Тьма. Рассвет Тьмы - Сергей Тармашев

Рыцарем-По-Праву мечтал стать каждый мальчишка в мире, едва достигал лет семи. Тот королевский прием произвел на юного Вэйдина неизгладимое впечатление, навсегда отпечатав в памяти образ монарха. Именно таким и должен быть настоящий Король. Лишенным алчности, мудрым, справедливым, преданным Родине и окруженным достойными мужами, деяниями своими стяжавшими великий почет. Рыцарем-По-Праву невозможно стать за богатства или хлопоты влиятельного покровителя. Решение о производстве в этот величественный сан совместно принималось Королем и Верховным Магом Страны. Если кандидат признавался достойным, Король лично выбирал для него меч, а Верховный Маг накладывал на клинок боевые чары.

Виконт осторожно поправил свой меч. Этот меч принадлежал его прапрадеду, произведенному в Рыцари-По-Праву еще дедом Эдрионга Справедливого за великий воинский подвиг. Именно с тех пор мужчины рода Руалдов по крови своей признаются Рыцарями. Юный Вэйдин часто представлял себе те давние времена, когда его легендарный предок, опираясь на эфес обнаженного меча, стоял подле Короля, недосягаемо возвышаясь над придворной толпой. После того приема Вэйдин твердо решил, что не будет корпеть над постижением премудростей дворцовых интриг и прочих принятых в древних дворянских родах способах обретения благосклонности монарха. Вместо этого он пойдет по стопам прапрадеда и доблестными деяниями докажет, что он достойный Редонии.

Через полгода, едва Вэйдину исполнилось семнадцать, юный Виконт вступил в ряды Отдельного Батальона Королевских Лазутчиков, чем вызвал великое недовольство всего рода Руалдов и больше всего отца. Батальон Лазутчиков был самым умелым подразделением в армии Редонии, и потому служба в нем считалась наиболее опасной. Многие доблестные воины вышли из рядов его, но еще больше их погибло, ибо Королевские Лазутчики всегда блистали доблестью и храбростью своей в самых жарких схватках. В Отдельный Батальон шли служить в основном простолюдины и представители бедных и малоизвестных дворянских родов. Знатные древние дворянские семейства с пренебрежением относились к такой службе. Зачем рисковать жизнью в первых рядах кровавой битвы, когда тех же чинов можно достичь, неторопливо служа в подразделениях дворцовой стражи или столичного гарнизона? Выгода получить клинок в горло в погоне за быстрой и громкой славой весьма сомнительна в сравнении со спокойной карьерой в уважаемых подразделениях, всегда находящихся при дворе и являющихся, по сути, частью светской жизни.

В день своего вступления в Лазутчики Вэйдин имел с отцом пренеприятный разговор. Отец упорно настаивал на том, что решение, принятое сыном, является необдуманным и импульсивным. Он прямо заявлял, что через несколько лет все это не будет иметь никакого значения, и рекомендовал Вэйдину пересмотреть свои цели и пойти служить в дворцовую стражу, где все уже договорено, и специально для него некий могущественный друг семьи сохраняет вакантным неплохое место. Вэйдин тогда не понял истинного смысла сказанных отцом слов. Он решительно отмел все отцовские предостережения и через неделю уже был в тренировочном лагере Лазутчиков недалеко от к'Зирдской границы.

— Факелы потушены. — Горент поравнялся с Вэйдином и слегка осадил коня. Скакун, перейдя на шаг, принялся ловить зубами кружащего вокруг морды жука-светляка. — На всякий случай мы подвязали к последнему фургону колонны несколько охапок ветвей, чтобы волочились по дороге и заметали следы. Это, конечно, не скроет их полностью, но хотя бы не даст любопытным определить наше количество.

— Хорошо, — одобрил Виконт, бережно убирая за пазуху королевский медальон, — лес заканчивается, как только выйдем на дорогу, надо увеличить скорость. Пешим воинам придется нелегко…

— Лучше попотеть, но остаться в живых, чем быть застигнутыми на марше войсками Геордина, — философски ухмыльнулся Горент, — так и не снимаешь это? — Он взглядом указал на исчезнувший за доспехами Вэйдина королевский Медальон. — Прошло столько лет…

— Не снимаю, — подтвердил тот, — потому что не теряю надежды. И годы не имеют значения. Никто не видел трупов Королевы и Принца, хотя то, что осталось от Родбонга, шавки Канцлера не преминули выставить на всеобщее обозрение. Уж они-то точно не стали бы скрывать тела Ариллы и Наследника. Наоборот, закатили бы пышные похороны в знак того, что правящая династия прервалась навсегда!

