Наследник для врага брата - Мила Дали

— Что теперь делать?

— Останешься здесь. Вик, я должен вернуться домой и привезти тебе вещи. Купить недостающее. Список напишешь?

Киваю головой, а Фархад улыбается.

И ему чертовски идет улыбка. Редкое явление. Как Лентикулярные облака, что больше походят на инопланетные корабли. Космически-завораживающее явление.

А у меня, наверное, крышу понесло, от гормонов.

Алиев резко хмурится, рассеивая мой розовый мираж с золотистыми звездочками. Хищным зверем поднимется на ноги, гордо выпрямляет стать. Мы слышим звук каталки. За мной едут и Фархад скрещивает руки на груди.

Пристально смотрит за мальчишками-санитарами, а те, глаза прячут, от едкого взгляда Алиева. Конечно. Мужчины повезут Викторию Росс на каталке! Пялиться на нее будут. Она же, сейчас, такая сексуальная, развратная. Ага. Немыслимая наглость.

Меня укладывают, хотя дойти и сама в состоянии. Здешние правила, все дела. Пузом к верху, немного слепят яркие потолочные лампы и резко темно.

— Фархад!

Вскрикиваю. Не слишком довольно. Господин Алиев склоняется надо мной, заглядывает. Как я там? Спустя три секунды на каталке. Не сдохла ли? Или все, по-прежнему, нормально. Ух… вот аж бесит.

Мы в большом хромированном лифте. Фархад рядом. Спускаемся на территорию. Щебетание птиц не заглушает стальные, четкие шаги Алиева. Поворачиваю голову. Фархад снова в несокрушимой позиции воителя. Будто готовится принять удар в спину. Слишком напряжен и сосредоточен. И грустно становится, ведь я видела его настоящим. Искренним, а не вот это все.

— Аккуратней, пожалуйста.

Строжится на мальчишек-санитаров, когда меня поднимают по ступеням в соседнее здание. Почти такая же девочка-администратор в холле. Цветом волос только отличается от первой. Такой же лифт и пятый этаж. Паркуемся в самом конце коридора.

— Дальше сама! — сажусь на каталку, отмахиваюсь ладошкой.

Пыхчу, неуклюже встаю на ноги, не оборачиваюсь, толкаю светлую створку.

Наверное, каждый знает, как пахнет чистота. Именно этот аромат, первым делом, закрадывается в ноздри. А перед глазами все белое. Мебель, стены, жалюзи и даже большой круглый плафон на потолке. Такие же круглые бра. Темно-зеленые вкрапления дизайнерских хрентефлюшек немного разбавляют однотонную пустошь, а то бы ослепла. Сколько здесь много света.

— Свободны.

Пока, я, как бедная родственница, плюхаюсь на кровать, поглаживая рукой, до хруста, накрахмаленное и отутюженное белье, Фархад, отпускает мальчишек-санитаров и говорит администратору, что он позже, лично зайдет к заведующему отделения.

Алиев плотно закрывает за собой дверь, и шаг за шагом, приближается ко мне. Несколько минут назад, рыдающей от отчаянья Вике. Поджимаю ноги, а Фархад, невозмутимо усаживается рядом. Достает из потайного кармана пиджака блокнот и ручку.

— Диктуй.

Деловито-приказной тон. Официальный. Будто и не было ничего вовсе. Не целовал рученьки, как кот, не лоснился на моих коленках. И я подыгрываю. Тяну физиономию к верху.

— Ну… полотенца, цвета индиго, два маленьких и три больших. Кружку с логотипом Саудовской Аравии и носки шерстяные. Обязательно из собачьей шерсти, на козью у меня аллергия. — И ведь Фархад записывает. Слово в слово. Глазом не моргнет. Давит только в бумагу, вот-вот дыру процарапает. Продолжаю, — шампунь для конской гривы, другие не промывают мои волосы…

— Всё. Не могу.

