Как укротить леди - Кейси Майклз

Она с негодованием уставилась на него:

– Вы меня запугиваете?! И это после того, как я согласилась вам помогать?

Он рассмеялся, но сразу стал серьезным.

– Интересно! Значит, перспектива замужества вас пугает, я вас правильно понял, Николь? Вам неприятна сама идея замужества или мысль стать именно моей женой?

Она замахала перед собой руками.

– О нет, со мной ваша хитрость не пройдет! Я согласилась вам помогать, а вы сразу пожалели о своей просьбе и теперь нарочно хотите меня разозлить, чтобы я взяла свое обещание назад. Ну а я этого не сделаю! Можете рассказать Рафу об этом глупом поцелуе, если считаете себя обязанным исповедаться перед ним. Только имейте в виду, его гнев будет направлен не на меня!

Лукас изумленно уставился на нее:

– Кажется, я загнан в угол, и кем же?! Девушкой младше меня, по меньшей мере, лет на восемь! Николь, да вы чертовски умны! Мне даже страшно становится!

– А что, скажете, мои доводы не разумны? – с гордостью заявила она и только потом вспомнила то, когда, как ей представлялось, она повела себя очень умно в деле, представлявшемся ей благим и справедливым, но едва не закончившемся ее гибелью.

Тогда она поклялась быть более осторожной, особенно с теми, кто казался достойным доверия и кого – девушка была в этом уверена – она могла держать под контролем, как ей представлялось в отношении мистера Хью Хобарта.

Доверяла ли она Лукасу? Да, приходилось признать, что доверяла.

Могла ли его контролировать?

Нет. Рядом с ним она даже за себя не могла поручиться.

Но теперь она уже не в силах была отступить. Тайна, о которой он намекнул, была слишком соблазнительной, чтобы забыть о ней. Боже мой, свобода, приключение и… тайна!

– Не знаю, насколько разумны ваши доводы, Николь, но они кажутся убедительнее моих.

– Мне не стоит труда самый нелепый вздор выдать за нечто серьезное и обдуманное, во всяком случае, для меня самой, – с лукавой улыбкой призналась она. – Это благодаря давней практике.

Николь даже не заметила, как коляска свернула на Гросвенор-сквер.

Лукас остановил экипаж и к коляске выбежал лакей, чтобы помочь Николь спуститься на землю.

Лукас придержал ее за руку.

– Будь у меня чувство самосохранения, я сломя голову сбежал бы от вас. Но, увы, мы уже договорились. Пойдемте спросим Флетчера и вашу сестру, не хотят ли они сегодня пойти в театр. Раз уж мы договорились убедить общество в моей влюбленности, придется нам продолжить эту игру.

Николь кивнула, и он спрыгнул на землю и, опередив лакея, быстро подошел к ней с другой стороны коляски.

Она положила руки ему на плечи, и он подхватил ее за талию, глядя ей в глаза, пока опускал на землю. Сердце у Николь замерло.

– Поймите, я не просто так расспрашиваю вас. Не потому, что мне хочется настоять на своем, думая исключительно о том, чтобы развлечься. Здесь есть еще кое-что… Вы сказали, что угроза для вас небольшая, но я все равно за вас волнуюсь. Как… Как ваш друг. И из-за этого почему-то сержусь на вас.

– Я понимаю, – тихо сказал он с чарующей улыбкой и поднес ее руку к своим губам. – И благодарю вас.

Покраснела ли она? Щеки ее вспыхнули. Но это было невозможно, она никогда не краснела – в отличие от легко смущающейся Лидии.

– Да… Да… Не стоит благодарности… И все-таки вы невыносимы! – сбивчиво пролепетала она с сильно бьющимся сердцем. – Но я со своей стороны благодарю вас за прекрасный день, и если у вас есть хоть капелька доброты, то теперь уходите и дайте мне возможность спокойно обдумать все, что между нами произошло.

Лукас еще раз прочитал первые строки воззвания «Граждан за справедливость»: «Друзья, настало время восстать против деспотического правительства, решившего уморить голодом наших детей и уничтожить всех честных людей». Затем сложил листовку и вернул ее Флетчеру.

– Да, да, спасибо, Лукас, я уже читал ее несколько раз. Крайне неприятная ситуация. Леди Лидия собиралась передать ее своему брату, но на следующее утро после того, как мы с тобой обедали у них на Гросвенор-сквер, его вызвали в поместье, и он вернется только к вечеру. Поэтому сегодня в гостинице она дала листовку мне. Что ты об этом думаешь, Лукас?

– Определенно ничего хорошего. Ты говоришь, леди Лидия нашла ее у своей горничной?

– Да, в кармане передника. Она не стала говорить об этом с горничной и думает, что, вероятно, видит проблему там, где ее нет, но факт, что как раз теперь она читает гневные памфлеты твоего родственника, заставляет предполагать, что в ее голову проникают кое-какие пугающие идеи.

– Он мне вовсе не родственник, а однофамилец, – сердито возразил Лукас. – Но я понимаю, что леди Лидия вполне могла найти связующее звено между этими двумя фактами. Листовка является подстрекательством к бунту. Флетчер, ты понимаешь, какие могут быть последствия?

– Думаешь, заинтересуются? – предположил Флетчер и пожал плечами. – То есть когда мы установим автора этой галиматьи. И они называют себя «Граждане за справедливость»! Скорее – «Граждане за несчастье». Я просил леди Лидию не тревожиться, но, по-моему, мне не удалось ее убедить. А ты что на это скажешь? Ведь именно ты всего несколько дней назад предупреждал о подобной возможности.

– Что я скажу? – повторил Лукас, опускаясь в кожаное кресло перед письменным столом в своем просторном кабинете на Парк-Лейн, обдумывая ответ. – Ну, прежде всего, неизвестно, кто имеет отношение к этому вздору. Листовка – явный призыв к вооруженному бунту, но в ней не говорится, где и когда должны собраться недовольные правительством люди и что должны предпринять в том случае, если все-таки соберутся. Куда они пойдут? На кого направят оружие?

Флетчер задумчиво потер щеку.

– Ну… Провалиться мне на месте, Лукас, если я это знаю. Думаешь, в тексте зашифрованы какие-то указания?

Лукас улыбнулся:

– Нет, конечно. А главное, полагаю, из тех, кому адресована листовка, читать умеют от силы один-два человека из пятидесяти. Что уж тут говорить о тайном шифре! Так какова же цель листовки, а?

Флетчер озабоченно наморщил лоб, затем покачал головой.

– Поскольку мы единственные, кто в состоянии с ней ознакомиться, то просто ума не приложу.

– Нет, Флетчер, ты знаешь – ты сам только что об этом сказал. Листовка адресована не населению Лондона, или где ее там еще распространили. Она обращена к людям, которые смогут ее прочитать, то есть к нам.

– Извини, но я не понимаю.

Лукасу и самому не хотелось бы это понимать, но, к сожалению, он все понял – благодаря лорду Найглу Фрейни. Один Флетчер думал, что Лукас впервые видит листовку.

– Вспомни, что ты позавчера рассказал мне. Ты случайно услышал, что кое-кто из членов нашего правительства считает, будто нашел способ убедить парламент – как тори, так и вигов – в необходимости ужесточить законы и налоги, которые еще сильнее ударят по жителям Англии, так?