Водный Лабиринт - Эрик Фраттини

«Есть места, которые забыты Богом сразу после сотворения мира», — думал Мэхони, подскакивая в старенькой разбитой «Ладе», вернее, в «Жигулях», как эти машины называли здесь.

После нескольких часов утомительной езды по извилистым дорогам, разрезавшим тенистые лесные массивы, автомобиль остановился перед группой небольших зданий XI и XII веков, приспособленных для сельской жизни и снабженных разными пристройками.

К машине подошел человек, лицо которого было совершенно белым, и поздоровался с гостем.

— Здравствуйте, — ответил тот. — Я хотел бы поговорить с отцом Понтием.

Человек повернулся и скрылся внутри небольшой постройки, из которой доносился оглушительный шум. Через пару минут он вернулся с гигантом, с ног до головы покрытым белой пылью.

— Не пугайтесь, это всего лишь мука, — объяснил этот человек, пожимая руку посланцу Льенара.

Ладонь Мэхони утонула в руке гиганта, загрубевшей от постоянной работы на мельнице. Рост и телосложение отца Понтия потрясли его. Но этот великан стал одним из братьев по воле самого Льенара.

«Мы не превозносим тебя за то, кем ты являешься, и не упрекаем за то, кем ты не являешься. Ты таков, каков есть перед Богом, не больше и не меньше. Для нашего братства равны все — и тот, кто находится рядом со Святым престолом, и тот, кто удален от него на тысячи километров, — сказал некогда кардинал Спиридону Понтию, приглашая его войти в братство. — Все мы одинаково близки к Богу, если выказываем подлинную веру в Него и не возмущаемся при испытаниях, ниспосланных Им».

— Fructum pro fructo.

— Silentium pro silentio.

— Вы совсем недавно вошли в братство. Когда я уеду, можете открыть конверт. В нем — инструкции, которые следует выполнить в точности, не задавая вопросов. Прочтите и исполняйте. Мы ждем от вас многого, отец Понтий.

Мэхони уже шел к припаркованным у входа в монастырь «Жигулям», когда услышал густой голос монаха:

— Я не обману вашего доверия.

— Надеюсь, что так и будет, — обернулся к нему посланец. — Господь в скором времени подвергнет вас суровому испытанию, и вы не вправе от него отказаться.

Для Мэхони настало время возвращаться в Ватикан, чтобы сообщить кардиналу Льенару об успешном завершении миссии.

Берн

Афдера летела прямым рейсом Венеция — Берн. Она посмотрела на табло, потом на часы, решила, что время еще есть, и пошла в бар, держа в руках пластмассовую коробку с книгой. Девушка села за столик, от которого было видно табло, достала бабушкин дневник и продолжила чтение.

По словам Лилианы, Абдель Сайед признался ей, что отдал книгу, содержание которой осталось для него неизвестным, некоему Резеку Бадани, каирскому торговцу древностями. Непонятно, продал ли ее Сайед торговцу или же отдал для того, чтобы тот нашел щедрого покупателя, рассчитывая получить свою часть прибыли. В руках Бадани книга сильно пострадала. Лилиана утверждала, что он показывал ей это сокровище, завернутое в газетную бумагу.

Афдера посмотрела на табло и снова уткнулась в дневник. На полях был комментарий.

Такая небрежность часто встречается в Египте. На черном рынке древностей папирусы причисляются к наименее ходовым товарам. В Аль-Гомаа нередко можно обнаружить ценнейшие свитки в очень плохом состоянии. Самое любопытное, что при таком потоке нелегальной торговли цену устанавливает продавец, часто даже не догадывающийся об истинной стоимости вещи.

Рядом Крещенция приписала большими буквами: «Невероятно!»

Торгуясь с вами, продавец всегда преувеличивает, а то и бесстыдно лжет. На самом деле это всего лишь элемент игры, неотъемлемая часть торговли, существующая с того дня, как родился первый фараон. Для египтянина любые средства хороши, лишь бы уверить покупателя в том, будто его товар — предмет бесценный и подлинный.

Запомни, внучка, что в торговле древностями, которой тебе придется заняться, принято не раскрывать источников. Это очень серьезный проступок, иногда влекущий за собой опасность. Крестьянин, производящий незаконные раскопки, никогда не скажет местному торговцу, где он нашел ту или иную вещь. Торговец никогда не скажет «загонщику», из какой местности эта вещь происходит. «Загонщик» никогда не скажет европейскому антиквару, от какого торговца он ее получил. Антиквар никогда не скажет коллекционеру, как досталась ему та или иная вещь. В цепочке всегда соприкасаются только два соседних звена.

Кара за разглашение сведений может быть очень суровой. В Египте рассказывают, что один торговец убил другого. Тот разболтал, откуда взял старинную вещь. Какие-то крестьяне поймали торговца, вырвали ему язык клещами и бросили у дверей каирской больницы. Некоторые из этих историй — чистой воды легенды, распространяемые намеренно, но есть и реальные случаи такого рода. Тот, кто проболтался, считается предателем и больше не состоит в деле. При этом совершенно не важно, в каком месте цепочки он находится.

Передали первое объявление о посадке на рейс Венеция — Берн. Взглянув на часы, Афдера решила дождаться третьего объявления.

Бадани в жизни не открыл бы, где он взял это Евангелие или кому его продал. Лилиана сказала, что может сдать мне лишь часть цепочки — от копателя, нашедшего книгу в Джебель Карара, до Бадани. Не доверяй этому торговцу. Он неплохой человек, но слишком много лжет. Сегодня этот хитрец может рассказать тебе одну историю про то, как он наткнулся на эту книгу, а завтра — совершенно другую. Резек уверял Лилиану в том, будто книга хранилась в их семье с незапамятных времен, а к его отцу она перешла вскоре после Второй мировой войны. Никто, как заметила Лилиана, не верил в эту сказку. Она слышала от Бадани и иную версию. Двое крестьян вспахивали поле недалеко от Магаги и провалились в яму, где обнаружили могилу. Конечно, это тоже выдумки. Таким образом нашли документы в Наг-Хаммади. Бадани прочитал об этом в «Аль-Ахраме» и решил приспособить эту историю для своих нужд. Попробуй через Лилиану найти этого торговца, если он все еще жив.

Очередное объявление о посадке оторвало Афдеру от чтения. Она поспешно бросила на поднос несколько лир, положила дневник в сумку и побежала к выходу, крепко сжимая в руках коробку. Стюардесса, стоявшая у дверей самолета, проводила девушку к ее месту в бизнес-классе. Во время недолгого перелета Афдера старалась подытожить в уме все, что прочитала, сидя за столиком в баре.

— Куда вам? — спросил ее таксист в аэропорту Бельп.

— Отель «Бельвю палас», Кохергассе, три.

Такси направилось по Зельхофенштрассе, огибая взлетно-посадочные полосы небольшого аэропорта, потом свернуло на Несслеренвег — магистраль, которая вела к центру города. Машина долго петляла по узким улочкам, потом выехала на Аарштрассе, идущую параллельно реке Аар, и подкатила прямо к «Бельвю паласу».

Отель, жемчужина стиля модерн, стоял недалеко от швейцарского федерального парламента. Крещенция любила его и всякий раз, оказываясь в Берне, просила один и тот же номер с великолепным видом на Альпы.