Королевская ссылка, или Лорд на побегушках - Александра Логинова

— А утром еще и недовольны демонстрацией скоростного солдатского одевания, пока горит спичка? — мне неожиданно стало смешно, к тому же, ящик «настоящего шитанского» кончился.

— И не входят в положение проигравшихся, — взгрустнул он. — Денег требуют, честному гусарскому слову не верят. Не сочувствуют, словом.

Так, под немудрящую болтовню, я прошествовала обратно под своды замка, укоризненно качая головами в сторону несчастного подкованного квартета. Но это не главное. Куда серьезнее то, что гусары не умеют вовремя остановиться.

Помимо полной фляги, двое крайних в шеренге стражников на цыпочках крались где-то в конце дружного строя, пряча за товарищами совсем иную поклажу. Объемную и звенящую стеклом. Сначала звук потерялся в общем гвалте, когда натирающая полы Эрма выпустила из рук швабру от неожиданности, подпрыгнув вверх на добрые полметра. Напугали старушку, каюсь. Пока объяснили подслеповатой служанке, что мы не воры и не надо нас обливать грязной водой, пока запирали двери на тяжелую цепь, я успела трижды проклясть сапоги на каблуках. Шкандыбать на замшевых ходулях это тело умело, но я с непривычки быстро устала и мечтала скинуть неудобную обувь, рухнув в кресло. И переодеться!

— Густав, куда отнесли мои вещи?

— В королевскую опочивальню, — явно удивился он, а я прикусила язык.

Разумеется, куда еще могли отнести королевский багаж. Знать бы, где эта опочивальня и сколько до нее плестись. Бывшая экономка водила нас по спальням, но все комнаты были похожи друг на друга, ни одна не красовалась табличкой «Комната короля. Не влезай, убьет». Я бы попросила меня проводить, но со стороны прачечной уже неслась на всех парах скандальная бабка, что-то крича про разгильдяев и бездельников.

Прокравшись на второй этаж как заправский шпион-самурай под подозрительными взглядами аборигенов, я заглянула во все комнаты и безошибочно нашла искомую — поощренные бабульки успели подмести и снять чехлы с мебели, пока мы проклинали недобросовестных застройщиков. Здесь же обнаружились и чемоданы: пять огромных кожаных гробов на колесиках, украшенных десятком печатей: «Досмотрено», «Груз первого класса», «Особо охраняется» и прочими знаками королевской семьи.

В первом чемодане лежало исподнее, вызвавшее волну отчаяния. Сплошной шелк и кружева! Ни одного доброго хлопкового комплекта, только оружие массового совращения. С трудом откопала среди гор разврата запечатанную упаковку с «хэ/бэ» немаркого цвета и практичного фасона. Видимо, Аврора побрезговала надеть простенькое бельишко, а мне — бальзам на душу.

Осмотр оставшегося багажа ввел в задумчивость. Платья, прямо скажем, были живой инсталляцией «из князей в грязь»: дорогая ткань, благородные оттенки и явные следы споротой золотой вышивки. Будто кто-то впопыхах срезал жемчуг, аппликации и белые кружева. У парочки совершенно монструозных по весу нарядов шлейф был и вовсе отрезан почти вровень с остальным подолом. Если не ошибаюсь, в средневековой Европе количество ткани, шедшей на платья, прямо отражало статус владелицы, а потому иные дамы могли тратить на один туалет до двадцати, а то и тридцати метров. Закутывались в дорогие тряпки, как в одеяла, и сидели на одном месте, ибо ходить в таком нереально.

— Ой, голубица сизокрылая, чай, помочь с переодеванием надо? — в комнату постучалась новая экономка, жалостливо поглядывая на мои вытянутые руки с тяжелым платьем.

— Спасибо, я сама, — отмахнулась от помощи. — Лучше проверьте, чтобы господа стражники не переборщили с гусарскими традициями, а то их поклажа подозрительно звенела.

Откуда только выпивку взяли? Где провезли? Почему не поделились? Так много вопросов и крайне мало ответов.

Пришлось перетряхивать все чемоданы в поисках нормальной одежды. Буквально содрав с себя надоевшее сатиновое платье и дрожа от холода, я первым делом натянула теплые гетры и длинную белую ночнушку, которая тут заменяла второй слой нательного белья. Хорошо, что пару десятков лет назад коренной народ Якутии показал мне, как утепляться, имея под рукой натуральные ткани. Поверх ночнушки налезла нижняя юбка и тонкая шерстяная блуза, а сверху — теплое платье из овечьей шерсти с широким подолом и длинными рукавами. И, конечно, шаль. Красота!

— Дай бог здоровья тому, кто положил в багаж носки, — умилилась я теплой шерстяной паре, чуть колючей, как из-под бабушкиных спиц в детстве.

А в последнем чемодане меня ждал сюрприз. Пимы!

— Валяют на совесть, — новые черные валенки с еще не расхоженой подошвой скромно спрятались в углу короба. — Идите сюда, родимые.

Блаженство… Пусть ходить по дому в валенках и не принято, но в замке все еще холодно для изящных домашних туфель. Так, завернутая в одежку, как капуста, я и спустилась вниз. А там меня встретили крики.

— Охальники!

— Мадам, вы возводите на нас напраслину. Сие прискорбно! — учтивый рядовой под два метра ростом одной рукой приобнял Клиру и вскинул руку с зажатой бутылкой.

— Паразиты бесовские! — надрывалась старушка, отчаянно краснея и пытаясь вырваться из мужского плена, но воодушевленный гусар лишь крепче прижимал к себе острое тело. — Грабарки убери, гусь лапчатый!

— Отведайте живительной влаги. Почему подозрительно пахнет? Мадам, эта жидкость спасла жизнь Айвара, когда пуля метила ему точно в сердце. Да, попала она во фляжку, кою он нежно прижимал к груди, но тем не менее!

Чуть поодаль завистливо вздыхал оставшийся женский отряд, с возмущением глядя на самую вредную свою представительницу. А та сопротивлялась изо всех сил, воротя длинный нос от ароматных испарений. И самое бы время принявшим на грудь гусарам остановиться — подразнили и хватит, но упомянутый Айвар решил «дожать» блюстительницу морали, рванув на себе мундир.

— Глядите, ни следа, ни царапины! — обнаженная мужская грудь сверкнула перед обалдевшей бабкой. — А все благословленный нектар, который вы рьяно отвергаете.

Оторопевшая Клира икнула, вздохнула полной грудью и… визг чуть не выбил стекла на всех этажах! Я схватилась за уши, чтобы уберечь барабанные перепонки, а контуженные гусары пошатнулись и ме-е-едленно разжали руки. Обе. Дзынь! Бутылка разлетелась на осколки, облив пол шампанским, и грянула тишина.

Все, антракт. Мне хватило одного взгляда для понимания, на что обрекли себя бедные гусары, забывшие вовремя притормозить. Оскорбленная в нравственных чувствах Клира пошла буреть на глазах и явно готовилась покрыть отборным матом всех присутствующих, как я поспешила вмешаться.

…и, наконец, гусары совершенно не понимают шуток…

Глава 9

— Я не самоубийца!

— Не преувеличивай, — я с видимым удовольствием оперлась на витые перила лестницы. — Женитьба еще не конец света.

— Я не буду на ней жениться!

— Ты же честный гусар, Айвар, — сжав губы в полоску, чтобы не засмеяться, проговорило мое величество, глядя в круглые глаза стражника. — Обесчестил — женись.

— Я? — поразился мужчина. — Да я эту… эту уважаемую даму даже пальцем не тронул!