Танец с зеркалом - Эльдар Сафин
Шрифт:
Интервал:
– Что тебе надо? Пришел посмеяться надо мной? – поинтересовался пахарь.
– У нас проблемы! В восточной части острова высадились наны!
Альбинос, подчиняясь ментальному импульсу, побежал быстрее, прокручивая кремниевое колесо в голове Михи. Вспомнились события двухсотлетней давности, когда наны уничтожили весь урожай и большую часть животных.
Они свалили с острова только после того, как переварили все, что им было нужно, – в основном металлы и пластик.
– Ужасно, – скрипнул пахарь.
– Не то слово! – кивнул Тодди. – Общий сбор прямо сейчас!
Они оба ринулись предупреждать остальных. И было уже не важно, что каждый шаг каменных исполинов порождает новые глубокие ямы в недавно распаханной земле.
На могильной поляне все собрались уже глубокой ночью. Множество валунов, в очертаниях которых угадывались сплетенные руки, ноги и головы, лежали по центру. Каждый каменный исполин, пришедший сюда, первым делом дотронулся до спрессованных в единое целое фигур. Миха сразу после этого по привычке нашел взглядом Ани – она же упорно смотрела в другую сторону. Не так давно, пока не сдох его старый кролик, они вместе мечтали об общем ребенке. Теперь же об этом не стоило и заикаться.
Карпентер с кроликом-альбиносом в голове стал незавидным женихом. Мелкий красноглазый подлец крутил колесо, позволяя Михе думать и выдавая заряд, необходимый для существования. Но делал это не всегда равномерно, иногда сбивался, а порой вдруг выдавал свой ритм, законченный и красивый, но такой нетиповой, что мысли шли совсем по другим законам – и остальные только презрительно поджимали каменные губы, слыша бред родича.
– Собираемся! Сходимся! Общий сбор! Соединяемся! – заорал Карл. Один его глаз выломало веткой прошлой весной, и он до сих пор восстанавливался – старый кролик в голове у старейшины крутил колесо не слишком быстро, и на выплавку фасеточного стекла сил у гиганта оставалось немного.
Каменные исполины встали в круг, каждый дотрагивался до стоящего слева и справа; а коленом или бедром прикасался к камням в центре поляны.
– Уберите Миху! – вдруг крикнула Ани. – Он порченый!
Такого предательства Карпентер не ожидал. Да, они давно уже не общались, не держались за руки, не склонялись друг к другу головами, а уж о запуске грызуна можно было и не говорить. Но – убрать кого-то из общего собрания? Его – убрать?
– Нет, – Карл категорично взмахнул рукой. Невысоко – берег силы. – Каждый из нас несет в себе уникальные знания. Во многом они повторяются, но сегодня мы не можем рисковать. Наны сметут нас.
Ани покачала головой. Миха вдруг понял, почему она пыталась его отстранить. В общем собрании ему не составит труда понять, что она думает о нем, – и ей, возможно, будет от этого больно.
Но ничего поделать с этим уже было невозможно. Четыре десятка кремниевых фигур соприкоснулись друг с другом и с каменным могильником в центре поляны и стали единым целым.
Что-то происходило. Появлялись картины из прошлого – нашествие нанов двести лет назад, со всеми подробностями, такое, каким его помнили очевидцы. Порушенные постройки, сметенные поля, убитые звери. Ползущие в могильник раньше срока фигуры – те, кому не достались новые животные взамен умерших. Уничтоженные крысы и бобры, которые раньше так же, как кролики, крутили колеса в головах.
Это была катастрофа – после которой община так и не оправилась полностью. На этот раз исчезнуть могли и кролики.
Мелькнули воспоминания более ранние: первые каменные люди рядом со своими живыми предками – копии, размером примерно семь к одному. Космические челноки с умирающих орбитальных станций, перевозящие на загаженную радиацией планету людей и оборудование.
Громадные приборы, оцифровывающие исходные данные в формат, который лучше всего укладывался в кремниевые носители. Люди, переносящие свою суть вместе с этими данными, чтобы дать каменным фигурам личности.
Животные и растения, привезенные с орбитальных станций – ибо на Земле выжили лишь тараканы.
Карпентер всегда интересовался подобными вещами. Он родился всего девяносто два года назад, через четыре сотни лет после Исхода, и той информации, что изначально оказалась в его части общей памяти, ему было мало.
Чувствуя, что собрание вот-вот закончится, Миха судорожно пытался понять, что же испытывает к нему Ани, – но успел уловить лишь легкий флер сожаления. Ненависти или обиды не было!
Каменные фигуры сделали шаг назад и разомкнули круг. Все смотрели на Карпентера. Он, потративший время на исторические изыскания вместо решения проблемы, не понимал, что происходит.
– Михаэль, ход за тобой, – твердо заявил Карл. В недоделанном глазе мелькнул куцый кроличий хвостик – обитатель черепа старейшины выходил на чрезмерные для себя скорости, позволяя хозяину думать чуть быстрее, чем обычно.
– Он не справится, – заявила твердо Ани.
Что же она чувствует к нему? Карпентер сжал каменные челюсти от разочарования. Как мог он потратить ценнейшее время собрания на какие-то глупости, вспоминая ненужные древности?
– Я справлюсь, – сказал он.
Все тут же загомонили. Из обрывков слов Миха понял, что он – единственный, кто имеет опыт внутренней агрессии. Каждый каменный исполин с момента появления на свет любит прикосновения. К матери, к отцу, к остальным – получая ценные крохи данных об окружающем мире. И никто никогда не пробует ударить другого.
– Ты самый злой из нас, – кивнул своим мыслям Карл. – До твоего прихода я прикасался к другим нашим – и самой жестокой мыслью было задушить нанов в объятиях. А у тебя – страшно подумать – есть даже ощущение, что нанов можно растоптать!
– Но их нельзя растоптать, – криво улыбнулся Миха. – Они же наны.
– Никому не дано понять, как причудливо твой кролик крутит свое колесо! Иди, спасай нас.
Карл махнул рукой.
Это было так по-детски! По-детски злобно – когда ребенок не понимает еще, что его слова ранят окружающих.
Михаэль Карпентер оглядел всех присутствующих. Одна-единственная ошибка с выбором кролика вывела его за рамки, сделав парией. Безусловно добрые, каменные гиганты не выгоняли его – но, когда появилась опасность, отправили в бой первым.
Он взглянул на Ани. Та смотрела в упор, и во взгляде ее прекрасных фасеточных глаз не было ни капли сочувствия – только ожидание.
– Я попробую, – сказал Миха негромко.
Ночной лес, окружавший могильную поляну, принял в себя каменного гиганта. Тропинка, ведущая на запад, оказалась почти не торенной – туда мало кто ходил. Миха шел, размышляя о том, что вот сгинет он сейчас – и что? Тело его, может быть, даже не перенесут на могильную поляну, и весь его опыт, жалкий и неудачный, останется достоянием валуна на восточной оконечности острова…
Он шел и жалел себя. Раньше ему и в голову подобное не приходило. Серый кролик, исправно крутивший колесо до появления Альбиноса, не давал ни единого повода задуматься о чем-то кроме повседневных вещей.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!