Принцип анекдота - Алексей Николаевич Котов

– А кто же еще?..

Последние две недели Игоречка, трехлетнего симпатичного малыша, ежедневно уводила с собой Ольга Павловна. Упрямство бабушки невольно наводило на мысль, что она готовит дочери какую-то ловушку, каждый вечер оставляя ее совсем одну.

2.

В прихожей подозрительно сильно пахло дешевым мужским одеколоном.

«Это пришел он!» – вспомнила торжественную фразу из «Иронии судьбы» Катя. Внутри молодой женщины тут же вспыхнул ядовито синий, скандальный огонек.

Наташа неторопливо положила ключи на тумбочку и так же вызывающе не спеша прошла в зал. Катя едва сдержалась, чтобы не оттолкнуть подругу и не ворваться в зал первой. Наташа остановилась в дверях, и Кате пришлось выглядывать через ее плечо, как незваной гостье.

На диване сидел Мишка. На нем был надет какой-то странный, явно старомодный пиджак, слева лежала фуражка с увядшим цветком, справа – старинная деревенская гармошка.

«Жаних пришел», – уже чисто механически подумала Катя. Она подумала именно так – «жаних», а не «жених» – и совсем не удивилась этому. От Мишки разило не только одеколоном, но и глухой сценической деревней начала двадцатого века. Торжественный и трагический скандал, который всего секунду назад мерещился Кате, вдруг исчез, и все превратилось в дурацкую комедию.

«Это Ольга Павловна его так вырядила», – догадалась Катя.

– Куртка твоя где? – спросила мужа Наташа.

«Какая куртка? – все-таки удивилась Катя. – При чем тут куртка?!»

– Ольга Павловна забрала, – Мишка не знал куда деть глаза от стыда.

Наташка молча повернулась и вытолкала сопротивляющуюся Катю в кухню. Как только захлопнулась дверь, Наташка зажала ладошками рот и засмеялась. Катя забыла про куртку и удивилась смеху подруги.

– А что тут смешного? – спросила Катя.

Наташа на мгновение оторвала от зарозовевшего лица ладони, с тихим «Боже мой», втянула в себя воздух и снова накрепко зажала рот. В ее огромных, страдающих глазах было столько неподдельного веселья, что Катя возмутилась еще больше.

– Да что тут смешного-то?! – прошипела она.

– Подожди… – с трудом и сквозь пальцы простонала Наташа. – Подожди… Я это… Я сейчас.

Она метнулась к двери. Прежде чем выйти Наташа перестала смеяться и потерла ладонями лицо, словно хотела прогнать остатки веселья.

– Чай будешь? – совершенно спокойным, отрезвленным голосом спросила она Мишку.

– Буду, – тихо согласился разогнанный муж.

– Есть хочешь?

– Нет, спасибо.

Наташка вернулась на кухню. Она взглянула на Катю так, словно только что вспомнила о ее существовании.

– Все, Катя, – сказала Наташка. – Иди домой.

Сильные руки отняли у Кати полиэтиленовую сумку, развернули ее за плечи и мягко вытолкали в коридор.

– Ладно, я уйду, – обиделась Катя. – Но ты мне только скажи, что во всем этом смешного?

Катя ждала ответа, но его не было. Прежде чем сильные руки вытолкали ее на лестничную клетку, теплые губы благодарно поцеловали Катю в ухо.

– Иди домой, – Наташка широко улыбнулась.

– Да что же тут смешного-то, дура?! – не выдержала и закричала Катя в захлопнувшуюся дверь.

3.

Расстроенная Катя шла к автобусной остановке не обращая внимания на хищно блестевшие лужи, а уже на самой остановке она только через минуту поняла, что стоит в очередной, при чем довольно глубокой. Ойкнув и шарахнувшись из лужи, Катя едва не сбила с ног молодого мужчину с хмурым лицом.

– На вашем месте я бы извинился, – сказал мрачный незнакомец.

– Спасибо за совет, – дерзко ответила Катя.

Она отошла на три шага в сторону и тут же забыла о незнакомце. Катя могла думать только о Наташке.

«Просто ей в рот идиотская смешинка попала, – пыталась объяснить себе случившееся Катя. – Детство какое-то, честное слово. Ольга Павловна откровенную клоунаду устроила, а Наташка как дура попалась».

Объяснение казалось разумным, но только на первый взгляд. Во-первых, прямодушная Ольга Павловна никогда не хитрила, а, во-вторых, Наташа не была дурой. Тем не менее, первая устроила глупый спектакль с переодеванием Мишки в деревенского «жаниха», а вторая удивительно легко стала его участницей. Пусть Наташка участвовала в нем только как смешливый зритель, но все-таки она согласилась с глупой игрой тем, что приняла ее.

«Боже мой, – простонала про себя Катя, обводя глазами автобусную остановку и стоящих вокруг людей. – Да что же там такого смешного было?!..»

4.

Она вдруг вспомнила о куртке. Точнее о том, что куртку забрала Ольга Павловна и если бы Наташка выгнала Мишку, то сейчас, вот в эту самую минуту, Мишка стоял на остановке в своем глупом наряде.

Воображение Кати услужливо нарисовало ей Мишку в мятом «спинжаке», в картузе с увядшим цветком и гармошкой под мышкой. Синий от холода Мишка стоял за дамой в богатой зимней шубе и тянул губы к ее уху. Наверное, он бы спросил: «Гражданочка, можно об вас погреться?»

Катя невольно улыбнулась. Вызывающий «жаниховский» костюм Мишки лишал своего обладателя малейшего шанса на женское сочувствие. Выряженный Мишка словно олицетворял собой все смешное, что частенько встречается и в современном мужском самомнении: глупость, нагловатость и неотесанность. Катя улыбнулась уже смелее и подумала о том, чтобы стал делать Мишка после того, как его прогнала дама в шубе. Фантазия Кати заработала на удивление легко, и представила ей, как Мишка стал бы выпрашивать шарфик «во временное пользование» вон у того парня в длинном демисезонном пальто. Далее последовали такие же неуклюжие попытки Мишки обменять ненужную гармошку на куртку у пожилого, явно подвыпившего, гражданина.

Катя улыбнулась смелее. Она буквально наслаждалась потерянной и жалкой физиономией Мишки. Стоп!.. А еще у Мишки не было денег. То есть если они и были, то наверняка остались в куртке. А значит, ему нечем заплатить за «маршрутку». Катя вообразила, как Мишка стал бы уговаривать водителя пустить его в маршрутку. Картина получилась настолько яркой, что Катя засмеялась вслух.

«Тебя из театра только что выгнали? – спросил Мишку водитель. – Или ты, брат, прямиком сбежал из сумасшедшего дома?»

«Перестань смеяться, – одернула себя Катя. – Тебя саму ненормальной посчитают».

Она подняла руку и потерла рукой горячий лоб. Но смех оказался сильнее, как вдруг ставший огромным детский плюшевый мишка. Смех тряс Катю за плечи, заглядывал ей в глаза веселыми бусинками и целовал в щеки мягким носом.

«А-а-а, пусть думают что хотят, – решила Катя. – Я сюда злая как все пришла, а значит я, как и все, совсем нормальная».

Она оглянулась и подумала о том, как вон тот мрачный тип, который советовал ей извиниться, был наверняка вынужден дать такой же совет и замерзающему на ветру Мишке.

«Подрались бы, наверное, – сообразила Катя. – Мишке ведь терять нечего, ему в милицейском «обезьяннике» теплее будет».

Она снова засмеялась. Ответный взгляд мрачного типа вдруг