Рота - Олег Артюхов

Он потрепал Фильку по загривку, а тот встряхнулся и уставился на меня своими хитрющими глазами. Я хотел было отвести взгляд, но не смог. Собачьи глаза увеличились в размере до бесконечности, и я провалился в них, как в чёрную дыру. Разверзлась наполненная космической стужей и мириадами звёзд бесконечная глубина…

…Ду-ту,

Ду-ту,

Ду…

…Остановившееся сердце обрушило на сознание клубящуюся тишину, в которой откуда-то с краю доносился затихающий свист. Мгновением позже забрезжил свет с суетой теней и добавился невнятный шум голосов:

–…адреналин в сердце… …кальций… …гидрокарбонат… …разряд… … разряд… …кислород… …разряд… …всё… …конец… …Маша, время… …жаль мужика…

Тени сгустились, и я со стороны отчётливо увидел фигуры медиков в зелёных пижамах с промокшими от пота спинами, столики с инструментами и аппаратурой и моё израненное голое тело, раскинувшееся на поверхности стола. Затем все образы потекли, закручиваясь направо, и слились в сверкающую воронку с ярким пятном в центре. Холодный сквозняк затянул меня в эту трубу и вынес в пространство бесконечного света.

На фоне яркости обозначились три размытые фигуры. В центре высокая, другие пониже. Я изо всех сил пытался их разглядеть через поток света и не мог. Они стояли неподалёку и говорили обо мне.

— Не вовремя его прислали, — сварливо проскрипел правый, — его информационный центр ещё активен.

— Какая разница, — весело возразил левый, — мы рады всем. Подумаешь, чуть дольше адаптируется и всего-то. Пусть осмотрится, успокоится.

— Но он может внести ненужную турбулентность, — недовольно проворчал правый, — сейчас это нежелательно. Баланс энергий…

— Спор бессмыслен, Всевышнему виднее. Сказано смещение, значит — смещение, — примирительно перебил главный. — И, если подумать, то эта коррекция событий весьма желательна, поскольку уравновесит досадную погрешность.

— А и впрямь, неплохая идея, — оживился левый, — пусть закроет точку нестабильности и заодно отработает карму.

— В принципе я не возражаю. Идея по сути верная, — ворчливо согласился правый, — тем более что новичок нас слушает, пытается анализировать, значит, он адекватен и способен выдержать смещение. Однако нужно спросить и самого неофита.

— А, как же иначе? Обязательно спросим, — радостно подтвердил левый.

— Мир тебе, новичок, — раздался гулкий голос главного, — ты уже понял, что потерял своё физическое тело, и тебе придётся принять это, как данность. Опережая твой вопрос, скажу, что ты находишься в некоем запредельном пространстве, где личность сохраняется в неизменном виде. Тебя сюда направили для промежуточного воплощения.

— Сказать по правде, — проговорил, или продумал, тьфу, в общем, произнёс я, — мне совсем не понятно, где я, кто вы и о чём идёт речь.

— Речь идёт о помещении тебя в определённую точку прошлого времени в чужом теле.

— И на… прошу прощения, зачем и каким образом?

— Самому тебе делать ничего не придётся. Лишь переживёшь несколько неприятных мгновений. При этом абсолютно все прежние знания, воспоминания, навыки и привычки останутся при тебе. И более того, у тебя откроется долговременная память, ты вспомнишь даже то, что давным-давно забыл или узнал мельком и даже кое-что из прошлых жизней. Готов к переносу?

— Странно всё это. Но, по-моему, иметь тело лучше, чем его не иметь. Жалко, что чужое, и, что всего на две с небольшим недели. Готов!

— Хорошо. Ты получишь тело за минуту до его гибели. Не теряйся и сразу будь готов к действию. Если ты не справишься с заданием и умрёшь раньше срока, то будешь перенесён в следующую ближайшую точку нестабильности. Что скажешь?

— Я своих решений не меняю.

— Тогда приготовься, и не забывай у тебя всего шестнадцать дней. Удачи тебе, новичок.

Так в мою жизнь вторглась беда, которая, как известно, не ходит одна…

ГЛАВА 2

–…Твою ж мать!.. — Старлей встряхнулся, как собака, прокашлялся и протёр грязной рукой такое же грязное лицо, прочищая глаза от пыли, — добраться бы до этих сук, своими руками в клочья бы порвал! — Он сдул с изрядно потёртого бинокля пыль и приложился к окулярам, вглядываясь в подёрнутое сизой дымкой пространство перед окопами.

Я обнаружил себя возле командирской ячейки в частично осыпавшемся окопе с винтовкой в правой руке и прижатым к груди сидором. Не пытаясь что-либо понять, я огляделся из-под каски. Обращённая наружу сторона туго набитого вещевого мешка была в клочья изорвана миномётными осколками. По руке из двух глубоких царапин каплями стекала кровь. Ага. Вот тебе и «…за минуту до гибели…». Я отложил в сторону растерзанный сидор, обмахнул лицо от пыли и земляной крошки.

–…Та-ак… Сержант Батов, — старлей повернул голову и уставился на меня воспалёнными глазами, — бегом на правый фланг, пусть Сафронов пулемётом причешет вон ту опушку. Задолбали миномёты, мать их в перекрёсток, продохнуть не дают. Да, патроны берегите, сучьи дети. Марш.

Значит, я сержант, и фамилия моя — Батов. Пригнувшись, я повернулся и едва сделал десяток шагов по окопу, протиснулся мимо бойца, как почва под ногами дважды вздрогнула, и тугая воздушная волна швырнула меня вперёд, забила уши ватой, оглушив и присыпав комьями земли. Вот так война обрушилась на меня, как самосвал бетона.

Очухавшись, я выбрался из-под осыпи, выплюнул грязный сгусток, проморгался и потряс головой, пытаясь избавиться от противного звона в ушах. По стенке окопа стекал песок. Сморщившись и теребя ухо, я вытряхнул из-за пазухи землю и выглянул за бруствер. Сквозь оседающую пыль и серый дым в просвете между подбитой немецкой «двойкой» и двумя дымящимися коробками броневиков показались тёмные фигуры. Вместе с ними медленно ползли два бронированных гусеничных вездехода с пулемётами на передних турелях. Даже за три сотни метров я разглядел уверенный шаг немецких солдат, их упрямо опущенные головы в стальных касках и почувствовал плотную волну исходящей от них злобы и ненависти. Я сморгнул из глаза упрямую соринку и огляделся.

Вместо командирской ячейки дымилась воронка. Из-под выброшенной взрывом земли торчала рука с намертво зажатым биноклем. Чуть дальше неподвижно скрючился старшина, с головы которого вязкими каплями стекала кровь и скапливалась в чёрно-красную лужу.

В паре метров возле задней стенки траншеи бугрился наполовину засыпанный землй окровавленный ком, от которого несло запахом тёплых внутренностей. Дальше в окопе кое-где лежали мёртвые тела, копошились раненые и ошалевшие от миномётного обстрела бойцы. За разбитой командирской ячейкой двое бойцов суетливо приводили в порядок единственное ПТР.

В десятке метров у поворота траншеи молодой боец без каски