Перебивает, отшвыривает чертов блокнот. Едва выдохнуть успеваю, мужская рука с силой обхватывает затылок и рывком к себе. Упираюсь ладошками в грудь Фархада, а у него сердце колотится. Тело аж в вибрациях сводит. Мои щеки наливаются жаром, что-то мычу. Пару секунд, не больше.

Блаженно закрываю глаза и расслабляюсь. Я снова чувствую во рту вкус Фархада. Господи. Пряный. Как восточные сладости. Наглой хозяйкой, языком касаюсь его губ, отвечаю на поцелуй взаимностью. Проникаю глубже, нащупываю хищные клыки. Фархад пальцами перебирает мои волосы, не говорит ничего. Только ласкает, дышит. Второй рукой обжигает мне плечи.

Так остро. Немножечко страшно и приятно одновременно. Он поочередно целует нижнюю губу, потом верхнюю. Не желая пропустить и миллиметра кожи. Фархада лихорадит сильнее. Двумя ладонями прикасается к щекам, чуть приподнимая лицо. А я зажмуриваюсь, крепко-крепко, ощущая беспорядочные, горячие поцелуи на глазах, губах, подбородке.

Поцелуи ниже, к шее. Но уже более тягучие, глубокие. Фархад, подобно тигру, берет свою желанную добычу. Засасывает, ласкает влажными губами. По венам, сладким медом, разливается похоть.

Неистовое желание убийцы, что давит, душит меня огненной страстью. Беспрекословной мужской силой, присущей, только Алиеву. Я падаю спиной на свежие простыни, а Фархад, склоняясь надо мной, останавливается.

Лишь рука, почти невесомо касается груди, чуть сжимает. Даже через лиф чувствую его пальцы, что оттягивают ажурную чашу. Фархад замирает, и я вижу в его глазах пламя. Фархад замирает, дает мне время, чтобы понять, насколько открыта. Обнажена. Настежь распахнута его душа, перед Викторией Росс.

Всхлипываю, закусываю губу, а на глазах слезы. Трущимися пальцами, хватаюсь за края темного пиджака Алиева. Нет сил, руки, словно тонкие ниточки, но тяну. Настойчиво. Хочу снова ощутить на себе теплые объятья. Насладиться пряным ароматом тела Фархада.

Алиев не сопротивляется, накрывает собой, словно надежным щитом. Ох, плотная ткань брюк не может скрыть явного мужского возбуждения. Запретного. Давящего, между моих широко распахнутых бедер. Фархад сгорел почти весь, контроль потерял от безудержной страсти. Феноменальное событие, но его большая, сухая ладонь вновь дрожит, когда обхватывает мою лодыжку, неотрывно ласкает, поднимается к колену. Фархад склоняется, он снова хочет мои губы. На рефлексах облизывается, упирается прессом в мой живот, и тут же опускает глаза.

— Нельзя рисковать.

Молниеносно отсекает все плотские мысли. Осторожно возвращается на край постели. Я, с мокрыми трусами и полным раздраем в мыслях, наконец, осознаю тяжелое положение из-за беременности. Смахиваю со лба пот, мутным взглядом смотрю, как Фархад молча поднимается, забирает блокнот. Не оборачиваясь, огромной скалой, движется к выходу.

— Вечером буду у тебя, Вик. Постарайся больше не плакать.

Крохотная доля секунды и Алиев шагает вон. Оставляет за собой только шлейф томного аромата. А сердце, все никак не может успокоиться. В ритме бразильского карнавала бьет по грудине. Щемит.

Дабы отвлечься, бездумно шаркаю ногами по палате, открываю каждую дверцу. Здесь есть личный туалет и душ. Сияющие не хуже, чем в любом номере люкс. Небольшая кухонька, такая же белоснежная. Чище чем у меня дома. Интернет, телевизор. Жаль книжек нет, ничего, прочту электронные.