Каникулы под пулями - Мария Антонова

Первым пунктом в плане выживания в столице стал заказ завтрака в номер, выходить из него без Максима не хотелось. Проглотив омлет и наконец‑то выпив горячего и даже вкусного кофе она осознала, что настроение ее все же улучшилось.

Темно‑синие обтягивающие джинсы скрыли гематому на ноге, а водолазка с длинными рукавами замаскировала ссадину на плече. Единственный ее недостаток, это насыщенный цвет спелой вишни, но хоть не светлая, уже хорошо. Дальше по плану шло лицо и тут было богатство вариантов. Попотев над укладкой, Саша заставила волосы обрамлять лицо так, чтобы закрывать кровоподтек на виске, а тональный крем и легкое злоупотребление косметикой, на ее взгляд, почти скрывали красиво налившийся багряно‑фиолетовый синяк на скуле. Общий вид завершали темные очки, которые окончательно прятали за собой глаза и добрую половину лица. Оставшись не вполне довольной своим видом, по большей части из‑за слишком обтягивающей одежды, она посмотрела на часы. Без пяти три, прекрасно, точно в срок. Нужно сбрызнуть себя духами и накинуть темный платок — шаль. Что бы ни случалось в жизни, а о хороших манерах и духах забывать нельзя.

Когда через пару минут она открыла дверь, то увидела ошеломленного следователя полиции.

— Что‑то не так? — Изумилась девушка и уже потянулась рукой к волосам, возможно, она забыла в них расческу?

— Нет, — он прокашлялся, — то есть, я хотел сказать, что все прекрасно. — Путаясь в словах, продолжил Максим.

— Тогда я готова.

— Хорошо, сейчас по плану еда, надеюсь, ты проголодалась?

— Очень. Чем мне становится лучше, тем больше просыпается аппетит.

— Мне приятно это слышать, тут рядом с метро есть небольшой итальянский ресторанчик.

— Замечательно, немного Италии сейчас будет как нельзя кстати.

После вкусной трапезы, ей пришлось выдержать более чем неприятную процедуру кремации. Саша была подавлена, но больше не рыдала, видимо все слезы, которые были рассчитаны на отца, она уже пролила. Грубо так думать, но отрицать правду глупо. Это был почти чужой ей человек, которого она знала только по рассказам матери и своим скудным воспоминаниям. А когда поняла, почему мать ночами рыдает в подушку, растворились последние крупицы уважения. Но отдать последнюю дань было необходимо и девушка, сжав зубы, мужественно вынесла всю тяжесть этого события.

Обратная дорога до отеля, растворилась в шуме движения, огнях реклам и мыслях о том, как жить дальше. Сейчас, как никогда раньше, ей хотелось влюбиться, почувствовать себя снова живой, а не законсервированной, выйти из того душевного оцепенения, в которое она так старательно себя загоняла. Слишком много было грустных событий, способных разбить девичье сердце. Тогда надо было спасать свою жизнь и Саша поместила сердце в крио камеру, заперла ее на ключ и убрала с глаз долой. Но потеряв все и оставшись в абсолютной, звенящей пустоте, ей захотелось иметь рядом кого‑то родного, кому она не будет безразлична. Того, кто станет беспокоиться о ней, того, кто заметит ее исчезновение. Последнее было явным перебором, Милана и Иван обязательно заметили бы, но это не то, это друзья, а ей хотелось любви. Ах, как хотелось потерять голову! Ей не с чем расставаться, вся жизнь осталась там, позади. В настоящем была только работа и тренажерный зал, чтение книг вечерами и любимая музыка, которая одна только и спасала от перманентно накатывающей депрессии.

Неожиданно для себя самой Саша повернулась и посмотрела на мужчину, расположившегося рядом. Высокий блондин, с чуть завивающимися на концах волосами и серо‑голубыми глазами. Симпатичный, с четкими, правильными чертами лица, такими, как ей нравились. Легкий загар, скорее, последствие жаркого Московского лета, а не отдыха в южных странах. Глаза у него были добрые, располагающие к себе, и почти всегда смеялись. В уголках разбегались маленькие морщинки, такие же как и около губ, что говорило о частых улыбках. А главное, он был к ней неравнодушен и показывал это при каждом удобном случае.

— Вот мы и приехали. — Заявил Максим, выводя Сашу из задумчивости.

— Да, прости, не заметила.

— Витала в облаках?

— Возможно, — улыбнулась она. В конце концов, от легкого кокетства еще никто не умирал, а следовательно — стоило хотя бы попытаться.

— Не против выпить по чашечке кофе?

— Ты знаешь, кофе я могу пить всегда. — Заявила она, выходя из машины.

Изменяя сложившимся привычкам, Саша заказала кофе по‑турецки, густой и очень крепкий.

— Думаешь, тебе уже можно пить такой крепкий кофе после вчерашнего потрясения?

— Вчера у меня было не потрясение, а сотрясение и если ты сегодня не собираешься следить за тем, как я принимаю душ, то возможно, даже не буду сильно смущаться.

— Про душ я понял, — многозначительно сказал молодой человек, а Саша уже пожалела о неумелой попытке флиртовать, ребенок сделал бы это лучше.

— Голова не болит, чувствую себя отлично и если ты заметил, сама могу о себе позаботиться. — Теперь получилось грубо, и девушка прикусила нижнюю губу, а глаза уже выражали раскаяние.

— Прости, не хотела тебя обидеть, — пролепетала она.

— Ты и не обидела, наверное, это я перегнул палку, так что после принесения обоюдных извинений, считаю конфликт исчерпанным.

— Согласна, — облегченно вздохнула девушка.

— Давай я провожу тебя до номера и не буду переживать, что на лестнице у тебя закружится голова.

Александра посмотрела на него с напускной укоризной, а потом, улыбнувшись искренней заботе молодого человека, кивнула в знак согласия. Галантный кавалер церемонно предложил ей руку.

— Думаю, я неподобающе одета, — засмеялась она, но приняла предложение.

— Ты прекрасно одета. После вчерашних событий, я ожидал увидеть тебя в худшей форме, поэтому так удивился, когда открылась дверь.

— Оказалась недостаточно страшной? — Пошутила она.

— Ты просто прекрасна, — произнес он тихим, почти интимным голосом, пристально глядя ей в глаза. Саша сглотнула ком в горле и сильно смутилась. Они были уже рядом с дверью ее номера и намерения молодого человека были весьма прозрачны. Вдруг на девушку накатила волна страха.

Максим погладил рукой ее порозовевшую щеку и чуть приподнял за подбородок к себе навстречу. Из груди вырвался легкий вздох, и она прикрыла глаза, отдавшись на волю чувств и ощущений. У него были мягкие и теплые губы, нежные и чувственные, но перед глазами встало лицо другого мужчины. Снова Саша обнимала и целовала Виктора, снова он завладел не только ее губами, но и мыслями, мечтами, надеждами. Что же это происходит, сколько она еще будет вспоминать тот злосчастный поцелуй, тот вечер? Наверное, это было лучшее романтическое переживание в ее жизни, особенно, учитывая события последнего года. Тогда ее замороженное сердце сделало первый удар, пошло и снова остановилось, а сейчас жило только воспоминаниями о том мгновении. Когда мужчина отстранился от ее губ, Саша была все так же далеко, за многие километры, в городе на Неве. И снова, как набат прозвучали для нее слова Максима.