Откровения танкового генерала СС - Курт Майер

Меня охватывают и ужас, и бешенство, но, быстро придя в себя, я пытаюсь трезво оценить обстановку. Командир 2-й роты гауптштурмфюрер Красс стоит рядом. Мы вместе быстро оцениваем обстановку и принимаем решение. Не дать врагу опомниться! Гнать его! Нам повезло! Металлические конструкции торчат из воды, их вполне можно использовать при наведении временной переправы через Црну. Пехотинцы карабкаются по остаткам моста и создают крохотный плацдарм. Саперы, да и все, у кого руки на месте, таскают балки и другие подручные материалы. Первыми на другом берегу оказываются мотоциклисты с машинами без колясок и сразу же отправляются в разведку в направлении Монастыра. Без перекуров, как это было принято у нас на учебных полигонах, саперы наводят временную переправу, и вскоре по ней, грузно переваливаясь с боку на бок, на противоположный берег выползает тяжелый бронеавтомобиль разведки. Маршевая колонна продолжает движение.

2-я рота снова возглавляет колонну. Слева от маршрута продвижения проходит железнодорожная линия на Монастыр. За насыпью притаились вражеские стрелки, тщетно пытающиеся задержать наше продвижение. Бронемашины отпугивают их очередью из пулемета. Все напряженно всматриваются вперед. Монастыр мы намерены брать с ходу, а все остальное не суть важно. Железнодорожная насыпь, приблизившись к дороге вплотную, в паре сотен метров впереди пересекает ее. Головные подразделения останавливаются, пехотинцы спрыгивают в кюветы по обеим сторонам дороги. Завязывается бой с противником, засевшим в будке путевого обходчика. На дороге то и дело мелькают фонтанчики разрывов. Огонь ведут из домика путевого обходчика. Под огнем противника мои бойцы разворачивают 5-см противотанковое орудие и парочку снарядов посылают в стенку домика. Постройка тут же с грохотом разлетается на куски.

Только сейчас замечаю возросшую активность врага, сосредоточившегося за железнодорожной насыпью, — видимо, то, что наша колонна застопорилась, приободрило его. Нас обстреливают из пулемета. Ничего не остается, как подавить очаг сопротивления. Под прикрытием разведывательной бронемашины мы быстро справляемся с этой задачей. Оставшиеся в живых югославы отступают в болото, расположенное за насыпью.

Я уже собрался вскочить на мотоцикл унтершарфюрера Вайля, как нас вновь начинают обстреливать югославы. Мы вынуждены залечь. Мой планшет измочален пулями, обрывки карт разбросаны по краю придорожного кювета. Югославы вовсю палят по нам, с корнем вырывая сухую траву и взметая фонтанчики земли. Вдруг до меня доносится странный булькающий звук, похожий на хрип. Я оборачиваюсь, ища глазами Вайля, и вижу, как он корчится от боли на дне кювета — у него раздроблена нижняя челюсть.

Нам ни в коем случае нельзя застрять здесь! Враг не удержит нас на подступах к Монастыру и не расстреляет с прилегающих высот. Выкрикиваю команду головной группе — мотоциклисты, демонстрируя чудеса акробатики, вскакивают на машины и уносятся вперед по мокрой от дождя дороге. Весь день шел дождь, но сейчас сквозь туман проглянуло солнце.

Сопротивление противника растет — трассирующие пули, злобно шипя, врезаются в соломенные скирды и превращают их в пылающие факелы. Перед нами Монастыр. Справа на склоне горы различаю неприятельскую батарею, солдаты как раз готовятся открыть огонь. Вперед! Не ввязываться в затяжные схватки! В город! Вцепиться в глотку противнику! Несемся вперед, угощая неприятеля по обеим сторонам дороги пулеметными очередями. Впереди преграда — югославы попытались соорудить завал, да, видимо, не успели. Огонь, разрывы снарядов, выпущенных из бронеавтомобилей, ручных гранат, мечущиеся в панике солдаты неприятеля, ищущие где укрыться.

