Личный номер 777 - Игорь Поль

— Почему они так со мной поступили? Ведь я не трус! — напившись патентованных средств от икоты, бормотал капитан под мышку красавице Веронике Рохас, начальнице склада вооружений. — Тыловые крысы! Проклятые, разжиревшие тыловые крысы! Раз у человека нелады с желудком, так что, можно выкинуть его на помойку?..

Но сержант Рохас не знала ответа. Она лишь молча ворошила его влажные от пота волосы. Ее пальцы были нежны, как прикосновения тумана…

Увы, Твид должен был оставаться в Объединенных силах хотя бы до окончания пятилетнего контракта, поэтому каждое утро ему приходилось заправлять под ремень свою поруганную гордость, а потом десять часов подряд заниматься превращением уличной шпаны, опустившихся наркоманов, спившихся брокеров, хронических безработных, жуликов, авантюристов, наивных мечтателей и прочих осадков общества в несокрушимых космических пехотинцев. Так было и в этот день: побрившись и с неохотой влив в себя чашку терпкого травяного чая, он отправился на плац знакомиться со своим новым взводом. После краткой приветственной речи он направился в деревянный барак, чтобы проверить, насколько глубоко военные знания проникли в стриженые котелки его новых подопечных.

Он не терял надежды на лучшее. Как знать, быть может, ему удастся избавиться от своего проклятия и именно солдаты этого выпуска станут его новыми подчиненными?

Несмотря на кондиционер, в бараке было жарко. Тихо гудели стойки с тестирующей аппаратурой. На столах учебного класса были разложены шлемы виртуальных симуляторов — по два на каждый стол. Капитан Твид сидел, задрав ноги на стол, и в ожидании своего взвода потягивал холодную содовую, к которой пристрастился, пытаясь изжить свой недуг.

И тут дверь хлопнула, и вместо взводного сержанта-инструктора вошел лейтенант «Дабл-А» — Ашот Авакян.

— Привет, Дабл! — сказал Твид. — Как себя чувствуешь?

— Прекрасно. А вот ты неважно выглядишь.

Твид выдавил кривую улыбку:

— На себя посмотри!

Он подумал, что Авакян, возможно, самый элегантный офицер из всех, кого ему доводилось видеть. Он был как персонаж с агитационной афиши: умные глаза с прищуром, загорелое волевое лицо; комбинезон на стройной фигуре сидит так, словно сшит на заказ и только вчера доставлен от гарнизонного портного. Вот только забавный акцент сводил на нет все впечатление от образа идеального офицера.

— Я по делу, — сказал Авакян. — У тебя ведь сейчас занятия?

— Седьмой взвод, — подтвердил Твид. — Новички.

— К нам тут прилетела цыпочка из Красного Креста. Желает посмотреть процесс превращения в настоящих солдат.

Твид снял ноги со стола и сел прямо.

— Кто такая?

— Дайна Лорето. Говорят, ее папаша — большая шишка, менгенский генерал. — Лейтенант усмехнулся. — Заставляет ее приносить пользу родине.

— Совсем сбрендили, — резюмировал Твид. — Мало того, что они катают туристов на истребителях, теперь и до нас добрались. Она что думает — тут у нас цирк?

Авакян пожал плечами.

— Может, и так. Только Мерин перед ней готов землю рыть. Она вроде как контролирующая инстанция. Следит, чтобы не нарушались права личности при обучении.

Твид поморщился.

— Еще одна чокнутая патриотка. Или нет, дай догадаюсь — она извращенка? Тащится от вида перепуганных мужиков?

— Знаешь, по-моему, девчонка не так проста, как кажется. У нее допуск высшей категории, и доставили ее спецрейсом, а чутье у Мерина — что у саперной собаки.

Твид отхлебнул содовой и в задумчивости оглядел ряды столов. Чего ему бояться? Его дело — нажимать кнопки да просматривать отчеты. Программы обучения формируются не здесь. Что бы ни случилось, его карьера вряд ли пострадает, даже если дамочка поднимет визг в прессе. Но смутная тревога не покидала его. Предчувствие.

— Ну так что, разрешишь ей посидеть в сторонке? Можно, конечно, дождаться приказа из штаба корпуса, но Мерин считает, что лучше змей не шевелить.

— Как она — ничего?

Лейтенант рассмеялся звонким, почти мальчишеским смехом:

— Увидишь.

В дверь постучали.

— А вот и наша гостья, — сказал Авакян и пригладил усики.

— Войдите! — крикнул Твид.

Дверь открылась, и в барак вошла стройная молодая брюнетка.

Твид встал и проглотил комок в горле. Как он вспоминал позднее, больше всего в тот момент он боялся, что его желудок отреагирует на это неземное явление так же, как обычно реагировал на вражескую стрельбу. Нет, конечно, за три года Твид уже успел попривыкнуть, что каждая вторая менгенская женщина по меркам его родины — писаная красавица.

Но эта…

Невероятная женщина.

Дайна распахнула свою куртку, спасаясь от жары. У нее было сильное, резко очерченное тело, глаза цвета росы и волосы, рассыпавшиеся по сторонам и постоянно падавшие на глаза. Ее черты, если приглядеться, были слегка неправильными — нос немного длинноват, один уголок рта чуточку выше другого, однако эта неправильность только подчеркивала ее красоту. Девушка рассеянно улыбалась, ее глаза постоянно двигались, она с интересом разглядывала стойки с аппаратурой и увешанные плакатами стены.

Он так засмотрелся на нее, что не сразу сообразил, о чем говорит Авакян. Должно быть, он представил их друг другу. Что за черт!

Он покраснел и невпопад пробормотал:

— Очень рад, мэм.

В глубине ее глаз мелькнула ирония.

— Не люблю казенщины. Зовите меня Дайной.

Она говорила с едва заметным акцентом. Менгенский, с восточного побережья, как Твид догадался чуть позднее.

Да уж, это тебе не оружейница.

Дайна протянула ему руку. Твид едва прикоснулся к ней. Ее ладонь была легкой и прохладной.

Он снова судорожно сглотнул.

Невероятная женщина.

* * *

Он пришел в себя от безумного, бесконечного холода. Казалось, кристаллы льда вот-вот разорвут мозг и вывернут суставы наизнанку. Глаза с трудом различали свет — тусклый, немигающий, неестественно белый, с каждой секундой становившийся ярче. Где это он? Он тряхнул головой, чтобы там хоть немножечко прояснилось. Он что, получил по башке прикладом? Или это отходняк после крутейшего прихода, какой бывает, если смешать боевой стимулятор с джином и запить этой дрянью пару обеззараживающих капсул из штатной аптечки?

Его свет погас и возник вновь без предупреждения. Сознание рассыпалось в пыль подобно запущенной в стену пивной бутылке. Трещины в стекле преобразовались в бездонные пустоты. Кто-то безжалостно сжег его память и для пущей надежности растер пепел ногой, хотя он не помнил, кто, где и когда. В общем, на мозги надежды не было. О себе он знал только, что когда-то был солдатом и что это ускользающее знание — единственное, что связывало его с реальностью: странно вывернутой наизнанку, запахом и какими-то неуловимыми оттенками напоминавшей казарму в базовом лагере. И где приходится орать, чтобы тебя услышали сквозь грохот гаубичных батарей. Да, вот он, этот знакомый барабанный гул. И резкий голос, что пытается перекричать его.