», искусно составленный «учебник обольстителя», он стал «порочным баловнем» Рима. Заглянем в него:

На свое несчастье, Овидий опубликовал «Науку любви» в правление Августа – в то время, когда император серьезно озаботился падением рождаемости в городе. Ужасные показатели бесплодия, выкидышей, рождения мертвых младенцев в Риме были, скорее всего, результатом хронического отравления свинцом. Ежедневно римляне невольно потребляли свинец и через трубы, доставлявшие питьевую воду, и через пудру на основе свинца и другую используемую женщинами косметику, и через кастрюли и сироп, которым они подслащали дешевое вино. Кроме того, мужчины постоянно перегревали тестикулы, что делало их бесплодными. Дело в том, что и мужчины, и женщины проводили много времени в банях, где они парились, а мы теперь знаем, что горячая вода и перегрев тестикул могут привести к сокращению количества спермы. Какой бы ни была причина этого бесплодия, но в 18 году до н. э. Август попытался исправить это положение, введя систему наград и наказаний. Он установил строгие брачные законы, чтобы предотвратить появление на свет незаконных детей (потому что их могли абортировать или убивать), поощрял семьи, в которых рождалось много детей. Супружеские измены отныне рассматривались не только как частное, семейное дело. Август поручил их рассмотрение судам и даже придал статус антигосударственной деятельности. Впредь, постановил он, любой мужчина, обнаруживший неверность своей жены, должен с ней развестись; в противном случае он будет предан суду и сам. После этого жену и ее любовника нужно было выслать (в разных направлениях). Половина их имущества подлежала конфискации, и им запрещалось заключать друг с другом брак. Муж имел право воспользоваться услугами проститутки, но не мог содержать любовницу. Вдов обязывали вступать в повторный брак через два года, а разведенных – через полтора. Бездетные пары, как и неженатые мужчины, подвергались дискриминации. Родителей с тремя или более детьми награждали. Промискуитет (беспорядочные половые связи) подлежал наказанию. Август намеревался укрепить институт семьи, но произошло наоборот. Уровень разводов резко поднялся, поскольку только после развода можно было невозбранно флиртовать, не опасаясь судебного преследования.

Учитывая все обстоятельства, надо признать, что это была совсем не идеальная обстановка, чтобы публиковать руководство по супружеским изменам. Однако Овидий решил сделать это именно тогда. Почему? Потому что он был человеком озорным и независимым. Думаю, он считал себя торговцем непристойностями, который балансировал на грани как поставщик нелегальной морали. Во всяком случае, он произвел сенсацию в высшем обществе, встретил живой отклик и прослыл шалуном. Это возмущало и раздражало Августа и дало повод для сурового обращения с Овидием. Однако факты свидетельствуют о другом, указывая, что Овидий был втянут в какой-то тайный скандал на высшем уровне. Никто не знает в точности, что произошло, – отчасти потому, что Овидию велели выбирать между молчанием и смертью, – однако содержащиеся в его сочинениях намеки наводят на мысль об одной из двух причин. Или он осмелился вступить в любовную связь с женой императора, и император это обнаружил, или он был посвящен в готовящийся государственный переворот. Если императрица его полюбила (а это вполне могло произойти после того, как она прочитала его стихи), то Овидий оказался в затруднительном положении. Он не мог с уверенностью сказать ни «да», ни «нет». Что бы ни произошло, но повод был достаточно серьезным для Августа, чтобы сослать поэта в далекое, дикое место, где он провел остаток жизни, тоскуя по изысканности и веселью Рима.