Батальон наступает не широким фронтом, как предполагает противник, а узким клином, упругим и острым, как шпага. Артиллерия врага не успевает выполнить стоящую перед ней задачу, а лишь беспорядочно загоняет снаряды в землю: недолет, снова недолет и снова…

Я не вижу ни минаретов, ни домов, я вижу только пулеметные гнезда, решительно настроенного врага и временные доты в подвалах и на чердаках. Батальон углубляется в город. У меня при себе нет ни карты, ни плана города — все погибло при въезде в Монастыр. Но я знаю, где расположена казарма. Туда нам и надо, именно там мы оборвем путеводную нить врага.

Выстроившиеся на центральной площади войска в панике разбегаются, едва наши стрелки-мотоциклисты показываются из-за угла. Из всех окон, с крыш домов, из кустов нас угощают пулями. Именно сейчас все зависит от наших бронемашин — огонь их пушек сразу же достигает любого подозрительного уголка, заставляя врага вжимать голову в плечи. Два тяжелых пехотных орудия занимают позицию под прикрытием разведывательных бронеавтомобилей. Они метрах в двухстах от казармы, может, и того не будет. 15-см снаряды летят в цель. И — о чудо! Не проходит и двадцати минут, как враг прекращает сопротивление. Только в районе вокзала ударная группа саперов спустя час подавляет последний очаг сопротивления.

Наш прорыв подверг суровому испытанию все то, чему мы в свое время учились, — «Двигатель танка — такое же его оружие, как и пушка».

В течение следующих часов доставляют и разоружают пленных. На их лицах безучастие. Но времени почивать на лаврах у нас нет — бои еще не кончились.

Силы сербов сосредоточены у озера Охрид и заняли перевал Джават, расположенный в 20 километрах южнее Монастыра. Нам известно, что на юго-востоке у границы с Грецией наступают значительные силы англичан, успевшие продвинуться с юга до самой Флорины. Мне нелегко принять решение, как нам действовать дальше, — мы пока что в Монастыре одни, и рассчитывать на помощь, по крайней мере в течение ближайших суток, нечего. С одной стороны — англичане, с другой — необходимость удержать Монастыр, закрепиться здесь вместе со штабом, артиллерией, обозом.

Усиленной роте Крааса поставлена задача овладеть перевалом Джават и через Охриду установить связь с итальянцами, расположившимися западнее Флорины в горах. Роте Шредера приказано вести разведку по обнаружению сил британцев и, обнаружив неприятеля, оставаться вблизи него и, по возможности, не позволить англичанам выйти через перевал Клиди. Оба командира рот явно недоумевают. Гуго Краас с сомнением качает головой. Шредер же не считает задачу столь уж непреодолимой — в конце концов, у него достаточно возможностей для маневрирования, как и сносных дорог для проведения разведки. Роты отправляются на выполнение поставленных задач. Мимо проезжают стрелки-мотоциклисты, бойцы противотанкового подразделения, саперы. На их лицах улыбки. Исчезая во тьме, они отправляются в неизвестность. Штабисты, заняв круговую оборону, выходят в эфир — с ротами поддерживается постоянная радиосвязь. Донесения разведчиков-танкистов поступают непосредственно ко мне — мы осведомлены о каждом их шаге и точном местонахождении. Краас уже несколько минут спустя натыкается на вполне боеготовую артиллерийскую батарею, занявшую позицию во фруктовом саду строго на запад от Монастыра и, судя по всему, дожидающуюся приказа об открытии огня. Боевые расчеты орудий в полном составе отправляются в плен.

К полуночи Краас успел миновать несколько сел и выйти к Джавату. Разведкой установлено, что перевал Джават занят, а подступы к нему охраняются хорошо оборудованной полосой обороны, протянувшейся по гребню горы. В плен взята группа боевой разведки неприятеля. Атаковать перевал будем на рассвете.