— Согласен, — кивнул Горент, — раз никто не видел их трупов, значит, есть вероятность того, что они могли уцелеть, и появление Лже-Эдрионга лишнее тому доказательство. Но прошло так много времени… мы стареем, наших сторонников все меньше.

— Ерунда! — твердо заявил Виконт. — Наследнику Короля Эдрионга сейчас всего двадцать семь.

— Если он жив, — добавил Горент, — ведь медальон не чувствует биение его сердца.

— Мало ли что могло произойти во время их бегства! — возразил Вэйдин. — В конце концов, медальон мог просто потеряться. Или Арилла спрятала его, чтобы не привлекать внимания!

— Все-все, — улыбнулся Горент, — убедил! — Рассуждения на эту тему Виконт мог вести часами, и его друг предпочитал с ним не спорить. Ведь только непоколебимая вера Вэйдина в то, что Наследник когда-нибудь вернется, делала возможным существование Батальона все эти годы. — Впереди опушка, я прикажу людям двигаться быстрее.

Горент ускакал, и Виконт кивнул ему вслед. Он пустил коня быстрым шагом и снова погрузился в раздумья. О том, что Лже-Эдрионг самозванец, Вэйдин знал с самого начала — медальон исключал всякие сомнения. Медальоны Короля и Королевы чувствовали своих владельцев, причем медальон Ариллы реагировал на Эдрионга, а медальон Эдрионга — на Ариллу. Если бы неожиданно появившийся «наследник» действительно был Принцем, он имел бы медальон Ариллы, а в жилах его текла бы кровь Правящей Династии. Хранящийся у Вэйдина медальон Короля непременно почувствовал бы Принца и засиял светом Великого Кэлорна. Но этого не произошло. Лже-Эдрионг не был настоящим Наследником.

И, тем не менее, Вэйдин первым присоединился к восстанию. Преступлениям Канцлера надо было положить конец, и Виконт более всего жаждал призвать к ответу предателя и убийцу. Он знал, как все было на самом деле. В ту ночь молодой Вэйдин смотрел на праздничный салют с высоты холма, на котором стояли походные шатры Королевских Лазутчиков. Он видел Короля хоть и издалека, но не узнать Эдрионга Справедливого было невозможно. И он видел, как к Королю подошел Канцлер, как они вошли в королевский шатер и как вскоре Канцлер вышел оттуда один и отправился совсем не туда, где стояла его походная палатка. Более к Королю никто не входил, и никто не выходил до самой вспышки пожирающего пламени, случившейся как раз в том направлении, в котором исчез Канцлер. Спустя мгновение на лагерь обрушились десятки тысяч стрел, и началась к'Зирдская атака. Телохранители Короля пали под ливнем стрел, и Вэйдин с пробитою стрелою рукой, собрав тех, кто был вокруг, бросился на помощь Королю. И нашел его с пронзенным сердцем.

Лишь королевский амулет светился, чувствуя биение сердца Ариллы. В тот миг Вэйдин поклялся, что Канцлер заплатит за свое вероломство, и взял амулет, желая отдать его Королеве в знак памяти об Эдрионге.

Вэйдин машинально потер пересекающий лицо шрам, оставшийся от к'Зирдской сабли. В той кровавой бойне ему посчастливилось выжить только благодаря чарам Лонрэна. Но утром королевский медальон неожиданно погас. Тогда Вэйдин понял, что случилось непоправимое. Спустя неделю он и те, кого спас Лонрэн, добрались до Арзанны. Там Виконт узнал, что род Руалдов поддерживает Канцлера и заговор древних дворянских родов, возглавляемый Геордином, тщательно готовился несколько лет. Отец встретил его с радостью, в надежде, что сын одумался и сделал правильные выводы. После того как Вэйдин заявил ему о предательстве Канцлера, отец пришел в ярость. Вэйдина заперли под домашним арестом, а всех выживших Королевских Лазутчиков схватили.