Танец огня - Елена Амеличева

 Я рухнула перед Люцифером, сорвав с груди клык и протянув его, как подношение, Повелителю, показывая, что теперь его поверженные враги стали беззубыми и жалкими. 

 Музыка стихла. Тяжело дыша, я не смела поднять голову и глядеть на Повелителя, пока в полнейшей тишине не раздались аплодисменты. Лишь тогда посмотрела на него. В голубых глазах плескалось восхищение. Остальные тоже захлопали в ладоши. Вскоре шум был таким громким, что заболели уши.

 В руках Хозяина преисподней откуда-то взялся плащ. Он накинул его на меня, обхватил за талию, поднял и поставил на ноги. 

 - Как тебя зовут, дитя? – скорее прочитала по губам, чем услышала вопрос. 

 - Фафнира, Повелитель.

 - Можешь звать меня Люцифер, Фафнира. 

 - Благодарю за оказанную честь, Люцифер. – Я склонилась в поклоне. 

 - Это мне нужно благодарить тебя, девочка. Твой танец был великолепным! Ты доставила мне огромное наслаждение и заставила вновь пережить радость победы! – его взгляд заискрился смехом. – Кстати, ты сильно рисковала, дитя.

 - Почему, Люцифер? 

 - Потому что с побежденного черного дракона я снял шкуру – живьем!

  - О! – я изобразила ужас, а потом склонила голову на бок и спросила с улыбкой, - вся в вашей власти, Повелитель! Но, надеюсь, вы пощадите бедную Фафниру?

 - Несомненно, - он усмехнулся. – И даже награжу. Что желаешь получить от меня в дар?

 - А вы точно выполните просьбу?

 - Для меня невозможного нет!

 - Тогда… - я помедлила, специально сделав паузу, и эффектно закончила, глядя прямо в его глаза, - хочу только одного – принадлежать вам, Люцифер!

МАКИЛА

 После сказок шамана мне снился тот мир, о котором он говорил – зеленый, с животными, с водой, льющейся с неба. Я испытывала такой восторг, что не смогла бы передать его никакими словами! А потом меня что-то разбудило, будто в грудь толкнули. Подумала, что это Зая, открыла глаза, огляделась спросонок. Никого. Только вокруг на своих циновках мои сестры храпят. Странно.

 Попыталась снова уснуть, но не удалось. Ладно, чего валяться тогда, надо вставать. Работа всегда найдется, если не разлеживаться. Я вышла из шатра, со вздохом глянула на купол. Как же, наверное, красиво было, когда по нему плыли луны! Эх, увидеть бы эту красоту!

 Дела, конечно же, нашлись. Я прибрала вокруг дома, собрав даже самые мелкие веточки лкеса, что принесло ночным ветром от соседей, уложила в глубокую яму – пригодятся для растопки. Потом вычистила трюмы наших лодок и долго возилась, подшивая обтрепавшиеся края парусов. Вроде, все.

 Уселась на сидушку у мачты, сложив руки на коленях. Как-то даже стыдно. Не привыкла время коротать без забот. Вздохнула, огляделась по сторонам – никого. По стану прошлась – все спят, умаялись после вчерашнего улова. А мне не спится как раз из-за того, что не принимала участия в тяжелой работе. 

 Пока голова была занята мыслями, ноги свернули в сторону от шатров. Очнулась, когда их бежевые маковки уже были едва видны в розовой дымке на горизонте. Остановилась, сама на себя смеясь. Ну вот куда несусь? Осью клянусь, так бы и до нор пустынных пауков дошагала бы!

 Улыбка моментально слетела с лица, когда заметила вдалеке какое-то едва уловимое движение. Надеюсь, это не они, не те ядовитые зверюги, о которых не вовремя вспомнила! Я замерла – шевелиться нельзя, у этих тварей отличное зрение, в довершение всех бед они еще могут очень быстро передвигаться прыжками. Их яд очень сложно вывести из тела, и мучения он доставляет неимоверные. Слышала, укушенные сами в огонь бросались, чтобы умереть. Вот правду говорит моя мать – Макила непутевая, везде себе неприятности найдет.

 До боли напрягая зрение, я вгляделась в непонятное шевеление. От сердца отлегло. Нет, это что-то иное, не пауки. Похоже на… Да, точно, это огонь! Но откуда? Там же только песок. Чем питается пламя? Оно ведь прожорливое, даже самая жесткая лкеса в его объятиях быстро прогорает. 

 Понимая, что надо развернуться и топать обратно в стан, я сдалась под натиском любопытства и зашагала к огню. Когда подошла к месту, его уже не было. Куда он делся? Или просто пустыня играла со мной? Так бывает. Некоторые порой даже видят  парящих над ней драконов. Я посмотрела вверх, продолжая идти. Увы.

 Под ногами что-то хрустнуло. Впервые такое вижу – словно какая-то застывшая корка коричневого цвета, под моей ступней раскрошившаяся в пыль. Тянется вдаль. Я прошла вдоль этой «ветки». Она привела к лежащей на песке округлой штуке, от которой в разные стороны тянулись отростки. Ощущение такое, будто она шарила ими, пытаясь что-то найти, а потом засохла.

 Когда я присела перед ней на корточки, стало видно, что с поверхности вверх взвиваются крошечные частички – размером не больше пылинки. Прилипшие к ним песчинки отваливались и падали обратно, а оставшееся начинало медленно кружиться, свивая воронку, которая становилась все шире. 

 Маленький вихрь вскоре набрал такую силу, что всосал в себя немало песка. Я осторожно отошла подальше, когда он стал с меня ростом. Его коричневая «ножка» зашарила по песку, двинувшись следом. Мной овладел страх. Я начала пятиться, но воронка, все увеличиваясь в размерах, догнала и повалила на землю. Стало трудно дышать – песок забился в нос и рот, попал в рот.

 Но не успела как следует испугаться, как вихрь отшатнулся от меня, словно потерял интерес. Он пошарил еще немного вокруг и, словно не найдя того, что искал, развеялся в воздухе, словно и не было его. А я осталась стоять с раскрытым ртом. 

 Из этого состояния меня вывело запястье. Вернее, то, что оно вдруг начало нестерпимо чесаться. Может, и не вдруг, просто только что моим вниманием владела воронка. Я посмотрела на кожу – это тоже странно, раньше родимое пятно было едва заметным, мало кто мог разглядеть его. А теперь оно налилось красным, будто ожог, и так сильно зачесалось, что не удержалась и начала буквально расцарапывать его ногтями. 

 Красные полосы покрылись капельками выступившей наружу крови. Понимая, что не дело делаю – в жаре пустыни любая маленькая ранка способна принести большие проблемы, воспалившись, я заставила себя прекратить. Но как же чешется! Осью бытия клянусь, зубами готова запястье грызть!

 Надо отвлечься. Это как с ожогом, необходимо обратить внимание на что-то иное, и не заметишь, как стихнет боль. Я огляделась и скривилась. Да уж, смотреть в пустыне особо не на что. Шаман, правда, говорил, что если долго в нее вглядываться, она расскажет все свои тайны. Но у меня ни разу не получилось выманить ее на разговор. 

 Я с досадой помотала головой, закрыв глаза. В разгоряченное лицо повеяло прохладой, и это было так приятно, что с губ снова сорвались стоны, но теперь уже удовольствия. Тихие звуки заставили затаить дыхание. Ветер погладил дюны по спинкам, и пустыня запела для меня.