Слепой. Операция "Атлантический циклон" - Андрей Воронин

— Тебе еще очень повезло. Знаешь, как говорят на других стройках, да и не только на стройках. Самый лучший праздник в году — пятница, потому что она бывает каждую неделю. А то Нового года или Восьмого марта пока дождешься, можно умереть от жажды. Вот так.

Тут Гунсуня охватила странная идея-фикс. Он боялся, что строители, перепившись, устроят чудовищный погром, разнесут его здание вдребезги. Хотя сделать это без взрывчатки было очень трудно. Но Шан подхватил паранойю в легкой форме. Скорее всего, ее вызвало вторичное изменение сознания. Первое случилось, когда Гунсуню позволили тяжким трудом обеспечивать собственное богатство. После многих лет обязаловки и гарантированной нищеты возможность самому зарабатывать деньги воспринималась не только как благо, но и как большая личная ответственность. Сколько нервных клеток потратил Шан, прежде чем сумел наладить дело и стал обеспеченным человеком.

И вот новое потрясение. Теперь Гунсунь снова работал на государство, только в новом качестве и неся неизмеримо большую ответственность. Тяжкий моральный груз придавил Шана, он боялся совершить ошибку и всячески перестраховывался уже с первых шагов в России. Он теперь ежедневно являлся на стройку в послеобеденное время, рассматривал людей, ища признаки опьянения. Рабочие уже стали полушутливо задаваться вопросом:

— Наш заказчик, случаем, не голубой?

Кроме этого Гунсунь купил календарь и отметил в нем ближайший праздник. До него оставалось около месяца. В предпраздничный день Шан явился на стройку в начале обеда. Он думал, что его вид заставит строителей изменить планы. Наивный человек! Испугал ежа оголенной частью тела! С какого перепуга работягам бояться заказчика? Закруглившись, они накрыли стол. Гунсунь попытался возмутиться. Воспользовавшись скудным словарным запасом, который он успел приобрести, Шан дал понять строителям, что пожалуется их начальству. Те в ответ с пятого на десятое втолковали настырному узкоглазому элементарную истину. Лучше заказчику жить в мире и дружбе с непосредственными исполнителями, иначе они ему такого накосячат — вовек не расхлебаешь. Их доводы показались Шану более чем убедительными, и он безрадостно зашился в машину, из салона наблюдая за стенами, внутри которых шло торжественное мероприятия. Гунсунь обладал терпением рептилии. Он просидел в ожидании несколько часов. Когда строители частично разошлись, а частично расползлись, Шан рванул к своей драгоценной недвижимости. Как и следовало ожидать, ничего с ней не случилось. Только мусор и разбросанные бычки говорили об имевшем тут место сабантуе.

И в целом строительство завершилось вполне успешно. Неприятность пришла оттуда, откуда ее не ждали. В конце работ, как снег на голову, свалился некий инспектор. Искал он одно, а нашел другое. Как выяснилось, Гунсунь затеял стройку, не имея одного важного разрешительного документа. Хотя смотря для кого выяснилось. Шан об этом прекрасно знал. Был он и в курсе того, что около половины иностранцев многие годы занимаются в России бизнесом без этого документа. Его легко заменяли взятки.

Но инспектор оказался упертым, хотя в каком-то смысле благородным. Деньги он с негодованием отверг, зато дал китайцу отсрочку.

— Два месяца, — сказал он, зная медлительность отечественной бюрократической машины. — Ровно два месяца я даю на оформление документов, потом отношу заявление в соответствующую инстанцию.

Гунсуня охватила паника. Он покрывался холодным потом от мысли о соответствующей инстанции. Он живо представлял себе людей в полицейской форме, которые заковывают его в наручники и сажают в тюрьму. У Шана оставался единственный выход. Он позвонил Сю Ниню и коротко сказал:

— Я соскучился по дому.

Это была условная фраза. Если их подслушивали, то вряд ли могли заподозрить что-то криминальное. Ведь для человека, недавно покинувшего родные края, так естественно соскучиться по дому.

Сю Нинь для вида посочувствовал Шану и прекратил разговор. Вскоре бывший чиновник знал все о проблеме Гунсуня. Сю Нинь слегка поломал голову над тем, как решить ее собственными силами. Делал он это больше для очистки совести. Никаких законных способов остановить принципиального инспектора не существовало. Бывший чиновник договорился о встрече с Фаном Мо. Сю Нинь ловко изобразил виноватость и сказал извиняющимся тоном:

— Я целый день ломал голову над тем, как самому решить это проблему. Мог бы думать еще, но время уходит, и мне пришлось обратиться за помощью к вам.

— Ты правильно сделал, — кивнул товарищ Мо, разливая по крошечным рюмкам виски. — Как договориться с человеком, видящим проблему только с одной стороны, подменяющим формальностями настоящую работу? Никак. Тут надо действовать иначе.

Интересно, что имел в виду под настоящей работой товарищ Мо? Будущую деятельность Гунсуня? В таком случае Фан тоже видел проблему лишь с одной стороны, руководствовался интересами Китая. Ему было плевать на сотни тысяч, миллионы россиян, обреченных на скорое вымирание по его коварному плану. Все это мог изменить один-единственный честный инспектор. Но уж больно могучая сила ему противостояла.

Отпустив Сю Ниня, Фан глянул на календарь. Время у него еще есть, но оно бежит стремительно, и нельзя откладывать на потом дела, имеющие судьбоносное значение. Эта неделя у товарища Мо была расписана буквально по минутам, однако еще существовал сон. От него можно урвать кусочек. Да и дело требовало всего ничего, как обычно, дать ценные указания.

Фан не собирался лично контактировать с Пэн Цзюем. Слишком много чести для уголовника. Да и рискованно это. В любом государстве между лицами, приближенными к трону, идет необъявленная война — тихая, но оттого не менее жестокая. У товарища Мо имелась служба собственной безопасности, но кто даст гарантию, что она способна обезвредить любой коварный замысел. Тем более, имелись прецеденты. Один из предшественников Фана прокололся на амурных делишках. Ладно бы, он развлекался с одной любовницей, это бы ему простили, но он за три месяца сменил четверых. Снимки, запечатлевшие его оргии, оказались у высших руководителей партии. Понятно, что делал их отнюдь не фотограф-любитель, а настоящий профессионал, работавший у кого-то из конкурентов. Любителю женщин строго указали на необходимость исправиться, и с того момента его продвижение к вершинам власти надолго застопорилось.

Фотографии товарища Мо в обществе головореза из Триады могли повлечь за собой более печальный результат. Могли, конечно, и не повлечь, но Фан не собирался это проверять. Вызвав доверенное лицо, он дал ему конкретные инструкции и заставил повторить. Товарищ Мо не сомневался в способностях своего порученца, просто уж очень ответственным делом они занимались. Тут, прежде чем резать, надо сто раз отмерить.

Ясное дело, Пэн Цзюя задание товарища Мо мало обрадовало. Но делать нечего, если угодил в западню, трепыхаться глупо и опасно для жизни. Стоит ему отказаться, и долгий тюремный срок гарантирован. Это в лучшем случае. Если товарищ Мо сильно обидится, бандит закончит свои дни на виселице. Мысленно прокляв Фана и его родню до седьмого колена, Пэн Цзюй обещал в точности исполнить наказ партийного функционера. Он прикинул, кого отправить в загадочную Россию. Задание выглядело достаточно простым, однако следовало подстраховаться. Заваленное дело так же верно гарантировало бандиту арест, как и отказ от него…