Фаворит - Константин Георгиевич Калбанов

связь, мы опустили веки, скользнув в изнанку.

— Пётр! — возмутилась и покрылась краской Мария в ответ на мой слегка нескромный взгляд.

Нет, ну, правда же, и в мыслях ничего такого. Но какой мужик может остаться равнодушным при виде красивой обнажённой девушки. Хотя-я-я… Показалось, или в её возмущении прозвучало ещё и удовлетворение моей реакцией, и я бы даже сказал, некое торжество?

М-да. А вот теперь пришла пора краснеть мне. У этого придурка своя голова даже в изнанке, в теле астральном, а не материальном. Пришлось срочно сосредотачиваться на работе и ни в коем случае не смотреть на Марию.

— Пётр, ты что творишь? Как ты такое вообще можешь вытворять?

— Ваше высочество, это совершенно не то, о чём вы подумали.

— Да о чём я должна ещё думать, если всё и так вижу своими глазами.

— Ну-у, дело в том, что-о…

— Ты когда успел достигнуть восьмого ранга? А жилы твоего вместилища? Они уже превзошли мои. Какой у тебя потенциал? Одиннадцатый? Двенадцатый?

— Что? А… Эм-м… Это совершенно не то, ради чего мы прошли в изнанку, — наконец сообразив, о чём она, произнёс я.

— Но коль скоро мы союзники и ты доверяешь мне, то я хотела бы знать.

— Уже завтра вы непременно всё узнаете, — заверил я, отмечая, что моё возбуждение быстро сходит на нет.

— Завтра? Да я до завтра вся изведусь от любопытства, — возмутилась она.

— Уверяю вас, что вы не заметите, как пролетит время. А сейчас я попрошу начертать это плетение. — И передо мной повисла моя новая разработка.

Мария какое-то время смотрела на меня требовательно возмущённым взглядом, как ребёнок, которому отказались купить понравившуюся игрушку. Потом сердито фыркнула и резким движением провела перед собой рукой, словно протирая вспотевшее зеркало. Ну или выводя панель с плетениями, это уж как кому.

Долгорукова внимательно всмотрелась в образец, после чего в закладке пассивок начертала точно такое же. Вот только если моё испускало лёгкое зеленоватое свечение, свидетельствующее о текущей через него Силе, то начертанное ею оставалось белёсым и безжизненным.

Я приблизился к плетению и, всмотревшись в него, быстро внёс правки на своём, тут же потерявшем свечение и ставшему таким же блёклым и мёртвым.

— Измените вот так, ваше высочество, — попросил я.

Она послушалась, а как только закончила начертание, вязь тут же напиталась Силой и свечением. Ну вот. Что и требовалось доказать. Своё изображение я стёр, просто проведя по нему ладонью, как по написанному на доске.

В принципе, мне им можно и не пользоваться, потому что я не боюсь блокирующего зелья. Но мне нравится не занозить пальцы, а ещё, опускаясь на колено, не чувствовать под ним всяких камешков и веточек. Есть, конечно, наколенники и налокотники, но не носить же их постоянно. Поэтому я тут же открыл соответствующую вкладку и нанёс плетение по новой.

— И всё же, Пётр, я изнываю от любопытства. Ну всё равно ведь нам ехать, так отчего бы не скрасить наше путешествие разговором.

— А разве до этого мы молчали? У нас так много планов, что найдётся, о чём поговорить. Касаемо же развития дара, уж поверьте, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

— Вот уж не думала, что ты такой…

Что она там ещё вещала, я уже не слышал, вернувшись в нормальный мир. Когда же она вышла из изнанки, я уже встал и проверял подпругу у своего коня.

— Пётр! — возмутилась она, едва придя в себя.

— Мария Ивановна, у нас мало времени. Поторопимся, — остановил я её возмущение.

А ещё вывернул отворот мурмолки, где по моей старой армейской привычке обнаружились иголки с нитками, и ткнул в кисть Марии сразу тремя. Княгиня сообразила, что я собираюсь сделать, и попыталась отдёрнуть руку, но тут уж я оказался быстрее. Через мгновение она понимающе улыбнулась, поняв, что это была демонстрация возможностей «Скорлупы».

— Нужно будет сделать такие же моим компаньонам, дабы избежать повторения того, что случилось на постоялом дворе, — произнесла она.

— Увы, Мария Ивановна, но я вынужден вам отказать. Потому что в этом случае мне придётся показать свою Суть, а это в мои планы пока не входит. Но я продолжу искать универсальное плетение, — заверил я, садясь в седло.

— Я поняла тебя, Пётр. Итак, о чём же нам нужно поговорить? — когда мы тронулись, поинтересовалась она.

— Для начала я хотел бы знать, пытался ли ваш батюшка посчитаться с князем Милославским.

Говорить можно было лишь о попытке, так как я совершенно точно знал, что тот жив и здоров. Касаемо же моего любопытства, то я предпочёл бы, чтобы Долгоруков не трогал своего врага, дабы тот не насторожился. Ну, хотя бы до первого его приезда в Москву.

Посвящать в свои планы я никого не собирался. Ведь одно дело, когда князья рвут друг дружке глотки, и совсем иное, когда на них поднимают руку мелкие дворянчики. В первом случае это внутренние противоречия, во втором — государственная измена. Так что лучше всё провернуть тайно. Не делать же вовсе, оставив всё на усмотрение Ивана Митрофановича, я не собирался. Ну, хотя бы из-за отсутствия уверенности, что у него получится. Оставлять же в живых Милославского в мои планы не входило.

Причина даже не в великой княгине, а в том, что этот мстительный придурок отчего-то решил непременно посчитаться со мной. Ну вот какое ему дело до мелкой сошки? Подумаешь, влез и расстроил его планы. Пусть даже и не единожды. Я ведь, по сути, простой слуга, который выполняет свой долг. Так нет же, окрысился скотина. Ну а тогда уж получай.

— Насколько мне известно, на князя было совершено покушение, когда он объезжал вассалов, выясняя состояние укреплений и собирая княжеское ополчение. Но кто это был, ливонцы, шведы или батюшка, я не знаю.

— Скорее всего, Иван Митрофанович, — сделал я свой вывод.

— Что-то ещё? — спросила она.

При этом склонила головку набок, словно хотела сказать, что если на этом всё, то у неё есть, о чём меня порасспросить.

— Я так понимаю, что обретение рода теперь позволяет вам набирать вассалов.

— Это так.

— В таком случае, не подскажете ли, кого вы планируете удостоить подобной чести?..

Разумеется, ей интересно, как я сумел за короткое время столь сильно развить свой дар. Но и поднятые мною